Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

Странник вынужден был признать, что наёмник заинтриговал его. Сейчас, наверное, впервые угрюмый воин заговорил без необходимости, и чудно, что в собеседники он выбрал Болдха.

— Невиданный предмет? Ты имеешь в виду светильник?

Уже почти пять лет он повсюду носил с собой светильник. Для него, человека весьма практичного, тот стал полезнее иного оружия. Маленький и лёгкий, очень прочный, «бычий глаз» сделали в Трондаране — крошечном, отрезанном от мира горном королевстве Джиблитта, короля хогеров. Потому светильник являлся непревзойдённым во всём Липдормине творением.

Внутри цилиндрического медного каркаса располагался тонкий прут из заенна — лёгкого жёлтого металла, вспыхивающего ярким светом от трения. Этот прут можно было вынуть через верх цилиндра, чтобы поскоблить и, таким образом, зажечь его. Поверх медного каркаса была натянута специальная шёлковая ткань, защищающая огонь; а уже сам светильник, покоящийся в кожаном чехле чуть большего размера, крепился к ручке из слоновой кости, украшенной замысловатой резьбой. Чехол внутри выстилали отполированные серебряные зеркальца. Когда светильник опускался внутрь чехла, зеркальца отражали свет, направляя его через отверстие с козырьком, делая луч ярче. Таким образом, это замечательное творение могло быть просто подвешено на цепь и освещать всё вокруг или, засунутое в чехол, давать яркий направленный луч.

Подобно другим редким минералам, добываемым только в Трондаране, месторождения заенна ревностно охранялись хогерами Джиблитта; и то, как Болдху удалось заполучить столь ценный предмет, было отдельной историей.

В ответ на неожиданный интерес Паулуса, Болдх только и сказал:

— Да, очень удобная вещица.

Наховианец не стал отвечать сразу, но через некоторое время всё же снова заговорил:

— Там, откуда я родом, мы называем этих духов вардограми.

— Прости, не понял?

— Та тень, что кричала, — объяснил Паулус. — Мы называем её вардогр.

— Я уже слышал это слово, — заметил Болдх, — хотя смысла не понимаю.

Наховианец бросил быстрый взгляд на странника; его единственный глаз сиял золотой точкой в луче светильника.

— Ты слышал это слово? Когда?

Болдх пожал плечами, не желая вдаваться в подробности.

— Слышал разговоры о тени, когда в начале этого года проходил через ваши земли.

— Ты проходил под сенью Рег-Наховии? — Паулус был поражён. Воин снова замолчал.

Чуть позже, к удивлению Болдха, наёмник начал петь. Глубокий звучный напев, хотя и не очень мелодичный, то затихал, то становился громче, и было трудно определить — песнь это или сказание. Мотив показался страннику печальным и неотвязным, как крики чаек с берега Смерти.

В темнейшем ущельеМы тонули, мечтали и видели.Темные мысли, плывущие к нам, подобно светящимся волнам.Вардогр танцевал перед нами, словно Эллилдан над трясиной.Плыл к нам, но был недосягаем.И эхом смех его разносился в беспросветной глубине.Твоя смерть ждет тебя.Во мраке притаился Bapдогр.Возвещая скорейшую смерть.И утро для тебя не наступит.Светятся огни, поют сирены песниВсё сильней их зов.Но марменниловы цепи сковали руки.Чтобы не смог ты прогнать прочь голоса.Туман скрывает водоворотКружащий вокруг мачты.И плеск волн тьмы о бортГоворит с тобой голосами предков.Червь мира сворачивается в кольца.Свершая свой круг.И Отчаяние выметает всё прочьИз разума своей метлой.

Болдх ничего не сказал, и через некоторое время Паулус пробормотал:

— Это было сочинено на древнем языке моего народа. Возможно, при переводе часть смысла теряется.

— Да уж, — презрительно согласился странник. — И теряется здорово, судя по всему. Никогда в жизни не слышал подобной чуши.

Паулус вздрогнул. Странное выражение промелькнуло на его лице. Больше наховнаиец за всю ночь ничего не сказал.

Глава 6

Гиблая земля 

С болью в сердце путники упорно продолжали идти вперёд, преодолевая, как им казалось, самую безрадостную часть пути. На душе у пеладана было тяжело, его настроение ядовитым облаком накрывало всю компанию. Они почти не разговаривали, имени южанина вообще не называли; и только Белун — теперь освободившийся от своей ноши, но вместе со всеми скорбевший о потере — осмеливался оглядываться назад, на жестокие горы, где остался лежать его хозяин.

Следующие несколько дней потрёпанные путники выбирались из пределов Синих гор. Вопреки ожиданиям, они до сих пор так и не увидели Северных Земель. Весь первый день им приходилось постоянно перепрыгивать то через глубокие трещины, то через расщелины, отвесно уходящие вниз во тьму. Оттуда веяло холодом, слышалось глухое эхо подземных потоков да одинокое блеянье козлов.

На второй день путники шли вдоль узкого, как острие, горного хребта, чью вершину веками обтачивал ветер и изъедал мороз.

Они шли словно по зазубренному краю пилы. Шквалистый ветер грозился подхватить их и сбросить вниз со склона. Путники с предельной осторожностью правили лошадьми — ведь стоит здесь поскользнуться, и не остановишься до самого дна.

За всё это время им попадались лишь парящие высоко в небе бородачи-ягнятники, да иногда внизу проносились антилопы, цокая копытами по голыми скалам.

Вперёд и вперёд, чуть ли не волоча лошадей через вставшие на дыбы гранитные плиты и с опаской обходя обледенелые участки. Неистовый ветер свистел в ушах, хлестал огрубевшие лица. К концу третьего дня после труднейшего подъёма путникам наконец удалось добраться до вершины. Удивлённо замерев, они увидели дикие просторы Северных Земель.

— Ха! — ликующе воскликнул Лесовик, перекрикивая шум ветра. — Я же говорил, что мы увидим Северные Земли ещё до темноты.

Нибулус, держась за поводья Молотобоя, старался сохранить равновесие.

— Кажется, ты говорил это четыре дня назад, — прокричал он в ответ и радостно хлопнул колдуна по плечу.

За всё время пути через Синие горы они ещё не видели более потрясающего зрелища. Прямо перед ними последний горный хребет обрывался длинным ровным склоном, тянущимся до зелёного лесистого предгорья. А дальше раскинулись величественные просторы Северных Земель. За холмами тянулась серо-зелёная пустошь, известная как Дождевые равнины: многие мили топей с одиноко торчащими холмами, окутанные непроглядным туманом. Казалось, будто маленькие островки омывает серое море. Безликую пелену прорывала тёмная полоса почти до горизонта. Путники решили, что это огромный лес Фрон-Вуду, под сень которого им было предназначено в итоге войти.