Шепчущие - Джон Коннолли

– Да, я знаю Джоэла Тобиаса, – сказал наконец Бобби. – Но мы не близкие друзья. И никогда ими не были.

– Почему?

– Старик Джоэла служил в армии, так что у Джоэла это в крови. Ему нравится дисциплина, нравится быть, как говорится, вожаком стаи. Армия – естественное продолжение его натуры.

– А у вас как?

Бобби прищурился.

– Вам сколько?

– За сорок.

– Вас пытались завербовать?

– Наверное, так же, как и всех. Вербовщики приходили в школу, агитировали, только я не купился. Но тогда и время было другое. Мы ни с кем не воевали.

– Да, а теперь вот воюем, и я купился. Обещали наличные, дать денег на колледж. Как говорится, солнце, луну и звезды. – Он грустно улыбнулся. – Насчет солнца не обманули. Этого там хватало. Солнца и пыли. Я сейчас работаю на организацию «Ветераны за мир». Антивербовщиком.

Я ничего об этом не знал и попросил рассказать.

– Армейских вербовщиков учат отвечать только на определенные, правильные, вопросы. Если ты не задашь правильный вопрос, то и не получишь правильный ответ. Семнадцати-восемнадцатилетний мальчишка без особых перспектив, когда видит перед собой подтянутого парня в отглаженной форме, со стрелками на штанах, о которые порезаться можно, готов поверить всему, что ему говорят, и забывает прочитать написанное мелким шрифтом. Мы как раз и указываем на этот самый мелкий шрифт.

– И что там?

– А там сказано, что деньги на колледж не гарантируются, что армия ничего тебе не должна, что только десять процентов новобранцев получают обещанное в полном объеме. Вы поймите меня правильно. Да, служить своей стране почетно, и для многих мальчишек единственный вариант в жизни – военная карьера. Я сам такой. Наша семья была бедной, а я и сейчас беден, но горжусь, что служил. Жаль, конечно, что все закончилось инвалидным креслом, но я знал, чем рискую. Просто, на мой взгляд, вербовщики должны быть честны с ребятами, чтобы те понимали, с чем связываются. Никакого настоящего призыва на самом деле нет: основной упор делается на бедных, безработных, тех, у кого нет перспектив, нет других вариантов. Думаете, Рамсфельд не знал об этом, когда включал положение о вербовщиках в закон «Ни одного отстающего ребенка»? Думаете, он для того обязал муниципальные школы предоставлять все данные об учениках, чтобы помочь мальчишкам лучше читать документы? Нет. Просто есть квоты, которые нужно заполнять. Затыкать дырки в рядовом составе.

– Но если вербовщики будут абсолютно честны и откровенны, кто же пойдет в армию?

– Кто? Да я бы все равно подписался. Я бы все сделал, чтобы свалить из дома и из этого городишки. Что меня здесь ждало? Работа за минималку да пиво по пятницам. И Мэл. – Бобби ненадолго задумался. – Минималку я и сейчас, наверное, получаю – четыреста долларов в месяц, – но хоть медпомощь добавили. И бонусы я почти все получил. – Он состроил гримасу. – Многовато противоречий, а?

– Вы поэтому схватились с Джоэлом Тобиасом? Из-за вашей работы в «Ветеранах за мир»?

Жандро отвел глаза.

– Нет. Он пытался угостить меня пивом, подкупить. Чтобы я не трепался. А я отказался его подачки принимать.

– И почему?

Но Жандро опять ушел от ответа. Человек он и впрямь был противоречивый. Вроде бы и поговорить не прочь, но только о том, что интересовало его лично. Вроде бы и вежливый, но за внешней любезностью скрывалась жестокость, даже свирепость. Теперь я понял, что имел в виду Роналд Стрейдир, когда назвал Жандро человеком, который покатился вниз. Если он не выстрелит из своей пушки в кого-то, есть шанс, что выстрелит в себя, как его приятели.

– А у вас, кстати, с чего такой интерес к Джоэлу Тобиасу? – спросил он.

– Меня наняли выяснить, почему Дэмиен Пэтчет покончил с собой. Услышал, что на похоронах случилась ссора, вот и решил проверить, есть ли какая-нибудь связь.

– Между самоубийством и стычкой в баре? Что за чушь.

– Может, и чушь, а может, я просто плохой детектив.

Пауза… и Бобби рассмеялся. Впервые за время разговора.

– Ну, хотя бы честный. – Смех иссяк, и он грустно улыбнулся. – Дэмиен не должен был покончить с собой. Я не в религиозном плане, и не в моральном, и не потому, что вот жизнь потрачена впустую. Я к тому, что не такой он был человек. Все его плохое осталось в Ираке. Война на нем не сказалась.

– Я разговаривал с психиатром в «Тогусе», и она то же самое сказала.

– Да? Кто такая?

– Кэрри Сандерс.

– Сандерс? Ну и ну. Вопросов у нее больше, чем у Алекса Требека[33], но ответов нет никаких.

