Единственная моя - Галина Романова

– А показания Образцовой? Он ведь увез ее!

– Увез… И показания ее могут быть на вес золота, Дима, и… – И тут вдруг после небольшого затишья начальник снова как заорет: – Вот и ищи ее, Бойцов!!! Где хочешь, как хочешь ищи!!! Без нее дело рассыплется, понимаешь!!! Если мы с тобой не знаем, чьи конкретно пальцы у нас с тобой в картотеке, то… То мы его снова не посадим, Дима! Он опять уйдет! А этого я себе уж точно никогда не прощу.

Глава 19

– Им нечего предъявить мне. Совсем нечего! По документам я Степанов Александр.

– У тебя сейчас другие документы, – нехотя напомнила Жанна.

У нее все время слипались глаза. Она закрывала их, проваливалась в странное забытье, как в яму, забитую грязной зловонной ватой. Потом снова пробуждалась, чтобы слушать его бессвязные бормотания и опять забываться.

– Пусть так, пусть так. Я скажу, если меня поймают, что был вынужден прибегнуть к такой мере. Боялся, что убийцы моего брата идут и по моему следу. Я уже все продумал, милая. И ты мне в этом поможешь. Так ведь?! – Тут он больно хватал ее все равно за что – за колено, за бок, за щеку, вынуждая согласно кивать. – Ты полностью подтвердишь мои слова. Эх, надо было Снежанку тоже валить. Пожалел, дурак! Она единственная, кто может свидетельствовать против меня. Но она ведь не идиотка, так? Она же понимает, что я ее из-под земли достану и на куски порежу… А если сольет меня, то… То я откажусь от всего! Они ничего мне предъявить не смогут, ничего…

Играла какая-то музыка. Динамик постоянно хрипел. Это очень мешало. Ей хотелось думать о чем-то хорошем. О людях, которые где-то живут за бортом их автомобиля, пробивающего себе дорогу сквозь зиму и время.

Ей ведь из-за пойла, которым он ее периодически потчевал, казалось, что они едут длинным темным тоннелем. Останавливались они или нет, она не знала. Наверное, в то время, когда случались остановки, она спала. А когда просыпалась, они снова ехали.

– Сколько мы едем? – спросила она как-то.

– Тебе какое дело? – изумился он. – Спи себе и спи. Тебе же не рулить. А я не устал.

– Ты говорил, что мы поедем в аэропорт. – Жанна снова прикрыла глаза, сил держать веки открытыми не было.

– Будет и аэропорт, но не сегодня и не завтра, – хихикал он. – Аэропорт будет, дорогая, в другой стране. Я же не чучело последнее, чтобы из России взлетать! Вот пересечем границу, там и…

Он везет ее куда-то из страны!

Как только она поняла это, сделалось так страшно, так горько, что впервые за время их путешествия захотелось плакать. Даже лекарство ничего не смогло поделать с ее желанием зареветь.

Вот бы вывалиться из двери и попасть прямо под колеса этой колымаги, мчащейся на бешеной скорости. И перестать сразу чувствовать боль и горечь. Просто перестать быть, и все!

Но она не могла вывалиться из машины. Руки не были связаны, нет. И силы бы нашлись, чтобы исподтишка отпереть дверцу. Если бы вот только она отпиралась.

Сырников-Степанов и тут все предусмотрел. Ручки на дверце с ее стороны не было. И сама дверь была прочно заблокирована. Он запирал ее снаружи, когда усаживал Жанну после туалета в машину.

Обычно это случалось в каком-нибудь укромном месте. В лесу, куда он, нехотя подчиняясь ее просьбам, сворачивал, или в придорожных кустах ночью, пока никто не проезжал поблизости.

Потом помогал ей поправить одежду. И ворчал с ядовитым смешком, что от его пойла она совсем расклеилась, что совсем не контролирует себя.

– Сам так пожелал, – нехотя огрызалась Жанна и морщилась.

Прикосновения его рук она переносила с трудом. И с ужасом представляла себе их дальнейшую совместную жизнь.

Ну, удастся им пересечь границу, ладно. Ну, сядут они где-то в ближнем зарубежье на самолет, который доставит их в рай, дожидающийся их с большими деньгами.

Дальше-то что?! Что будет с ними дальше?! С ней что будет?!

Она же не сможет любить чудовище. Не сможет даже делать вид, что любит. Не сможет подчиняться ему. Это поначалу, потрясенная его жуткими откровениями, она будто оцепенела. Умом понимала, что это ужасно, но все равно подчинялась его требованиям. Была словно заведенной куклой в его руках. А потом…

То ли приготовленное кем-то лекарство, убаюкивая, немного привело в норму ее нервную систему, то ли было время все заново переосмыслить. Но все изменилось. В ее душе рос и множился ярый протест. Да, она не могла ничего поделать, но ведь это пока. Непременно выдастся какой-то момент, когда она сможет не сбежать, нет. Она сможет как-то сообщить о себе. Подать какой-то сигнал. Или попросить кого-то о помощи. Не могло так быть, чтобы за все время пути на них никто не обратил внимания, как не могло быть такого, чтобы их не искали.

