Инкассатор: Золотая лихорадка - Андрей Воронин

– Ты кто, сука? – спросил Фриц голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Робин Гуд, – осклабился Филатов. – Гуляю я тут. Короче, нет у меня времени с вами чаи гонять. Сами запомните и Буденному передайте: Фому убил не Годунов. Удав тут абсолютно ни при чем.

– Что ты, падла, лапшу вешаешь? Буденный ясно сказал, что это Удава работа! – Фриц попытался выпрямиться, но со стоном опустился на землю, не в силах стать на ногу.

– К вечеру вся братва будет знать, кто это сделал, зачем и по чьему заказу. Твой Буденный этого хочет?

Фриц с ненавистью посмотрел на невесть откуда взявшегося «поборника справедливости»:

– Ну, и кто это сделал?

– Я, – без ложной скромности ответил Юрий.

– Бля, да кто ты такой?

– Тебе это так хочется знать?

– Не п...и, все равно от нас не уйдешь!

– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, фриц поганый, и подавно уйду. Слабо тебе! – издевался Юрий над поверженными противниками, соображая, что с ними делать дальше.

Наконец решил:

– Фриц, как ты понял, я мужик не слабый. Вот малява, передашь Буденному. Учти: если он не отстанет от Удава, ее содержание будут знать все, кому надо. И кому не надо – тоже.

– Ты, мудак, неужели не врубаешься, что Удав никогда теперь с Буденным не уживется?

– Знаешь, мне насрать с высокой колокольни, уживутся они или нет. Но теперь зато братва знать будет, что не Удав мозги пудрил, а кое-кто другой. В последствиях сами разбирайтесь. У Удава небось тоже кореша есть. – С этими словами Филатов вытащил из кармана письмо и бросил бандиту. Фриц поймал его, не решаясь распечатать. – Короче, Фриц, ты понял?

Тот только скрипнул зубами.

Через несколько минут Юрий нашел Ксению в беседке, совершенно скрытой зарослями. Тут обычно проводили время больные из глазного отделения, резались в карты, выпивали тайком. В это время как раз был тихий час, и беседка пустовала – заведующий отделением велел на два часа запирать на замок двери корпуса: мол, положено спать – спите.

Казалось, Ксения настолько углубилась в свои невеселые мысли, что не замечала никого и ничего вокруг. Юрию было знакомо это ее состояние – нечасто, но находило на Ксению такое болезненное равнодушие, заканчивалось оно обычно жесточайшей разборкой. На этот раз, правда, «семейный» скандал ему не грозил...

Он вошел в беседку, опустился на скамью. Времени действительно было немного, и Юрий начал без предисловий:

– Ксения, мне терять, в общем-то, нечего. Хочу, чтоб ты знала: спасаю я твоего хахаля ради того, чтоб ты просто не пошла по рукам.

И, не обращая внимания на протестующие слова, готовые сорваться с ее языка, продолжил:

– Годунова по всем раскладкам должны убрать, или он должен замочить Буденного и стать боссом. Это нереально, а потому прими совет. Бери билет на ближайший поезд и отправляй его как можно дальше, хоть в Сибирь, хоть на Урал. Стопроцентной гарантии того, что он останется жив, я не дам. Даже наоборот – его почти наверняка найдут и замочат. Но я сделал все, что мог. Вот ключ от цепи, на которой он сидит в баньке твоей бабушки. Быстро, слышишь, быстро иди в магазин, купи ему одежду, а то от него дерьмом разит, переодень и... Понятно? Больше ничем вам помочь не могу, на меня самого сейчас охота начнется.

Ксения только кивала с обалдевшим видом. Ожидать такого от своего бывшего кавалера она не могла.

– Пути Господни, Ксения... Все, прощай, милая, не поминай лихом. И – быстрей, быстрей!.. – Юрий сорвался с места и почти бегом направился в сторону дворика, где он оставил машину. Теперь он долго не увидит ее... Если вообще когда-нибудь увидит на этом свете.

Уже в который раз Филатов с грустью подумал о том, почему же, стоит ему полюбить женщину, она или погибает, или оказывается далеко не тем человеком...

... Буденный распечатал «маляву», принесенную хромавшим Фрицем. Его спутник с пулей в ноге лежал в больнице, опекаемый врачом из «своих», – опасность потерять ногу ему не грозила, но танцевать теперь он вряд ли когда-нибудь сможет.

Видеть своего «командарма» в ярости доводилось мало кому из бандитов. Практически никогда тот не бил посуду, не раздавал тумаки – за него наказанием провинившихся занимался, и небезуспешно, Фриц. Но теперь сам «экзекутор» провинился, и провинился крупно.

– Вы что, мудаки поганые, не смогли вдвоем одного замостырить? – уставился на своего подручного яростным взглядом Буденный.

– У него ствол был...

– Ну и что, что ствол! У тебя, что ли, ствола нет?

– Да не тягаю я его, нас и так менты пасут...

