Инкассатор: Золотая лихорадка - Андрей Воронин

Распахивается дверь. Освещенный сзади, на пороге стоит Жестовский. В тот же момент с его головы слетает фуражка и падает прямо на колени сидящего на кушетке Филатова. В тулье фуражки – аккуратная дырочка. Снаружи доносится звук выстрела. Крик Жестовского: «Караул, в ружье!!! Отразить нападение!» Филатов видит собственный пистолет, выхваченный из кармана, словно со стороны, самого себя, стреляющего в сторону вспышек чужих выстрелов. Короткие очереди «Калашниковых»...

Нападавших почти не было видно – проникнув на территорию, они спрятались за кустами, обрамлявшими дорожки, ведущие к плацу, казарме и домику штаба. Ночь была, как на грех, безлунной; Филатова – он потом узнал – спасло только одно: покалеченный Фриц неуклюже повернулся в кустах и был замечен разводящим сержантом, который вел в караулку сменившихся часовых. Тот крикнул, как положено по уставу, секунду спустя в проеме дверей появился Жестовский, и Фриц не выдержал – нажал на курок. Это стоило ему жизни – после команды начкара один из солдат прошил кусты и Фрица очередью из автомата.

Подстраховывавшая его команда зашевелилась, открыла огонь, и солдаты стали стрелять на поражение. Бандюги же, не имевшие никаких навыков открытого боя, частью полегли сразу же, частью продолжали отстреливаться из-за кустов. Они прекрасно понимали, чем грозит им вооруженное нападение на воинскую часть, но купились на заверения Буденного, что, мол, никто там шума не поднимет, Фриц одним ножом управится, да и к тому же клюнули на обещание весьма приличного вознаграждения. Даже то, что пистолеты пятеро из одиннадцати держали в эту ночь первый (да и последний) раз в жизни, их не остановило.

Завыла сирена, Юрий, выскочивший из караулки, залег рядом с Жестовским. Тот, стреляя по кустам из пистолета, крикнул Филатову:

– Беги через подкоп! Беги, я сказал, сейчас тут вся часть будет! Я подстрахую!

Филатов пополз к забору части, услышав, как Жестовский крикнул:

– Сержант, огонь на поражение! Обходите их с флангов! Только друг друга не перестреляйте! Максименко, ползком в казарму! Крецу, в штаб! Разъясните там обстановку! Козин, блокируй КПП!

Со времени первого выстрела прошло не больше двух минут; сирена, включенная дежурным по штабу, продолжала грозно реветь. Из казармы выбегали заспанные солдаты с автоматами, на ходу прилаживая обмундирование. Еще через минуту Юрий, как и несколько месяцев назад, юркнул в лаз, ведущий к спасению.

... Вспышка выстрела была неожиданной. И боль в груди он почувствовал не сразу, а лишь тогда, когда отдача от его ответного выстрела толкнула назад плечо.

Перед тем как соскользнуть в беспамятство, Филатов услышал вскрик раненого бандита и треск кустов – тот уходил в заросли. Потом наступила тяжелая, густая темнота.

Глава 18

Рассвет так и не наступил для девяти из одиннадцати «буденновцев», обнаглевших настолько, чтобы поднять стрельбу в воинской части. Нападение стало событием, из ряда вон выходящим. Его, конечно же, сразу засекретили, и не без участия Кайзера, получившего о нем известие через час после гибели последнего «террориста».

Утром бандитов увезли в морг областного центра. Местные «фараоны», прибывшие на место происшествия сразу же после вызова (у них проходили какие-то учения, и милиция была переведена на казарменное положение), с удивлением обнаружили среди трупов нескольких старых знакомых, а кое-кто – и соседей. Впрочем, строжайшая подписка о неразглашении служебной информации надежно заткнула им рты.

Подписку пришлось дать и всем остальным участникам побоища, кроме лежавшего в бессознательном состоянии в санчасти раненного в грудь солдата. По документам пострадавший значился как ефрейтор Луканский.

... Когда Филатов свалился без сознания на руки подоспевшему Жестовскому, тот не стал долго раздумывать. Положение было почти безвыходным, и прапорщик принял единственно правильное в такой ситуации решение.

Счет шел буквально на секунды...

Не тратя времени на перевязку, Леонид потащил раненого друга к санчасти, около которой суетился прапорщик с медицинскими эмблемами в петлицах. В части он прослужил буквально неделю.

– Слышишь, Костя, быстро осмотри солдата! Дурила, шел из самоволки и под пулю попал... Только, ради бога, никому, хорошо? Скажешь, во время нападения шальной пулей задело...

– Помоги перенести, – попросил молодой фельдшер, имевший дело с огнестрельными ранениями только теоретически.