Бойцов…

Бойцов, миленький, хорошенький, он же не может бросить все просто так! Он должен, непременно должен искать их. Будут разосланы приметы сбежавшего преступника и его жертвы.

А она жертва или кто? Это смотря как ее объявят в розыск. Это смотря как объявит ее в розыск Бойцов.

Вот их и станут искать – молодую женщину и мужчину средних лет. И даже несмотря на то, что Степанов-Сырников теперь выглядит несколько иначе: он тоже поменял цвет волос, прическу, вставил зеленого цвета линзы в глаза, оделся неприметно, его узнают! И ее узнают, невзирая на короткую стрижку и черные волосы.

На каждом посту милиция станет проверять документы и внимательно рассматривать их.

Господи! А сколько постов они уже миновали?! Они же едут бесконечно долго! Они наверняка теперь за пределами их района, области. Они уже скоро достигнут границы. И что, их ни разу не останавливали?! Или семейная пара, со спящей женщиной, не привлекла их внимания?

Где милицейская бдительность? Жанна не может им помочь, она без сил или дремлет. А когда силы к ней возвращаются и она просит поесть, оказывается, что они очень далеко от населенных пунктов и расположились в какой-то чащобе.

Как же подать сигнал, как?! Надо было срочно что-то придумать, а что?!

– Саша… – попросила она, отворачивая лицо, когда он в очередной раз поднес к ее губам горлышко бутылочки с лекарством. – Мне плохо.

– Что такое? – Кажется, он даже переполошился, может, не хотел оставаться один, может, не хотел лишней обузы.

– Не надо больше этого, пожалуйста, – попросила Жанна и посмотрела в его ледяные, будто застывшие глаза.

Жуткое зрелище! Особенно с линзами они напоминали глаза ядовитой змеи, готовой выпустить яд в любое время.

– Я обещаю себя хорошо вести. – Жанна сделала попытку улыбнуться, но губы еле расползлись в стороны непослушными резиновыми шнурками. – Честно!!!

– Ну… Я не знаю. – Он задумчиво крутил бутылочку в руках. – А если ты подведешь меня? Что тогда? Мне ведь придется убить тебя, милая.

– Клянусь, я не подведу тебя, Саша! – Она все еще называла его тем именем, к которому привыкла. – Мне правда плохо от этого. Тошнит! А вдруг я беременна и это навредит?!

– Как это? – Он наморщил лоб. – Раньше ты всегда принимала таблетки и…

– Так после твоего исчезновения и после того, как я тебя похоронила, я перестала их принимать, Саша! – И она даже сделала попытку постучать его кулачком по лбу, но движение было вялым, смазанным. – А мы ведь были близки в эти дни и… Ты можешь навредить!

Думал он бесконечно долго. То закрутит крышку на горлышке склянки с лекарством. То снова начинает откручивать. Потом все же решился.

– Ладно, – проговорил он наконец. – Скоро заправка. Будешь вести себя смирно – больше не стану тебя пичкать этой дрянью.

Она покивала и в изнеможении прикрыла глаза, тут же начав продумывать план побега.

Но на заправке, куда заехал Саша за минеральной водой и сигаретами, было так пустынно, что она тут же передумала осуществлять задуманное. И проспала остаток дня под мирный шум мотора. На этот раз сон ее был другим. Он придал ей сил и уверенности.

– Саша, мне надо в душ, – закапризничала она, потягиваясь и зевая, будто только что проснулась, хотя не спала уже минут двадцать, обдумывая, как лучше поступить. – От меня уже пахнет, понимаешь! Как я границу пересекать стану?!

– Ты же ее не пешком пересекать станешь, а на машине, – отозвался он рассеянно, все время посматривая в зеркало заднего вида.

– А вдруг попросят выйти из машины.

– С какой стати?

– Мало ли… Вдруг прицепятся и… Короче, мне надо в душ.

– Ладно, – неожиданно легко согласился он. – Мне бы тоже не мешало помыться. Скоро стоянка будет для дальнобойщиков. Там гостиница, душ, кафе. Передохнуть в нормальных условиях в самом деле нужно. Фу, слава богу!..

– Ты о чем? – не поняла она, обрадовавшись тому, что он сдался без боя.

– Да показалось, будто тачка нас от самой заправки ведет.

– Что за тачка? – Она тоже посмотрела в зеркало, с надеждой посмотрела, но шоссе сзади оказалось пустынным.

– «Фолькс» синий. Так вел меня аккуратно, что я даже прямо…

Саша умолк, покосившись на нее с опасением, и промолчал весь остаток пути до стоянки, куда они добрались, когда уже почти стемнело.