Вся ваша ненависть - Энджи Томас

Эта фраза звучит чуждо, как испанское слово, которое я еще не выучила. Впрочем, забавно, как легко она мне дается.

В ответ я получаю подмигивающее эмодзи.

«Право на правду» находится в бывшем «Тако-Белле»[81] на бульваре Магнолий, между автомойкой и кредитной конторой. Когда-то папа каждую пятницу водил сюда нас с Сэвеном и покупал нам тако за девяносто девять центов, крендельки с корицей и один напиток на двоих. Это было как раз перед тем, как он угодил за решетку, и денег у него тогда почти не было. Обычно он просто смотрел, как мы едим. Иногда просил менеджера, одну из маминых подружек, присмотреть за нами, а сам шел в кредитную контору. Когда я выросла и поняла, что подарки не появляются из ниоткуда, до меня дошло, что папа всегда ходил туда перед нашими днями рождения и Рождеством.

Мама звонит в дверь «Права», и мисс Офра приглашает нас внутрь.

– Простите, – произносит она, закрывая дверь. – Сегодня я одна.

– О, а где ваши коллеги? – спрашивает мама.

– Одни проводят круглый стол в Садовом Перевале, другие участвуют в митинге на Гвоздичной улице, где убили Халиля.

Странно слышать, как решительно мисс Офра произносит «убили Халиля». Она не выбирает слов и ничуть не колеблется.

Бывший ресторан теперь почти полностью занят офисными кабинками. Стены здесь завешаны постерами почти так же густо, как в комнате Сэвена. Только эти плакаты, скорее, в папином вкусе: тут и Малкольм Икс с ружьем у окна, и Хьюи Ньютон в тюрьме с кулаком, поднятым за «Власть чернокожих», и фотографии «Черных пантер» (на одной они митингуют, на другой раздают детям завтраки).

Мисс Офра ведет нас в кабинку у окошка бывшей автомобильной кассы, и самое забавное, что на столике у нее стоит стаканчик из «Тако-Белла».

– Большое спасибо, что пришли, – говорит она. – Я была очень рада, что вы мне все-таки позвонили, миссис Картер.

– Прошу вас, называйте меня Лизой. Давно вы здесь?

– Почти два года. И да, время от времени к моему окошку подъезжает какой-нибудь шутник и просит продать ему чалупу[82].

Мы смеемся. Звенит звонок.

– Наверное, это мой муж, – поясняет мама. – Он как раз ехал сюда.

Мисс Офра уходит, и вскоре по офису разносится эхо папиного голоса; они возвращаются вдвоем. Папа берет стул из соседней кабинки и из-за нехватки места ставит его в проходе, поперек кабинки мисс Офры.

– Простите, что опоздал. Устраивал Деванте к мистеру Льюису.

– К мистеру Льюису? – переспрашиваю я.

– Ага. Решил отправить ему в помощь Деванте, пока я здесь. За этим старым дураком нужен глаз да глаз. И додумался же он стучать на гангстеров в прямом эфире…

– Это тот джентльмен, который говорил в интервью о Королях? – уточняет мисс Офра.

– Ага, он самый, – кивает папа. – Он владеет парикмахерской по соседству с моим магазином.

– О да! Это интервью понаделало шуму. В сети у него уже почти миллион просмотров.

Так я и знала. Мистер Льюис стал мемом.

– Для такой честности нужно большое мужество. И на похоронах Халиля я говорила вполне серьезно, Старр: было очень смело с твоей стороны предстать перед полицией.

– Я себя смелой не чувствую. – Я не могу врать, пока со стены на меня смотрит Малкольм Икс. – Потому что не болтаю на телике, как мистер Льюис.

– Но это ведь хорошо, – возражает мисс Офра. – Мистер Льюис действовал импульсивно, из злости и негодования, но в таком важном деле, как дело Халиля, говорить необходимо осторожно и обдуманно. – Она переводит взгляд на маму. – Вы сказали, вчера вам звонила прокурор?

– Да. Завтра она хочет встретиться со Старр.

– Логично. Дело передали в прокуратуру, и теперь его представят перед большой коллегией присяжных.

– Что это значит? – спрашиваю я.

– Присяжные решат, выдвигать ли обвинения Крузу.

– И Старр должна будет давать показания перед присяжными, – говорит папа.

Мисс Офра кивает.

– Этот процесс несколько отличается от обычного судебного разбирательства. Не будет ни судьи, ни адвоката со стороны защиты, и вопросы Старр будет задавать окружной прокурор.

– А что, если я не смогу ответить на все?

– В каком смысле? – спрашивает мисс Офра.

– Я… про пистолет в машине. По новостям сказали, что в машине был пистолет и что это все меняет. Но я правда ничего о нем не знала.

Мисс Офра открывает лежащую на столе папку, достает оттуда кусок бумаги и передает мне. Это фотография черной щетки Халиля, которой он причесывался в машине.

– Это и есть так называемый пистолет, – объясняет мисс Офра. – Круз утверждает, что увидел щетку в двери машины и решил, что Халиль тянется к ней. А ее черную и толстую ручку он принял за рукоятку оружия.

– И Халиль был достаточно черным, – добавляет папа.

Щетка. Халиля убили из-за гребаной щетки для волос.

Мисс Офра убирает фотографию обратно в папку.

– Будет интересно посмотреть, что об этом скажет его отец в сегодняшнем интервью.

Погодите.

– Интервью? – переспрашиваю я.

Мама ерзает на стуле.

– Э-э… Вечером отец полицейского будет давать интервью по телевидению.

Я перевожу взгляд с нее на папу и обратно.

– И мне об этом решили не говорить?

– Говорить тут не о чем, малышка, – вздыхает папа.

Я перевожу взгляд на мисс Офру.

– То есть его отец может поведать всему миру, как это выглядело со стороны его сына, а я не могу рассказать, как это выглядело с нашей? Он же убедит всех, что жертва тут – Сто-пятнадцать.

– Не обязательно, – качает головой мисс Офра. – Иногда такие интервью имеют для полиции неприятные последствия. И потом, суд общественности здесь роли не играет. Все решит большая коллегия присяжных. Если они рассудят, что доказательств достаточно, – а я надеюсь, что так оно и будет, – то офицеру Крузу выдвинут обвинения. А потом его будут судить.

– Если, – повторяю я.

В комнате повисает неловкая тишина. Голос Сто-пятнадцать – его отец, а голос Халиля – я. Люди узнают его версию случившегося, только если я о ней расскажу.

Я смотрю в окошко, как в автомойке по соседству чистят машину. Из шланга льется вода, и солнечный свет окрашивает ее радугой, как это было шесть лет назад, незадолго до того как пуля отняла у Наташи жизнь.

Я поворачиваюсь к мисс Офре.

– Когда мне было десять, у меня на глазах убили мою лучшую подругу.

Забавно, как легко теперь произносить слово убили.

– Ох… – выдыхает мисс Офра, откинувшись на спинку кресла. – Я не… Мне очень жаль,