– Б..., да ты знаешь, что сейчас начаться может? Это же был человек Кайзера...

– Так какого хрена он стал Удава защищать?

– А он шизик, такие могут все что хочешь сотворить. Никакой логики в их действиях...

– А это не?.. – Фриц начинал помаленьку догадываться о том, кто есть «ху».

– Это был Филатов, вот его подпись стоит. Скорее всего его бывшая телка попросила Годунова вытащить, вот он и решил поиграть в благородство.

– Е-мое, тот Филатов, который Рашида замочил?

– Тот. Вот только как он к Кайзеру попал? Или, может, и раньше на него работал... Да, придется «самого» побеспокоить. – Он снял трубку телефона.

Звонок Буденного застал Кайзера врасплох.

– Меня не интересует, где и как ты его будешь искать! – орал в трубку генерал Логвиненко. – Сегодня же, слышишь, сегодня же вечером он должен быть нейтрализован, иначе ни ты, ни я в живых не останемся! Да прочеши весь город, устрой засаду у его друзей... Кстати, у него белая «копейка», номер... Если надо, устрой стрельбу, но чтобы Филатов был уничтожен. Лучше, конечно, брать этого мудака живым, но смотрите сами. Все. Жду. – Кайзер вытер платком вспотевший лоб. – Вот мудила, – выругался он. – И так директор коситься начал, а тут еще это... Ну, попадись ты мне, писатель хренов...

А в это время «писатель» спокойно обедал в ротной каптерке в обществе Лени Жестовского. Филатов исповедовался другу:

– ... Ну, я и нажал на кнопку. И стал наемным убийцей.

Жестовский, уже догадывавшийся обо всем, утешил:

– Собаке – собачья смерть. Шагу не дают ступить, сволочи...

Водки не пили – Жестовскому надо было с минуты на минуту заступать в караул, и приятель не хотел его смущать, хоть Леня от чистого сердца и предложил ему «своего фирменного». Юрий, кстати, рассказал о напитках, которыми потчевал его Кайзер, одним словом, ничего не утаил, – терять ему действительно было нечего, он и приехал к другу детства и сослуживцу, чтобы попрощаться с ним если не навсегда, то надолго...

Жестовский взглянул на часы:

– Ну, все, на развод пора. Юрик, ты пока тут прикорни, устал небось. К ночи в караулку переберешься. Машину-то где оставил?

– Да на стоянке, около КПП...

– Зря, засечь могут. Надо было в часть загнать, тут машин много стоит – командир разрешил «безгаражным» аккурат около караулки парковаться...

Его предостережение запоздало. Разосланные во все концы города «буденновцы» белые «Жигули» первой модели с известным номером разыскали почти сразу же, зная, что в части служит друг «объекта». И приняли соответствующие меры.

Стемнело. Отправив очередную смену караульных во главе с разводящим, Жестовский, перепоясанный портупеей, на ремне которой висела кобура со штатным «макаровым», присел на топчан, где дремал Юрий. Тот от движения проснулся.

– Ну что, Юра, часиков в шесть тронешься?

– Да, поеду... Зашьюсь куда-нибудь на Урал... А может, в Ташкент поеду, там друзей много... – Филатов широко зевнул. – Как та цыганка говорила: ждет тебя, золотой, дальняя дорога.

– Ну, лишь бы не казенный дом...

Одиннадцать бандитов – столько «активных штыков» смог набрать после разборок с кавказцами ежовский «командарм» – рассредоточились у забора воинской части, рядом с которым стояла караулка. Буденному, а точнее, Фрицу нетрудно было узнать, что друг Филатова заступил начальником караула. Один из бандитов сквозь лаз под забором, именно тот, которым воспользовался в свое время Юрий, попал на территорию части и удостоверился, что «объект» на месте. Выяснив обстановку, члены «группы ликвидации» один за другим нырнули в лаз. Операцией, разработанной Фрицем, он же и руководил; осталось только выждать, когда Филатов выйдет из караулки в отхожее место, и «замочить» его из «бесшумки». С этим мог справиться и один Фриц, но он хромал, и, поскольку не хотел уступать никому свое право отомстить человеку, из-за которого так опозорился, пришлось собирать для собственной подстраховки всю шоблу.

– Стой, кто идет? – раздался за окном караулки голос разводящего.

Жестовский встрепенулся, выскочил из дверей, по привычке схватив фуражку и надев ее на голову.

Дальнейшее Юрий видел, словно происходившее в замедленной съемке.

Распахивается дверь. Освещенный сзади, на пороге стоит Жестовский. В тот же момент с его головы слетает фуражка и падает прямо на колени сидящего на кушетке Филатова. В тулье фуражки – аккуратная дырочка. Снаружи доносится звук выстрела. Крик Жестовского: «Караул, в ружье!!! Отразить нападение!» Филатов видит собственный пистолет, выхваченный из кармана, словно со стороны, самого себя, стреляющего в сторону вспышек чужих выстрелов. Короткие очереди «Калашниковых»...