Книжные магазины - Хорхе Каррион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своем тексте издатель использует различные ярлыки для того, чтобы отличать качественные книжные от книжных сетевых – «книжные, выполняющие культурную функцию», «интеллектуальный книжный», «книжный, служащий образцом», и говорит о протекционистских стратегиях, которых придерживались во Франции, чтобы обеспечить выживание первых. Несколько лет спустя правительство Олланда разработало новые стратегии. Отличаясь от Видеоклуба и не доходя до крайности Библиотеки, Книжный обладает аурой престижа, традиционной значимостью, сравнимой со значимостью Театра или Кинотеатра – пространств, нуждающихся в поддержке и развитии за счет бюджетных ассигнований. Такой подход отсутствует в Соединенных Штатах, но не было бы ничего удивительного, если бы вакуум, оставшийся после Borders, заполнили не другие сети, а новые магазины интеллектуального толка, которые предлагали бы индивидуальный подход и стремились бы стать центрами культуры, а в будущем и ориентирами. Книжные, которые имели бы странички в социальных сетях и хорошие сайты, предлагали бы возможность печати по заказу или сотрудничества с типографией. Маленькие магазинчики, где подавали бы кофе и домашнюю выпечку или устраивали мастер-классы по письму, как те изысканные винные магазины, что организуют курсы дегустации. Книжные магазины, где пыль вытирали бы не безликие уборщики, а сами книготорговцы, стремящиеся запомнить, на какой полке стоит каждый из этих редких, малочисленных, кустарно изготовленных и вышедших из моды томов, которым не находится места в больших книжных сетях и которые только книготорговцы уровня Бич, Монье, Яновера, Стелофф, Сансевьеро, Ферлингетти, Мильи, Монтрони или Макналли могут поместить на полки или на столы с новинками – и сделать их видимыми.
Первая мировая война нарушила планы Уоллеса. В октябре 1918 года он был тяжело ранен в бою во Франции. В течение долгих месяцев лечения он сосредоточился на чтении многих журналов, выжимая из статей самую их суть. Вернувшись к себе домой в Сент-Пол, он продолжил работать над перевариванием других газетных статей и собрал тридцать одну статью в пробник того переваренного журнала, который он хотел продавать. Первое издание Reader’s Digest датируется февралем 1922 года.
www.referenceforbusiness.com
11. Книги и книжные на краю света
Этот комментарий к Апокалипсису, который я предаю в руки читателя, не притязает на то, чтобы быть плодом учености.
Кристобаль Серра. «Апокалипсис»
Что я сделал первым делом, приехав в Сидней? Отправился на поиски книжного и купил карманное издание «Троп песен» Чатвина, которые задолго до того прочитал в испанском переводе, и «Аустерлица» Зебальда, который только что был издан по-английски. На следующий день я посетил Gleebooks и поставил одну из первых печатей в моем виртуальном паспорте, имевшем для меня, скажем так, трансцендентный смысл в те времена (лето 2002 года), когда я блуждал по книжным, кладбищам, кафе, музеям – храмам современной культуры, которую еще обожал. Как, наверное, уже стало ясно из предыдущего содержания этой книги, я давно смирился со статусом культурного туриста, или метапутешественника, и перестал верить в воображаемые паспорта. Тем не менее эта метафора кажется мне довольно уместной: для любителей книжных магазинов она может служить прикрытием фетишистского и прежде всего потребительского пристрастия, порока, иногда напоминающего мне синдром Диогена. Из двухмесячного путешествия по Австралии я вернулся с двадцатью семью книгами в рюкзаке; некоторые из них исчезли в ходе моих переездов до того, как я успел их прочесть, полистать или хотя бы раскрыть.
Так вот, на следующий день я отправился в Gleebooks, но две главные в той поездке книги я купил в ничем не примечательном магазине. Нужно различать великие книжные мира и книжные, куда идешь с какой-то определенной целью. Разумеется, последние снабжают нас самыми необходимыми книгами, с покупкой которых нельзя затягивать, такими, например, которые помогут скоротать время в полете или путешествии на поезде. В подобных местах ты покупаешь подарок в последний момент или долгожданную книгу в самый момент ее появления. Без таких магазинов не было бы и других: они просто не имели бы смысла. Книжная торговля должна быть сложным узором, где между киоском и главным книжным города рассыпаны скромные лавочки и книжные побольше, сетевые магазины и стойки бестселлеров в супермаркетах, магазины уцененных книг и специализирующиеся на кино, комиксах, детективах, университетских изданиях, средствах информации, фотографии, путешествиях.
Я дошел до номера 49 по Глиб-Пойнт-роуд: передо мной стоял дом в колониальном стиле, уралитовый портик которого поддерживали металлические колонны. Путеводитель называл его типично австралийским книжным и сообщал, что многократно получал премии как лучший магазин страны. Дело происходило в июле 2002 года, и эта книга была лишь одной из тех, за которыми я охотился. Заметки, сделанные во время той поездки, сегодня контрастируют с постоянно обновляющимся сайтом магазина. «Основан в 1975 году», – читаю я свою запись. Далее – «Деревянные стеллажи», читаю:
Хаотичный на первый взгляд (книги лежат даже на полу). Задняя часть выходит в простой двор, обсаженный деревьями. Большое количество австралийской, англосаксонской и переводной литературы. Продаются записные книжки-молескины. Выставка во всю стену с обложками книг, подписанных их авторами. Прелестная мансарда с таким же ковровым покрытием, что и нижний этаж, здесь много естественного света, вентиляторы и деревянные балки, открыта внутренняя сторона крыши. Издание романа Кэри о Келли, бумага и печать сделаны под старину. Полка со свежими журналами. В мансарде проходят литературные мероприятия. Листаю «Колонию “Каррион”» – абсурдистко-юмористический роман об одном исправительном учреждении XIX века.
«Истинная история шайки Келли» Питера Кэри была издана в переводе Энрике де Эриса за несколько месяцев до моей поездки. В очередной раз демонстрируя блестящую способность говорить от чужого имени, австралийский писатель ведет повествование от лица Неда Келли – сироты, конокрада, первопроходца, реформиста, грабителя и полицейского, Эдипа, воплощения Робин Гуда во время конца света. Это интерпретация европейских мифов в стране, которая, создавая себя как нацию, игнорировала местную культуру, сложную, обладающую многотысячелетней историей, и пыталась истребить или ассимилировать аборигенов. Самой своей структурой Gleebooks отражает незарубцевавшуюся рану, рассекшую весь островной континент: один отдел называется «Aboriginal Studies», а другой – «Australian Studies», потому что эти две Австралии накладываются друг на друга на одной карте и каждая из них защищает собственные границы.
В моем архиве из той поездки от австралийских книжных больше ничего не осталось: ни один из тех, что я посетил в Брисбене, Кэрнсе, Дарвине или