Вдвоем они быстро втащили Филатова в операционную, раздели. Медик принялся осматривать рану.

– Фамилия его как?

– Луканский, ефрейтор. Как он?

– Навылет. Его счастье, что ты подоспел. Вроде крови немного потерял, – прапорщик Медведко начал накладывать перевязку.

Жестовский, спрятав под шумок гражданскую одежду Филатова в печь, сохранившуюся в старом здании санчасти, со скоростью звука побежал к караулке, где его уже искал дежурный по части.

– Е-мое, Леня, вы же тут девять человек уложили! – в ужасе заорал молоденький лейтенант. – Что тут было?,

– П...ец, вот что, – Жестовский решил в подробности не вдаваться. – Короче, лейтенант (Леонид не знал даже, как того по имени), быстро беги в штаб, вызывай командира. Сержант Сосновский! Выставить оцепление силами караула, никого не подпускать.

Лейтенант бросился выполнять приказание, даже не пикнув по поводу того, что прапорщик распоряжается офицером. В такие моменты командует тот, кто первым сориентировался в ситуации.

Теперь главным было найти подлинного ефрейтора Луканского. На счастье, этот дембель, по своему обыкновению, появился в нужный момент в нужном месте – будучи особо доверенной персоной прапорщика Жестовского и имея от этого изрядные льготы по службе, он старался держаться поблизости.

– Луканский, тебя кто-нибудь видел сейчас из тех, кто тебя хорошо знает?

– Да вроде нет, товарищ старший прапорщик... Я тихонько...

– Теперь слушай сюда. Быстро линяй из части, чтоб тебя никто не видел. Твое место пока займет другой, понял? И документы оставь. Есть куда скрыться?

– Так точно, есть...

– Скорее всего тебя комиссуют по ранению. Так что не удивляйся. Завтра позвонишь мне домой. Да, скорее всего в части тебе появиться уже не придется.

– Как так не придется?

– Потом все объясню. Учти, за это тебе неплохо заплатят... Все, беги, только сиди тихо!

– Понял... – солдат растворился во тьме.

Жестовский наконец смог перевести дух. «Ну, Юрка, счастье твое, что ты выглядишь на тридцатник, да и налысо постриженный...»

Вскоре прибыл командир части, не проспавшийся после вчерашних посиделок: наступала суббота, а полковник Загребайло нечасто затруднял себя командованием обычным в этот день ПХД – парково-хозяйственным днем, возлагая эту почетную миссию на плечи своего заместителя. Полковник был зол до чертиков и с ходу, не дожидаясь рапорта, стал орать на начальника караула:

– Что за херня у вас тут происходит, старший прапорщик? До утра нельзя было подождать?

– Нельзя было, товарищ полковник, – мягко сказал Жестовский. – Произошло нападение на часть.

– Вы что тут, напились с этим лейтенантом? Какое нападение? Почему тревогу объявили?

– Взгляните, товарищ полковник...

Загребайло, пышущий злостью, позволил все-таки подвести себя к кустам, Вокруг которых с автоматами на изготовку стояли бойцы караула во главе с сержантом. Тот, как положено, стал по стойке смирно и доложил:

– Товарищ полковник, личный состав караула по приказу начальника караула занимается охраной места происшествия.

Командир части воззрился на сержанта, потом перевел взгляд на темный кустарник:

– Ну, и что там?

– Трупы нападавших, – сказал Жестовский.

Полковник, понявший наконец, что дело пахнет ЧП, соизволил пройти в кустарник и сразу наткнулся на то, что осталось от Фрица. Бравый полковник отскочил от трупа как ошпаренный.

– Милицию вызвали? – спросил он внезапно севшим голосом.

– Никак нет, вас ждали, – сообщил Жестовский.

– Так чего вы стоите? Вызывайте немедленно! А я в штаб пошел, доложу генералу...

Жестовский ухмыльнулся про себя, представив, сколько времени генеральский рык будет стоять в ушах полковника. Командующий округом не отличался нежным нравом...

– Лейтенант! – позвал он дежурного по части. – Вызывай милицию! Я – в санчасть, там у меня солдата шальной пулей ранило. Пойду проведаю.

Юрий пришел в себя в тот момент, когда Жестовский переступил порог палаты, куда его перенес с помощью санитара Медведко. И услышал его слова, обращенные к прапорщику:

– Ну, слушай, повезло твоему солдату, сто лет жить будет. Ничего «этакого» не задето, как я понимаю. Крови внутри нет, оттекает хорошо. В госпиталь его надо. Сейчас машину вызову. Но, слушай... Такое ощущение, что он все «горячие точки» СНГ прошел, – шрамов, как у ветерана...