Книжные магазины - Хорхе Каррион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как рассказывает Шекхар Кришнан в опубликованной в The Indian Express статье, откуда я почерпнул эти сведения, «увидимся в Wheeler» – расхожее выражение в Бомбее: настолько неотъемлемой частью жизни страны стал этот бренд. В его книжных и киосках часто договариваются о встречах, покупают газеты и садятся на поезд, деля с друзьями или знакомыми долгий путь домой. Во многих торговых точках на протяжении десятилетий устраивались посвященные литературе и политике вечера, участники которых общались стоя, держа в руках чашку чая.
В Мумбаи родился Редьярд Киплинг, чья судьба оказалась связана с фамилией Уилер, поскольку так звали издателя Civil and Military Gazette[81], в которой семнадцати лет от роду начал работать будущий писатель. Две трети дня он проводил в редакции, даже летом, когда стояла адская жара: по словам одного из его товарищей, пот и чернила превращали его костюм «в шкуру далматинца». Приходилось ему и разъезжать поездами по мусульманским и индуистским территориям империи, где он, случалось, задерживался на долгие месяцы, освещая происходившие там события. Там он впитывал атмосферу и черпал сюжеты для своих первых рассказов, которые опубликовал в 1888 году в The Railway Library – серии карманных изданий, выпускавшейся A. H. Wheeler & Co. Позднее в таких романах, как «Ким» или «Книга джунглей», память окутает эти колониальные впечатления сказочными грезами.
Книжные сети Hachette и Moreau y Banerjee следовали британским образцам, ведь в 1848 году, за пять лет до появления первого французского книжного, на вокзале Юстон в Лондоне уже существовал магазин, принадлежавший WHSmith, – возможно, первой в истории крупной книготорговой сети. Связь между г-ном Смитом и железнодорожным бумом была настолько тесной, что различные консервативные правительства назначали его министром. Его книжные плодились по всему острову по мере появления современных вокзалов с просторными залами, где находилось место чистильщикам ботинок и продавцам цветов. И по мере того, как пассажирам поездов начали предлагать ту роскошь и удобства, которая уже сделала пароходы похожими на гостиницы. Уже в конце XVIII – начале XIX века, как объясняет Фредерик Барбье в «Истории книги», лондонские книжные открылись улице с помощью витрин с выставленными ценниками, плакатов и даже зазывал, предлагавших досужим прохожим зайти внутрь. Тогда и сама книга приобрела характер товара: на последних страницах давались остальные наименования той же серии или того же издательства; обложки обрели единообразие, чтобы повысить узнаваемость марки, а тексты украсились лучшими образцами иллюстраторского искусства; цену стали печатать в качестве объявления или приманки. La Bibliothèque de Chemins du Fer продавала книги по цене, колебавшейся от 0,75 до 2,50 франка. Средняя цена книги во Франции снизилась с 6,65 франка в 1840 году до 3,45 в 1870-м. Стали выпускаться книжные серии по цене в один франк книга, потому что потребление печатной продукции росло, как и число книготорговых точек. И точек библиотечных. И библиотек, и передвижных книжных, которые, как и поезда, были порождены беспокойной сущностью промышленного переворота. И профессиональных читателей: в XIX веке были те, кто зарабатывал себе на хлеб, громко читая новости или манерно декламируя отрывки из Шекспира (в детстве в Стратфорде-на-Эйвоне этим занимался и Брюс Чатвин, изображая средневекового менестреля).
Великое изобретение XIX века – мобильность. Поезд меняет восприятие пространства и времени: он не только ускоряет течение человеческой жизни, но и превращает понятие сети, сетевой структуры в нечто такое, что, несмотря на протяженность, можно объездить за несколько дней. Целая система, приспособленная для тела. Путешественники, умевшие читать только в тишине, после некоторого периода адаптации учатся делать это и в движении. И не только: они смогут даже отрывать взгляд от страницы, связывать фрагменты, которые они прочитали, а значит, и представили себе, с фрагментами, увиденными через окно (в ожидании появления кинематографа). Появляется лифт, и города теперь могут расти по вертикали после долгих веков роста по горизонтали. Тяжелая мебель аристократии и крупной буржуазии превращается в легкую, которую можно перевозить. «Господство улицы над жилищем» – так выражает это в пространственных категориях Ренато Ортис. Осуществляются самые быстрые и массовые миграции в истории человечества. Всемирные выставки в Париже и Лондоне – это детища растущей промышленности и имперской экспансии, выражение потребности в мировом превосходстве. Они – чудовищные витрины, иллюстрирующие Миф о Прогрессе. Рождается мода головокружительных ритмов, нуждающихся в серийном производстве, новое общество потребления, основанное на всеобщем сроке годности. Мода и легкость распространяются и на книги: карманные издания, дешевые иллюстрации, издания со скидкой, упаковочные коробки, столы, где выставляются букинистические издания. Все это происходит в Англии и Франции, в Лондоне и Париже, в тех же условиях, при которых происходит становление современных книжных, а с ними – и книжных сетей.
Первый магазин Hudson News с газетами и коммерческими книгами, такой, каким мы знаем его сегодня, открылся в аэропорту Ла-Гуардия в 1987 году вторым после точки в Ньюарке. Теперь в Соединенных Штатах у него шестьсот точек продажи. Магазин принадлежал Hudson Group до 2008 года, когда его приобрела швейцарская группа Dufry, специализирующаяся на магазинах беспошлинной торговли. До самой своей смерти в 2012 году лицом компании был Роберт Бенджамин Коэн, который на протяжении нескольких десятилетий занимался в основном продажей ежедневных газет и журналов. Согласно его некрологу, опубликованному в The New York Times, в 1981 году Коэн был осужден за то, что дал взятку профсоюзу распространителей прессы ради получения преимуществ. Hudson Group не только открыла сотни книжных магазинов и киосков в аэропортах, на железнодорожных и автобусных
