Перегруженный ковчег - Джеральд Даррел

Долгое время все было тихо. Где-то далеко внизу раздавались еле слышные крики птиц-носорогов. Затем откуда-то сзади донесся неясный шелест, за которым последовал громкий шум падения чего-то тяжелого на ветки кустов, под которыми я лежал. Я замер и напряженно стал прислушиваться. Несколько секунд не слышно было никаких звуков, а потом над самой моей головой раздались громкие протяжные крики: "Оиинк… Оиинк…" Рядом со мной находилось стадо мона-гвенонов. В течение следующего получаса я имел редкую возможность на близком расстоянии наблюдать за поведением обезьян на воле.

Обезьяна, кричавшая над моей головой, была, очевидно, вожаком. Это был очень крупный самец. Осмотрев лес и не обнаружив ничего угрожающего, он прокричал успокоительное "все в порядке!" остальным своим сородичам. Оттолкнувшись от куста, он пролетел над краем пропасти, раскинув руки и ноги, и опустился на верхушке дерева прямо напротив того места, где я лежал. На мгновение он исчез в листве, а затем я увидел его шествующим по ветке. Достигнув удобной развилки, он уселся, внимательно осмотрелся по сторонам и издал несколько громких протяжно ворчливых криков. Немедленно вслед за этим кусты надо мной затряслись и затрещали; обезьяны опускались на них и в тот же миг, оттолкнувшись, продолжали путь к вершинам деревьев, где их ожидал старый вожак. Движение стада проходило очень организованно; в тот момент, когда обезьяна перелетала край скалы, другая появлялась на моем кусте. Я насчитал до тридцати взрослых обезьян; к животам многих самок прицепились крошечные детеныши. Когда самки прыгали вниз, малютки то ли от восторга, то ли от страха пронзительно взвизгивали. Когда все стадо собралось внизу, обезьяны начали поедать маленькие черные плоды на ветках деревьев. Гвеноны бегали по веткам, срывали плоды, засовывали их в рот, постоянно оборачиваясь и нервно оглядываясь по сторонам, что характерно, впрочем, для всех обезьян. Более крупные детеныши перестали держаться за мех своих матерей и с жалобными криками бегали теперь за ними по деревьям. Взрослые изредка обменивались хриплыми звуками, словно ведя ленивую, медлительную беседу. Я не заметил ни одной ссоры или драки; иногда более крупная обезьяна вырывала у другой какой-либо особенно привлекательный плод, но, кроме возмущенного ворчания со стороны потерпевшей, ничто не нарушало мирную трапезу всей компании.

Вскоре послышалось хлопанье крыльев и протяжные громкие крики. Двое птиц-носорогов прилетели из расположенного ниже леса и с характерным для них пьяно-беззаботным видом опустились на ветви деревьев около стада обезьян. Усевшись поудобнее, они стали восхищенно разглядывать гвенонов из-под нависающих над головами больших разбухших гребней, похожих на продолговатые надувные детские шары. Затем они неуклюже запрыгали по веткам, осторожно ударяя кончиком клюва по черным плодам. После очередного удара они откидывали голову и заглатывали пищу. При каждом глотке птицы приседали и лукаво поглядывали на обезьян большими, часто моргающими темными глазами. Обезьяны продолжали ужин, не обращая ни малейшего внимания на этих клоунов с профилем Сирано де Бержерака. Птицы-носороги сопровождают в Камеруне обезьян с таким же постоянством, с каким стервятники сопровождают львов. Где бы ни находилось стадо обезьян, рано или поздно к нему присоединяются птицы-носороги, выдавая присутствие обезьян криками и хлопаньем крыльев, слышными на расстоянии не менее мили. Надо полагать, что обезьяны ненавидят своих навязчивых спутников, но волей-неволей вынуждены сносить их присутствие. Через некоторое время птицы-носороги с шумом покинули деревья. Вскоре и вожак обезьян подал команду собираться в путь, издав несколько громких гортанных звуков. Самки прижали детенышей к груди; одна за другой обезьяны длинными прыжками начали спускаться в находившуюся внизу листву и скоро исчезли в сплошном океане листьев. Еще несколько минут я слышал шум движения обезьян по лесу, громкий шелест раздвигаемых листьев, немного напоминающий шум прибоя на каменистом берегу моря. Когда последние звуки умолкли, я поднялся из своего укрытия, окоченевший и схваченный судорогами от долгого пребывания в неподвижном состоянии, стряхнул с себя приставшие веточки и набежавших муравьев и медленно побрел по потемневшему в вечерних сумерках лесу к нашему лагерю.

Глава XI.

Злые духи за работой

В последующие два дня охота с собаками дала прекрасные результаты. В первый день мы поймали молодого варана и взрослого дукера. Но особенно удачным оказался второй день. Начало его, правда, не предвещало ничего хорошего, в течение нескольких часов мы гонялись по горной местности за собаками, которые все время находили новые следы и каждый раз их теряли. Наконец мы решили немного отдохнуть. Измученные, запыхавшиеся, мокрые от пота, мы присели на груду больших камней; наши неустрашимые собаки растянулись на земле, часто и тяжело дыша. После короткой передышки одна из собак встала и лениво направилась в близлежащие кусты; мы слышали ее громкое фырканье и звон бубенчиков. Неожиданно раздались дикий вой и громкий треск кустов; вся свора вскочила и с заливистым лаем бросилась вслед за первой собакой. Мы быстро собрались, отбросили недокуренные папиросы и побежали за собаками. Сначала путь наш шел вниз по склону горы, и мы легко мчались, перепрыгивая через камни и корни деревьев. В одном месте низко над тропинкой нависала тонкая ветка молодого деревца; вместо того, чтобы, пригнувшись, проскочить под ней, как это сделали другие, я оттолкнул ее рукой. Мгновенно перед моими глазами появился рой черных точек, и я почувствовал на шее и лице острую мучительную боль. На ветке, за которую я так беззаботно схватился, висело гнездо маленьких лесных ос величиной с яблоко, спрятавшееся под густой листвой. Рассерженные обитатели гнезда не замедлили атаковать нарушителя их спокойствия. Пока я бежал дальше, потирая ужаленные места, мне пришло в голову, что охотники разглядели гнездо и предусмотрительно не задели ветку; по-видимому, они считали, что и я сделаю то же самое. С тех пор я стал точно повторять все их действия. Лицо мое пылало, я мучительно страдал от боли.

Эта гонка оказалась наиболее продолжительной. После часа почти непрерывного бега я был настолько измучен, что результат нашей охоты был уже мне совершенно безразличен. Наконец мы догнали собак, которые собрались у основания большого пустотелого ствола упавшего дерева. Вид зверька, который съежился в дупле и фыркал на собак, немедленно возродил мой интерес к охоте: зверек был величиной с английскую лисицу, с крупной, похожей на медвежью мордой и небольшими круглыми ушами. Длинное мускулистое тело, голова и хвост были светлого кремового цвета. Небольшие тонкие лапы имели шоколадно-коричневую окраску. Это был черноногий мангуст, вероятно, наиболее редко встречающийся в Западной Африке представитель семейства мангустов. При нашем появлении зверек окинул нас презрительным взглядом и скрылся в глубине ствола. Собаки расхрабрились и подбежали к входу, но ни одна из них не проявила желания забраться в самое дупло.