Волчья погибель - Мишель Пейвер

Рип, Рек и Арк уселись на падуб неподалеку от Помоста Смерти.

Ренн поклонилась хранителям племени и тихим голосом настойчиво попросила:

– Сделайте свою работу, помогите ему найти дорогу к Первому Дереву.

Люди устроились в роще и делились едой – сухими лепешками из лосося, набитыми перетертым мясом, кишками зубра и печенью тюленя. Пока ели, рассказывали истории об умершем, но не упоминали имени из страха привлечь его душу.

Ренн вдруг поняла, что ей нечего рассказать. В памяти остался только тот жуткий миг, когда Фин-Кединн, схватившись за бок, повалился на колени.

Общая трапеза закончилась, и встал Дарк. Он был даже бледнее, чем обычно, и набирался смелости, чтобы начать Песнь Смерти.

Вдруг из Леса, шаркая ногами, появился старик и тихо попросил у Дарка позволения спеть вместо него. Ходца было не узнать. Траурные метки придавали суровости изуродованному лицу, он вычесал спутанную гриву и бороду. Даже драные оленьи шкуры на старике были если не чистыми, то и не настолько грязными, как обычно.

Дарк кивнул старику, тот выпрямился и низким глубоким голосом спел для старого друга Песнь Смерти.

Когда старик закончил, Дарк приложил кулаки к груди и поклонился телу.

– Пусть хранители летят с тобой, – просто сказал он. – Ты достигнешь Первого Дерева… и обретешь покой!

Под конец у Дарка дрогнул голос. Куджай подошел к нему, похлопал по плечу, и они ушли из рощи.

Люди начали расходиться.

При жизни Фин-Кединн ел живущих в Лесу существ, после смерти им было дозволено питаться его плотью.

Спустя три месяца после прощания у Помоста Смерти Ренн предстояло вернуться, забрать кости и перенести их в место захоронений племени Ворона. Но она уже сейчас страшилась этого дня.

– Все прошло хорошо, – сказала Даррейн из племени Благородного Оленя.

– Он ушел за облака, – согласилась Ваташ.

Но Ренн сомневалась. Она вся извелась оттого, что не могла вспомнить, как наносила на тело умершего Метки Смерти. Помнила, как Дарк передал ей «кровь земли» и проследил, чтобы она надела оберег для пальца, которым будет наносить Метки… А потом – ничего.

Тогда как она может быть уверена в том, что все сделала правильно?

Наступили сумерки, Торак и Ренн вдвоем сидели на поляне. Люди, уходя, старательно заметали следы, чтобы душа умершего не могла пойти за ними. И никто не плакал, никто не оборачивался.

Среди деревьев появился Волк. Лапа, который лежал под Помостом Смерти, глухо зарычал. Волк, избегая старого пса, подбежал к Тораку с другой стороны поляны.

Ренн наконец оторвалась от Помоста Смерти.

Торак заметил, что она не стала заметать свои следы, и сделал это за нее.

– Не надо! – попыталась помешать ему Ренн.

– Но души могут пойти следом…

– Пусть идут!

– Ренн.

И тут она накинулась на Торака:

– Как ты можешь вот так отвернуться от него? Как ты можешь?

– Я не отворачиваюсь, но…

– Ты вернул Волка из мертвых! – срываясь на крик, продолжала Ренн. – Почему ты не стал возвращать его? – Рыдая, она кулаками колотила его в грудь. – Почему? Почему?

Торак обнял ее и прижал к себе. Ренн еще несколько раз судорожно всхлипнула.

Подошел Волк и, опустив уши, прижался к их ногам.

Еще какое-то время спустя, когда они шли вниз по реке, Ренн с горечью в голосе сказала:

– Бурые Водоросли правильно делают, что оставляют себе частички умерших. Я бы хотела, чтобы и у нас что-то после него осталось.

– Но у нас осталось, – сказал Торак. – Помнишь, он обменялся с тобой браслетами-оберегами? С Дарком поменялся ножами. А за день до смерти отдал Таллу амулет, чтобы тот передал его мне.

Торак показал Ренн небольшую фигурку ворона, которую для Фин-Кединна прошлым летом вырезал из кусочка ивы Дарк.

– Он знал, что после его смерти мы захотим оставить что-то себе на память, и заранее все устроил.

Ренн прикоснулась к браслету-оберегу из отшлифованного оленьего рога, на котором ее дядя вырезал летящих воронов и бегущего оленя.

– Он знал, что делает, Ренн, – продолжил Торак. – Он хотел помешать нам убить демона, чтобы мы не стали изгоями, и не хотел, чтобы Дарк стал убийцей. А еще он хотел положить конец мучениям, которые причиняла рана в ноге. И он нашел способ сделать это. И я думаю… я думаю, если бы даже я знал, что он умирает, и попытался бы его вернуть, он бы не захотел возвращаться.

Ренн шмыгнула носом и слабым голосом спросила:

– А Метки Смерти?

– Что Метки Смерти? – не понял Торак.

– Я не могу вспомнить, как их наносила! Я не знаю, правильно ли все сделала!

– Конечно, ты все сделала правильно.

– Но ты не можешь быть в этом уверен!

– Нет, Ренн, могу.

И Торак наконец рассказал ей о том, что видел, когда душа блуждала в теле Волка.

– Его души были вместе, я видел их. И Ренн… он не хромал, он шел прямо! Больше никакой боли.

Ренн снова шмыгнула, вытерла нос запястьем и тихо пробормотала:

– Больше никакой боли.

Торак обнял ее за плечо.

– Идем, скоро совсем стемнеет.

На стоянку пришли уже за полночь. Темная Шерсть была в берлоге с волчатами, которые не должны были покидать Логово еще месяц. Камешек и Черное Ухо сдержанно их поприветствовали.

Среди деревьев летали мотыльки. Заяц встал на задние лапы и тут же сорвался с места.

– Первое Дерево такое яркое, – глядя в небо, сказала Ренн. – Думаю, хранители сделали свою работу. Думаю, он обрел покой.

Они еще долго стояли плечом к плечу и смотрели на переливающуюся зеленую рябь в темном небе.

И с тех пор в темные зимние ночи, когда Первое Дерево светило особенно ярко, люди в племенах говорили, что это Фин-Кединн покачивает его ветки, чтобы осветить путь возвращающимся домой охотникам.

Глава 30

Ренн разбудил пронзительный свист гоняющихся за комарами стрижей. Она лежала, наблюдая за зелеными пятнами теней в убежище, и слушала, как снаружи играют волки. Они повизгивали, глухо урчали или коротко лаяли, а когда кто-то из них убегал, доносился мягкий топот лап по траве.

В самом начале месяца Морошки погода стоит жаркая, и ночевать можно без спальных мешков.

Они устроили стоянку возле небольшого озера к югу от долины Лосиной реки, туда на лето Темная Шерсть перетащила волчат.

Лагерь Воронов был в соседней долине на берегу Извилистой реки, неподалеку от места захоронения костей. Там Ренн накануне захоронила кости Фин-Кединна.

После этого она