Заклятый друг (СИ) - Нэн Джойс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она озирается. Часто моргает.
Её волосы зачёсаны набок и собраны в хвост, открывают белый лоб. И я прекрасно вижу, как морщинки растерянности начинают проступать на нём всё глубже с каждой наносекундой.
Да, Даша. Это не та комната, в которой ты засыпала.
— Макс… — наощупь находит мои руки, сцепленные в замок.
Её ладонь накрывает бережно. Как будто она собирается поддержать, а не ищет поддержки сама.
Я до сих пор не привык к этому её жесту. Каждый раз мне от него и хорошо, и жутко одновременно.
— Макс, со мной что-то не так.
— Ты потеряла память.
Даша перестала озираться и уставилась на меня.
Хрюкнула.
Расхохоталась.
Комната вмиг наполнилась тем заливистым смехом, от которого я всегда был без ума.
Конечно, Соболева не верит. Но это будет в первые несколько минут.
Пока она не подойдёт к окну.
— Вы перетащили меня в другую комнату? Хороша шутка, — щипает меня за палец.
— Ты же была во всех комнатах моего дома. И такой там точно нет. Мы уже давно живём в другом месте.
— Мы? А кто… — отдёргивает руку, трогает пижаму. — Какого хрена, Макс? — злость и возмущение делают её щёки пунцовыми. — Где моё платье? Кто меня переодел?
— Давай я просто помолчу. Ты сейчас сама всё поймёшь.
— Нет, ну у всего есть свои границы, — отбрасывает одеяло и встаёт. — Коля! Катя! Почему… — она трогает волосы, и их длина шокирует её до такой степени, что подгибаются коленки.
Она нервно сглатывает. Рывком к зеркалу. Всматривается в своё отражение.
Трогает собственное лицо как маску.
Находит у себя на пальце обручальное кольцо.
Даша гладит его как дорогую сердцу вещицу, с которой придётся расстаться.
Резко поворачивается ко мне.
Смотрит.
Только моё лицо не выражает ничего. Я устал. Я больше не могу.
Маленьким торнадо проносится мимо.
Мне приходится встать и развернуться, чтобы видеть свою жену.
Даша подошла к окну.
Распахивает шторы.
Почти облысевший к середине октября клён за соседским участком приводит её в ужас.
Отшатывается.
Она не верит, трогает стекло, открывает окно.
Осень пахнет так, что обмануться невозможно.
Оборачивается. Смотрит через плечо. С таким отчаянием, что у меня сердце сжимается.
— Прошёл год, Даша. Год и полтора месяца с того дня, который ты помнишь последним.
52. Макс
Обычно я подхожу и помогаю ей опуститься в кресло. Знаю, что ноги у неё сейчас задеревенели.
Но сегодня я просто встаю напротив. И протягиваю ей ладонь:
— Пойдём, я кое-что тебе покажу.
И не дожидаясь, пока она поборет оцепенение, сам беру её за руку и веду за собой.
— Этого не может быть, — её шёпот за моей спиной. — Не может быть.
Я вывожу её на улицу через заднюю дверь. Не хочу, чтобы она видела детскую коляску. Про самое главное я расскажу ей позже.
— Подожди здесь, хорошо? — оставляю её на пороге.
Когда возвращаюсь, Даша босая сидит на корточках перед вольером Крона. И гладит довольную собаку через сетку.
— Он не должен жить взаперти, — поднимает на меня обиженные глаза.
Я сажусь рядом, кладу её руку на дверь вольера. Та легко открывается в нашу сторону.
— Он сам уходит сюда. Умеет открывать его лапой, когда хочет войти. Цепляется когтями за сетку и тянет на себя. А когда хочет выйти, толкает дверь носом. Вот, надень.
— Это странно, когда зверь сам загоняет себя в клетку.
Даша обувается в кроссовки, накидывает и подпоясывает пальто.
— Совсем не сочетается, — горько усмехнулась.
— В последнее время ты любила носить туфли на каблуках.
— Ты ври, да не завирайся. И если серьёзно, что произошло? Я себя прекрасно чувствую. Люди, которые теряют память, разве могут себя хорошо чувствовать? И почему я не в больнице? Почему я в твоём доме? Это же ваш с Мариной дом. И где Серёжа? Где Марина? Я же не могла забыть целый год, Макс? Что-то случилось на свадьбе? …что это? — она вдруг протягивает руку к моей голове, и так нежно проводит кончиками пальцев по виску, что я зажмуриваюсь от щекотки. — Ты видел, что у тебя появились седые волосы?
— Пойдём, — отнимаю её руку от своей головы и тяну за собой.
— Ты мне хоть на один вопрос ответишь? А кольцо у меня на пальце, обручальное. Камни на бриллианты похоже, что за хрень? Я бы такое не надела. Мы с Серёжей расписались? Где он?
…завтра она всё равно ничего не вспомнит…
Каждое утро она просыпается и думает, что сегодня день моей свадьбы с Мариной. Это длится целый месяц. Месяц ада.
И каждое утро мы начинаем сначала.
Я больше не хочу говорить правду.
Снова и снова этой правдой причинять ей боль.
Объяснять, что я сделал. И тупо молчать на её вопрос — почему я так поступил?
Больше не хочу рассказывать, зачем мы расписались. К тому же она не верит, что вышла бы за меня замуж после всего произошедшего.
Я никогда не очерняю Серёжу в её глазах. Нет.
Не упоминаю, что в тот злополучный вечер, когда я совершил самый мерзкий поступок в своей жизни, я узнал про Марину и моего отца.
И что седые волосы у меня появились после того, что случилось в оранжерее у Полины — потому что я мог потерять Соболеву навсегда. И как я этого боялся. И боюсь до сих пор.
Каждый раз я говорю ей, что в Ваньке она души не чает, и так было всегда. Ну…потому что это не ложь.
И я стараюсь преподнести всю историю как можно мягче. Но…разве это возможно — смягчитьтакуюправду?
— Так где Серёжа? — она вдруг вырывается и останавливается. — Где?
Завтра она всё равно ничего не вспомнит.
— Ты бросила его.
— Что? Почему?
— Потому что я попросил тебя остаться.
Подхожу к ней, беру её руки в свои, подношу к губам, целую её маленькие пальчики.
— Потому что я тебя люблю, Соболева. Я попросил тебя остаться и быть моей женой. А ты согласилась.
53. Макс
— Представляю, в какой ярости была Катя.
Первая фраза, которую она сказала после тридцати минут молчания.
— Она пришла на нашу свадьбу?
— Нет. Мы не устраивали пышного торжества. Ты сказала, что нужна только официальная часть.
— Значит, я обошлась тебе не так дорого, как Марина.
Её злой тон меня настолько шокирует, что на несколько секунд
