Единственная моя - Галина Романова

Они познакомились и поженились в том городе, откуда был родом и Сырников Владимир Анатольевич и откуда совсем недавно вернулся начальник Бойцова.

На тот момент, когда их семье сравнялось чуть больше двух лет, Сырникова в городе не было. Он крутился где-то в криминальных кругах, по слухам, будто бы даже организовал какую-то банду. Но слухам в те лихие девяностые мало кто верил, потому что россказни рождались и множились день ото дня, а правды в них было немного.

Но временами он заезжал в их городок, проведать родню. При этом выглядел вполне довольным жизнью, обеспеченным, но деньгами никогда не сорил. Подарки были не слишком щедрыми. Однажды, правда, подарил Снежанне шубу из голубой норки.

– Это так дорого, брат! – попытался возразить ему ее муж Саша Степанов, который на свою зарплату банковского служащего едва сводил концы с концами. – Мы не можем принять такой подарок!

– Бери, дурак, когда дают! – шлепнул он тогда его по лопаткам. – Какие счеты между родственниками?! К тому же имя у твоей жены такое…

– Какое?

– Как хруст снега! Как иней на деревьях! Ей только в таких мехах и ходить! Дорогая женщина должна носить дорогие меха и носить красивое имя… Если у меня когда-нибудь будет жена, то имя у нее непременно будет таким же…

Потом он снова исчез и долго не появлялся. Спустя какое-то время по их небольшому городку поползли слухи, что Сырников попался со своей бандой. Что их всех взяли под арест и скоро отправят в тюрьму. Что крови на их руках столько, что в аду их давно заждались, и все такое.

– Саша переживал, помню. Все твердил: брат все же, жалко. Мне было не до того. Мне надо было семью вытаскивать. Сашу сократили на работе. Я печатала день и ночь за гроши. Но все равно как-то выкарабкивались. Меня лично все устраивало. – Снежанна вздохнула и снова попросила сигарету. – Может, и скандалили. Усталость свое берет. Но я ничего не хотела менять в нашей с ним жизни. Ничего! Тем более что и угол свой у нас имелся. Тесная, но своя квартирка. Мне она тесной не казалась.

– А что Александр думал по этому поводу? – спросил Бойцов, не забывая протоколировать ее откровения.

– Александр… Ему тесно стало не только в нашем доме. Ему тесно стало в городе, в стране… Его начало все раздражать… А потом снова при-ехал Вовка…

Приехал он поздно ночью, слегка потрепанным, но все так же жадно посматривал на жену брата. С собой у него всех вещей было две большие спортивные сумки, которые он внес к ним в квартиру, пристроил под вешалкой.

Они, конечно, удивились его приезду. Болтали в городе, и весьма настойчиво, что банду Сырника всю закрыли под арест, что будто бы и суд состоялся, и сроки дали всем немалые. И тут вдруг он среди ночи.

– Ты что, сбежал?! – ахнул Саша.

– Нет, почему сбежал? Откуда?! – неестественно рассмеялся он тогда и попросил его накормить.

– Из тюрьмы! Говорили, что ты главарь банды…

– Говорят, что кур доят! – зло оборвал его Сырников. – Банда была и есть, до сих пор шастают, но я никакого отношения к ней не имею. Там за главаря у них человек по кличке Кисляк будто бы. Народу свойственно преувеличивать. Тем более тут, в глуши… Медом не корми, дай историю пострашнее придумать. А уж если кто знакомый там, то вообще…

Снежанна слушала и не слушала. Она разогрела щи. Порезала на сковородку три сосиски, залила яйцами. Заварила чаю. Нарезала половинку батона. Накрыла стол.

– И так вот вы питаетесь день за днем? – сморщил нос Вова и снова шлепнул брата по лопаткам. – Что же ты, добытчик, такую бабу в нищете гнобишь, а?!

– Есть предложения? – откликнулся тогда Саша…

– …Он еще не знал тогда, что своим вопросом подписывает себе смертный приговор, – снова прослезилась Снежанна, выкурив сигарету в четыре затяжки. – Бывает же такое!.. Не спроси он тогда его именно так, может, Вовка и ушел бы со своими сумками в ночь. А тут прямо оживился, погнал меня с кухни. И просидели они там, шушукаясь, до самого утра. Сердце ныло нещадно. Чуяло беду, наверное!

– И что же утром произошло? – Если честно, Бойцов заслушался. Не каждый день доводилось слушать такие истории.

А утром ее, задремавшую, разбудил муж. Был он уже полностью одетым. Стоял над ней с картонной коробкой из-под обуви и смотрел так, будто прощаться собирался.

– Саш, ты чего? – растерялась тогда Снежанна, натягивая на себя одеяло.

Сырников стоял у двери и алчно рассматривал ее оголившиеся во сне плечи и грудь.

– Милая, я уезжаю, – оповестил ее Саша тоном, не терпящим возражений.

– Как уезжаешь?! – не поняла она. – Погоди, я поесть тебе с собой соберу. К вечеру вернешься?

Сырников тогда рассмеялся мелким неприятным смехом, подошел к ней, всучил ей картонную коробку из-под обуви, велел открыть.