– Вы с ней встречались?

– Опрашивала меня в рамках своего исследования. Впечатления не произвела. А что касается Дэмиена, то я с ним служил. Хороший был парень. Мне он всегда нравился. Умный, но ему не хватало ловкости. Я старался приглядывать за ним, но вышло так, что в итоге он обо мне позаботился. Спас мне жизнь. – Пальцы на ручке кресла сжались в кулак. – Джоэл Тобиас, чтоб его… – прошептал он, и это прозвучало криком.

– Расскажите.

– Я на Тобиаса сильно зол, но сдавать ни его, ни кого другого не стану.

– Знаю, что он проворачивает какие-то дела. Возит контрабанду. Думаю, и вам мог долю обещать. Вам и другим таким, как вы.

Жандро отвернулся. Подкатился к окну.

– Что это за парни?

– Друзья.

– Вид у ваших друзей не очень-то дружелюбный.

– Мне нужна охрана. Слишком доброжелательные от неприятностей не спасут.

– Охрана? От кого?

– Может быть, от тех же людей, из-за которых и вы держите пистолет под рукой: ваших старых приятелей во главе с Джоэлом Тобиасом.

Бобби не повернулся, но я видел его отражение в оконном стекле.

– А с какой стати мне бояться Джоэла Тобиаса?

Бояться… Интересный выбор слов. Своего рода признание.

– Вас же волнует, что они считают вас слабым звеном, не так ли?

– Меня? Я – парень вполне надежный. – Он снова рассмеялся. Получилось жутковато.

– Думаю, вас тревожила ситуация с Дэмиеном Пэтчетом. Вы были обязаны ему и не хотели, чтобы с ним что-то случилось. Может, он слишком глубоко увяз или не желал слушать, но после его смерти вы решили действовать. Или, может, поняли, что к чему, только после смерти Бретта Харлана и его жены.

– Вы о чем? Не понимаю.

– Думаю, вы разговаривали со своим кузеном. Вы звонили Фостеру, потому что он был копом, но при этом и родственником, которому можно доверять. Скорее всего, вы дали ему некую информацию с таким расчетом, что остальное он узнает сам. Фостер начал наводить справки, и его убили. Теперь вы ждете, когда придут за вами. Я все верно излагаю?

Он резко развернулся, и в руке у него уже был пистолет.

– Вы этого не знаете. Вы ничего не знаете.

– Их нужно остановить, Бобби. Люди погибают, и это дороже любых денег, если только вы не выставили совесть на аукцион.

– Убирайтесь из моего дома! – крикнул он. – Убирайтесь!

В окно я увидел, что Ангел и Луис уже бегут к дому. Ситуацию требовалось немедленно разрядить, иначе дверь могла вылететь в прихожую, и тогда, если бы Жандро оказался достаточно быстр, пришлось бы доставать оружие.

Я шагнул к двери, открыл ее и показал Луису и Ангелу, что со мной все в порядке, но Бобби, воспользовавшись моментом, сумел развернуться и выкатиться в прихожую. На мгновение я оказался между тремя стрелками.

– Полегче! Всем успокоиться! – Я медленно опустил в карман два пальца, достал визитную карточку и положил ее на стол, рядом с дверью. – Послушайте, Бобби, вы задолжали Дэмиену Пэтчету. Его уже нет в живых, но долги надо платить. Теперь отцу Дэмиена. Подумайте об этом.

– Вали отсюда, – повторил он, но гнев уже улетучился, и осталась одна усталость. Голос его дрогнул, выдавая состояние человека, оказавшегося в полной темноте, на волнах неведомого моря.

– И еще одно, – продолжал я, беззастенчиво пользуясь своим преимуществом над ветераном-инвалидом. – Помиритесь со своей подружкой. Думаю, вы выгнали ее, потому что боитесь того, что может случиться, и не хотите, чтобы она пострадала, если они придут за вами. Она еще любит вас, и вам без такой не обойтись. Вы это знаете, и она это знает. Если что понадобится, моя карточка у вас есть.

Я вышел под прикрытием Ангела и Луиса. Дверь захлопнулась. Через секунду они догнали меня.

– Позволь сказать начистоту, – начал Ангел, когда мы подошли к машине. – Парень целится в тебя из пистолета, а ты ему наставления даешь?

– Кто-то же должен.

– Да, но почему ты?

Я промолчал, а когда садился в машину и оглянулся, то увидел в окне Бобби Жандро.

– Думаешь, он примет твой совет? – спросил Ангел.

– Насчет девушки или Тобиаса?

– Насчет обоих.

– Должен. Иначе ему конец. Без нее он уже умирает. Только себе еще в этом не признается. Тобиас и остальные просто довершат то, что начал он сам.

– Ух ты, – сказал Ангел. – Это не у «Холлмарк» на такой случай есть открытка: «Соберись или умри»?

Мы уехали. Я первым, Ангел и Льюис за мной. Но уже на следующей улице я остановился и вышел из машины. Они озадаченно посмотрели на меня.