Нелюди Великой Реки. Полуэльф-2 - Андрей Лавистов

Скромно поклонившись, я сел на стул, придав своей физиономии лицемерно-постное выражение ожидающего заслуженной похвалы работника.

— Не понял… — с искренним недоумением высказался Лимлин, ковыряясь в ухе указательным пальцем, — а мы-то тут причем? В Великоречье железных дорог нет…

— И что? — тоном ревнивого исследователя, защищающего оригинальную идею от нападок дилетантов, вскрикнул я. — Зато есть автомобильные дороги! И на стратегических перекрестках, конечно, есть трактиры! Посадить по агенту, — нет, по два! — в каждый кабак, и пусть считают грузовики!

— Петя любит шутки шутить… — зловеще проговорил король, — и хотя его история довольно интересна…

Договорить он не успел. Раздался мелодичный сигнал, и сановному гному пришлось ответить.

— К Вам идут! — пискнул голос Каси, перекрывающийся гомоном и воплями луженых гномских глоток.

— Кого там демоны несут! — зарычал король в непритворном бешенстве. Лимлин просто вскочил на ноги и встал, широко расставив ноги-тумбы и сжимая пудовые кулаки.

Дверь распахнулась, и в кабинет короля ввалилась толпа гномов, на острие которой уверенно держался Мелет, высоко задирающий свою ассиметричную бороду.

— Раз ты не хочешь соблюдать наши традиции и откладываешь заседание суда, у меня остается только один выход! — резко и почему-то "на ты" обратился Мелет к королю. — Судебный поединок!

— Да-а-а! — завопили столпы гномского общества за спиной библиотекаря. Как там? "Кусочники"? "Котелки"? Эти "котелки" варят не слишком хорошо. Судебный поединок между кем и кем? Между библиотекарем и бывшим преподом? И на чем? На промокашках? Или будем разить друг друга остро заточенными перьями? Швыряться чернильницами? Читать оды собственного сочинения, и кто заснет быстрее? Ну-ну…

А почему, интересно, я считаю, что библиотекарь — слабак? Во-первых, он гном, и значит, силен по определению. И плечи у него, может, не такие широкие, как у Лимлина, но пошире моих раза так в… Во много, короче. Чего это я с каким-то непонятным пренебрежением к Мелету как к воину. Привык быть очень сильным, что ли? Может, лучше подготовиться к бою?

— Поединка не будет… — скучным голосом сказал король, мгновенно взяв себя в руки. — Что такое эльф? Вира нашему роду за смерть одного из разведчиков. Вещь… Не Казад… Говорено ведь вам, и не один раз уже… Какой поединок? Поединок бывает между равными.

— Старая песня, брат! — Мелет смотрел гордо и непреклонно. — Но он был допущен внутрь Горы. Это во-первых. Он был взят на поруки Лимлином Вальтовым Козырем. Прецедент, как говорят пришлые. Это во-вторых. Ему была оказана помощь целителя. Это в-третьих. Мало? По всем законам он может принять вызов.

— А чего б не принять? — влез я в разговор этих милых родственничков, вспоминая поручика Свечникова и нашу с ним безобразную дуэль. — На винтовках! Энфильд или Мосинка! Полная обойма! Метров с шестисот!

Какой взгляд на меня Лимлин кинул — как выстрелил!

— Никакого поединка! — заявил он гулким голосом, — Ты, Мелет, правильно назвал пункт номер два: эльф взят на поруки! Мной! И к целителю его отнес тоже я! Заявка мной подписана! Или что же, ты бросишь вызов МНЕ? Из-за какого-то эльфа? Забота о котором, кстати, входит в круг моих прямых обязанностей! Или ты намерен помешать мне выполнить свой долг перед Родом?

— Интересно ты понимаешь свой долг, Лимлин! — ядовито заметил Мелет. — Он заключается в защите эльфа, который уже дважды оскорбил наши святыни? Может, тебе стоит уточнить, в чем ДЕЙСТВИТЕЛЬНО заключается твой долг?

Сообразив, что при мне разворачивается такая сцена, которую чужаки никогда не увидят, эксклюзив, прям-таки, я аж застыл от предвкушения. Люблю скандалы в благородном семействе, грешен! А вот гномы, напротив, не любят выносить сор из избы. Меня легко вздернули на ноги, какой-то гном подхватил меня под живот толстым предплечьем и вынес под мышкой, словно я рулон обоев.

Снова камера. И костыль в кабинете короля остался. Забыли… А нож в голенище сапога не заметили! А может, заметили, но не посчитали нужным отбирать: я не узник, а просто, не надо мне быть свидетелем гномских внутриклановых разборок. Да? Так уверен в своем статусе?

Сидение в камере действует на психику угнетающе. Вроде бы ничего не делал, а устал страшно. Кое-что, правда, сработал. Нацарапал ножом на стенке несколько грубых эльфийских ругательств и подписался: "Здесь был Петя!" Все какое-то развлечение… Нужно было только следить, чтобы острие ножа не сломалась. А ножик и вправду занятный мне от Колдуна достался — намотал на себя Волос Кобольда, и тот как будто вплавился в металл лезвия. Неплохо! И что мне это дает? Ничего не дает! Я постучал лезвием о стенку камеру, бездумно проведя лезвием по грубому камню, вроде как выправляя заточку. Показалось или нет, что тени в камере сгустились?

А нечего глупостями заниматься, кое-какие мыслишки причесать надо!..

Зеркала! Отражения! И Черная Цитадель! Мне, кстати, недавно как раз Темная башня и снилась!