Снежанна открыла и ахнула. Коробка была до верха забита деньгами.

– Тебе хватит на первое время. Потом, думаю, будет лучше, – деловито оповестил он ее.

Схватил за руку и увлек в прихожую к своим двум спортивным сумкам. Присел перед ними на корточках. Полоснул «молниями», а там…

– Тоже деньги? – догадался Бойцов.

– Пачка к пачке, битком просто!!! Я никогда такого не видела, честно! – вспомнила Снежанна как о чем-то ужасном и передернулась. – Погладил по пачкам рукой и сказал, что все это может быть у нас с ним общим, если мой муж, Саша то есть, поможет ему их отмыть и впихнуть в какое-нибудь дело. Саша ведь был банковским работником, и весьма грамотным, перспективным. Даже упорно шел на повышение, пока все не рухнуло и не начались сокращения в банковских структурах.

– Но он же должен был понимать, что это грязные деньги! Что на них кровь! – покачал головой Бойцов, невольно посматривая на женщину с сочувствием.

– Должен был! – кивнула она. – Но не понимал, кажется! Ничего не понимал. Поцеловал меня у порога, сказал, что будет звонить, и уехал… на два года почти.

– Звонил? Откуда?

– Звонил, конечно. Из разных мест. Первый год он провел будто в этом вот городе, но мог и врать мне. Потом звонки пошли из-за границы. – Снежанна с горечью улыбнулась. – Я-то, чего греха таить, начала за мужа радоваться. Молодец, мол, какой, в гору пошел. За границей с Вовкой бизнес какой-то организовали. Деньги начали зарабатывать.

– А он все время с ним был? С Сырниковым?

– Да, все время с ним, – закивала вдова. – Потом они вложились в предвыборную кампанию. Сашка звонил мне и хвастался, что у Вовки теперь депутатский мандат. Уж какого уровня, не стал уточнять, но радовался искренне за брата.

– Стало быть, они появлялись в России?

– Да, бывали. Но в наш город не заезжали ни разу.

– А когда приехали?

– Как всегда, ночью!..

Тот поздний звонок переполошил ее, помнится. Никого не ждала. Муж не обещал вернуться. Подошла на цыпочках к двери, спросила: кто. Ответил нагло и с напором Вовка. Она открыла и ахнула.

– Стоят на пороге два мужика в одинаковых костюмах, с одинаковыми прическами, в одинаковых ботинках, с одинаковыми кожаными сумками и с одинаковыми практически физиономиями. – Снежанна покачала головой. – Это я потом уже их различила, когда в квартире свет зажгли и они начали разговаривать. Тут сходство как-то мало-помалу рассеялось. А сразу просто шок был.

– Они и в самом деле были так сильно похожи?

– Когда были в разных социальных плоскостях, конечно, сильно различались. Сашка стригся раз в два месяца. То неохота ему. То денег нет. А вот когда так приоделись, причесались одинаково… Сашка еще чуть волосы подкрасил, то… То незнакомому человеку различить их было очень трудно. – Она подумала и мотнула отрицательно головой. – Отличить их было просто невозможно, особенно если они были врозь.

– И что дальше было? Как они объяснили этот маскарад?

– А ничего они объяснять не стали. Поставили меня перед фактом, и все. Сашка сказал, что отныне он Сырников Владимир Анатольевич. А Вовка сказал, что он теперь Сашка Степанов, муж мой то есть. Что теперь мы с ним развестись как бы должны, чтобы я потом официально в брак с Сырниковым вступила. И что отныне мы станем жить шикарно, не здесь, но очень осторожно.

– Вы развелись со своим мужем, вышли замуж за его двоюродного брата и…

– Все это происходило лишь на бумагах. Сашка как был моим мужем, так им и остался, хоть и стал называться по-другому. А Вовка… Он потом следом за нами поехал в этот город. Стал тихо жить, снимал где-то квартиру. Потом вот Жанку себе нашел. Будто бы даже влюбился.

– Вам хорошо жилось в вашем новом обличье?

– Мне?! Хорошо?! Да вы что?! – округлила она глаза и потрепала воротник норковой шубы. – Ради вот этого барахла!.. Ради цацок, бабла и глупого светского общества мой муж продал душу дьяволу!!! Понимаете, дьяволу!!! Он только потом понял это, со временем. Поначалу все порхал, все считал себя богатым и независимым. А потом, когда Вовка начал заставлять его совершать всякие грязные сделки, приторговывать оружием, наркотиками, он за голову схватился. Он только тогда понял, как его братец подставил! Понимаете… Вовка оставался хозяином всего: денег, фирмы, особняка, в котором мы жили… Он всякий раз при встрече это подчеркивал и ставил нас на место, чтобы не забывались. И при этом он ничем совершенно не рисковал! Взяли бы за торговлю оружием, наркотиками, за взятки моего мужа и посадили бы! А у той сволочи все было, и ничего ей за это не было!!! Как в том тосте, помните? Выпьем за то, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было! Вот такую эта гнида придумала для себя идеальную форму жизни. Жил себе тихо с аптекаршей, ничего совсем не подозревающей. Имел денег немерено…