Охотники за каучуком - Луи Буссенар

Но тут несчастная жертва в неудержимом, каком-то почти потустороннем, порыве приподнялась, разрывая путы на руках. Человек, ослепленный обжигающим его беззащитные глаза светилом, словно на мгновение пришел в себя, прежде чем умереть.

Он попытался что-то сказать, но с губ его слетели лишь невнятные звуки.

Сломленный непередаваемыми муками, он, может, и хотел бы теперь открыть, где лежит это проклятое золото, в обмен на быструю смерть.

Брань смолкла, над площадью повисла зловещая тишина.

Может, скажет хоть слово, хоть знак какой подаст?

Но мулат, по-видимому, истратил на это усилие весь остаток своей неукротимой жизненной энергии.

Он конвульсивно выбросил вперед руки, покачнулся и тяжело обрушился на землю. Диого с нескрываемой яростью кинулся к нему.

Поздно! Жертва ускользнула. Искалеченные глаза успели заметить валявшуюся совсем близко саблю одного из бандитов. Несчастный схватил ее и рухнул на острие. Клинок вошел прямо в сердце.

Палачи были разочарованы. Такой неожиданный конец привел их в бешенство, они набросились на труп, — рубили, кололи, рвали на куски… Потом наконец ушли, так и не успокоившись, вопя во все горло и жестикулируя.

Диого остался один у затухающего костра. Опираясь на трость, он издали наблюдал оргию, пришедшую на смену грабежу и убийствам. Ему необходимо было выговориться, и голос его хрипло звучал в тишине:

— Это судьба. Такое великолепное начало — и такой плачевный конец! А все из-за необъяснимого упрямства этой скотины.

Мне необходимо найти золото… впрочем, золото — всего лишь средство для достижения моей истинной цели. Что толку быть вождем этих разбойников, если знаешь точно, что месяцев через пять-шесть они найдут тебе замену? Видно, так уж у них здесь заведено! Вожди сменяются на Спорных Землях слишком быстро, мне просто не хватит времени отыскать сокровища.

Остается одно — обчистить каучуковые плантации француза. Рискованно, конечно. Француз просто так своего не отдаст. Презренные краснокожие обожают его, да и моим он не раз оказывал услуги, найдутся придурки, которые испытывают к нему чувство благодарности.

Но жребий брошен, черт возьми… Нужно действовать! И как можно быстрее, если ты, Диого, — изгнанник, пария, мятежник, негр… хочешь превратиться в дона Диого, президента будущей республики Амазонии!

В это мгновение чья-то рука коснулась плеча новоявленного вождя. Он резко повернулся, готовый защищаться, но успокоенно улыбнулся, узнав в подошедшем одного из своих приближенных.

— А, это ты, Жоао!

— Я, хозяин. Я все слышал. Но будь спокоен — когда надо, я умею быть глухонемым.

— Откуда ты? И почему не был здесь, когда я нуждался в бойцах?

— Я только что из Арагуари…

— С каучуковых плантаций?

— Да. Только плантаций больше не существует.

— Тысяча чертей!

— Не волнуйся! Правда, француза нам не ограбить. Но мы можем предпринять кое-что получше.

— Говори!

— Его родня, поселенцы из Марони, очень богаты. С них можно немалый выкуп сорвать!

— Черт меня побери, если я понял. О чем ты?

— Сейчас поймешь.

ГЛАВА 2

Убежище для изгнанников. — Деревня без названия. — Зыбкая граница. — Заливная саванна, срединная саванна, припри. — С миру по нитке. — Несколько страниц колониальной истории. — Глухая враждебность португальцев. — Наши права на Спорные Земли. — Начало наших исследований в экваториальной зоне. — Отважный поход губернатора господина де Фероля. — Предварительные акты Утрехтского договора. — Беспомощность нашего полномочного представителя. — Двусмысленность. — Одно-единственное слово становится причиной конфликта, длящегося 173 года. — Бессилие дипломатов. — И снова переговоры.

Жуткие сцены, послужившие прологом к нашему рассказу, развернулись в деревеньке, возведенной незадолго до того где-то в обширных пространствах саванны, на Спорных Землях Гвианы.

Точные географические координаты этого поселения до сих пор не установлены, что вполне естественно, поскольку его еще попросту не существовало к тому моменту, когда наш соотечественник, отважный исследователь этих мест господин Анри Кудро, счастливый соперник доктора Крево, совершил путешествие на побережье.

Редким же торговцам, заглядывавшим сюда по делам, ей-богу, не до чистой науки.

К тому же построена деревня была людьми, имевшими полное основание скрываться и избегать встреч с представителями бразильских властей, которых изредка откомандировывали из Макапы в укрепленный пост Педро Второго. Нисколько не удивительно поэтому, что убежище для изгнанников оказалось в стороне от любых дорог и что о его существовании мало кому известно до настоящего времени.

С другой стороны, кто может поручиться, что завтра мятежная волна не сметет приют отверженных? Само по себе местечко это не представляло сколько-нибудь существенного интереса, равно как поступки и действия его обитателей. Ведь упомянутая деревенька не являлась частью какого бы то ни было государства. Ни один полководец ни одной державы не устанавливал там своего флага. И никакое правительство не обзавелось в тех местах сельскохозяйственными владениями либо промышленными предприятиями.

Таким образом, жители поселения — люди без родины, поскольку земля их обитания представляла собой географический феномен[93] ничейной земли.

Впрочем, может быть, именно это издавна служило причиной кровопролитных споров.

Однако некоторые ориентиры безымянной деревеньки все же назвать можно: по южной границе саванны, где она располагалась, протекал Тартаругал-Гранде; с востока ее обрамляли озера Кампридио и Де-Буш, куда впадал Тартаругал; на севере находилась еще одна река, вполне может быть, это Риу-Кужуби; западные границы остались неизвестны.

Скажем сразу, «саванна» в данном случае вовсе не означает обширную равнину, густо заросшую травой, вроде русских степей или североамериканских прерий.

Скорее это нечто резко контрастное, потому что в зависимости от высоты расположения земель они принимают здесь совершенно различный вид. Несколько метров ниже или выше уровня океана — и облик участка, его характеристики меняются коренным образом. Саванна может быть какой угодно! Есть заливная — речь идет о нижних соляных пастбищах, где твердая почва, поросшая густой травой, покрыта более или менее значительным слоем воды. Есть и срединная, абсолютно сухая, как правило, плоская, где круглый год кормится скот. А название «припри» или «пинотьера» дала саванне пальма пино, растущая по ее краям или образующая зеленые островки. Припри — и заливная и срединная саванна одновременно, в том смысле, что эта низина то высыхает, то заливается водой в зависимости от сезона.