Да… Бред. Но Виталя писал ведь этот бред и шифровал еще… Мне кажется, я понял, о чем писал Виталя. Он пытался разрешить задачку… Такую, чисто теоретическую… На практике, то есть, неразрешимую. В чем погибель лича, всего-то.

Понятное дело, смерть лича в яйце… А яйцо в гусе. А гусь в зайце. А рыба? Там же еще была рыба! И сундук! С пивом! Как же рыба без пива? Не бывает такого! Сундук-то понятно где: на море-окиане на острове Буяне лежит бел-горюч камень. Под камнем сундук. Или нет, сундук спрятан в корнях дуба. На острове дуб растет. "Природа жаждущих степей Его в день гнева породила И зелень мертвую ветвей И корни ядом напоила". Как-то так сказал поэт. В общем-то совершенно бесперспективная тема… Ну, лич. И что? Даже если предположить, что лич где-то в уютной лаборатории варит на медленном огне в алюминиевой кастрюльке "Крем", самолично завешивает его, расфасовывает по золотым коробочкам и отправляет по городам и весям Великоречья, мне-то что?

Тут пришлось долго кашлять: подавился смехом, оттого что представилось, будто лич, такой, каким его изображают на старинных гравюрах, — с расплывчатым пятном вместо лица, на котором выделяются алыми огоньками злые треугольные глаза, в черной мантии, с черепами чудовищ на поясе и волшебным жезлом, сделанным из позвоночника великана, — еще и разбодяживает "Крем" вазелином, воровато оглядываясь по сторонам.

Прокашлялся, наконец… Итак, лич. Ну, какой мне интерес знать, что убить лича почти невозможно. Что лич в отличие от вампиров, к зеркалам относится спокойно, примерно как оборотень. Или лучше. Зеркало… Можно красоваться перед зеркалом, чистить похожие на иглы зубки ароматным, пахнущим мятой, зубным порошком. Но что будешь делать, когда зеркало с размаху наденут тебе на шею, как кружевной воротник? А что будешь делать, когда осколком зеркала взрежут сонную артерию? Всегда есть шанс, что кто-то найдет для известного и простого предмета новое предназначение. Это открытие.

Это еще не называется прогрессом. О прогрессе зайдет речь тогда, когда поймут, как вывернуть к всеобщей пользе и собственной выгоде новое предназначение старинной вещи. Чтобы ветер надувал паруса. Чтобы крутил лопасти мельницы. Чтобы пар, вырывающийся из-под крышки кастрюли, двигал по рельсам вагоны, груженные всякой полезной хренью. Чтобы зеркала… А что зеркала? Чтобы движущиеся зеркала давали некий эффект, как писал Виталя… Какой эффект?

Движущиеся зеркала? Это вопрос непростой. Та-ак! Как там по тексту: "Вечно движущиеся зеркала должны затмить отражение Демона, обретшего плоть, Повелителя не-мертвых по праву крови, разрывая полотно пространства и времени". Очень интересно лича называют… Перифраза… Сколько титулов для какого-то наркодиллера… Стиль у Витали на этом месте, помнится, какой-то нарочитый. Будто не записи вел в блокноте, а надпись на надгробье высекал… Столько пафоса… И синтаксис не вполне понятный… Эх, учил же я его, что о сложном надо писать просто… Не в коня корм. Или все так сложно, что это самый простой способ записи? Это все стоит отдельно обдумать…

Шаги в коридоре звучали достаточно громко для того, чтобы я их услышал, но это были не шаги гномов — слишком легкие. Я уж и с суеверным ужасом посмотрел на нож Колдуна — все же он не Лампа Алладина, чтобы потер ее, и сразу меня кобольды прибежали спасать, неожиданно вспомнив о верноподданнических чувствах. Как же, дождешься от них! Это были шаги маленьких гномов — гномят. Детские голоса слышались довольно отчетливо: гномята хоть и пытались соблюдать тишину, но как у всех детей, у них это плохо получалось. Любой шепот почти мгновенно становится криком: жесткой армейской дисциплины в компании гномят не было. Было только желание напакостить проклятому эльфу, напакостить по-детски, жестоко и бессмысленно. Чтобы не сказать, беспомощно. Что они могут сделать? Дверь же не будут вскрывать или выламывать, за такое им от родителей нагорит. И кучу перед дверью не наложат, в надежде, что я в нее наступлю: скорее, мои охранники туда вляпаются. Так, замочную скважину что-то перекрыло. Замазывают? Глупо… Их же батькам отмывать придется. Ух ты, что это? В камеру, через дверную скважину протискивалось что-то гибкое, черное, похожее на телефонный провод, поводя из стороны в сторону узкой и плоской чешуйчатой головой. Змея? Мелкотравчатая какая-то… Пожалуй, не стоит выяснять, ядовитая или нет. Ядовитая конечно, а что маленькая такая, так это роли не играет! Это еще спасибо, что замочные скважины у гномов, любящих все "капитальное", такого исполинского размера! Шагнув к двери, я взмахнул ножом Колдуна, и голова гадюки упала мне под ноги. Подцепил острием ножа тело и втащил в камеру, медленно-медленно, без рывков. Зачем? Да так, от скуки… И мясо, между прочим. Если кормить не будут, съем сырым… Маленькие негодяи за дверью собрались на военный совет. Они не поняли еще, что их "оружие возмездия" приказало долго жить и теперь обсуждали, стараясь перекричать друг друга, почему это я не ору как резаный. Основных версий было три: я уже умер, стоически и молча встретив свою судьбу; змея, тупое пресмыкающееся, еще не добралась до меня и, наконец, что меня вовсе нет в камере, потому что я таинственным образом сбежал.