Второстепенный: Плата (СИ) - Нельсон Ирина

- Когда мы начали слияние, растения взбесились и резко пошли в рост, – пояснил Корион, погладив меня по голове. – В том числе яблоко в твоём кармане. Оно пустило корни прямо в тебя и задело печень. Элиза сказала, что ничего опасного, но позже, скорее всего, понадобится пересадка.

Ясно. Значит, Змей всё же подгадил напоследок. Элиза молодец, конечно, но...

- Как… бой?

- Заканчивается, – ответил Корион удивительно спокойно. – Мы усыпили и разоружили Сопротивление, сейчас отряд зачищает один остров, чтобы знания о ядерном оружии больше не всплыли и снова не отравили нам всем жизнь.

- А что с... сопротивленцами? – прохрипел я.

- Владыка решил дать людям разобраться с ними самим. Всё же это их… творение. К тому же они слишком сильно наследили, чтобы стереть о них все знания.

Корион был непривычно мягкий, спокойный, даже какой-то умиротворённый. Он улыбнулся мне, и от этой улыбки у меня перехватило дух. Он ещё никогда так не улыбался.

Золотой олень лёг мне в руки.

- Он твой. Тебе нравится?

Я улыбнулся в ответ.

- Нравится. Благодарю.

- Теперь ты мой побратим. Мы теперь одно целое.

Побратим. Самый близкий родич не по крови – по духу. Побратим был даже ближе жены и возлюбленной. И меня, израненного и пустого, это более чем устраивало. Женскую суть вынули, испепеляющий жар высосали, и чувства превратились в тлеющие тёплые угли. Дай время – и костёр вновь разгорится. Если бы не онемевший бок и первый день весны... Я погладил знакомый изгиб рогов и вложил гребень обратно в ладонь Кориона.

- Подержишь у себя, пока я не вернусь, хорошо? Ты только женщину больше не жди…

- Вадим? Вадим, дыши!

Я успел увидеть, как расширились чёрные глаза, а потом потолок сменился небесной синью глаз Кайракана, мир наполнило пчелиное жужжание, рот забился сладостью мёда, и бабуля поднесла ко рту чашу с водами Безымянки.

- Не бойся. Ты выживешь в любом случае, – шепнул мне Волх и залил уши воском. – Просто то, что отдано, к тебе уже не вернётся.

Так было правильно. Чтобы что-то получить насовсем, нужно что-то насовсем отдать. Иначе в чём смысл сделки?

В глаза ударили первые лучи рассвета, и всё растворилось в солнечном сиянии.

Глава 18. Ребенок человечества

Корион не раз видел смерть. Она приходила в разных обличьях: кто-то уходил быстро и кроваво, как тот дурной мальчишка Джордж, кто-то медленно и мучительно угасал от болезни, кто-то же вот так, внезапно, без видимых причин и предпосылок закрывал глаза. Как Вадим Волхов.

Но до сих пор Корион не гнал от себя очевидное с такой страстью. Мальчишка не мог просто взять и умереть. Они же совсем недавно провели слияние, то ли переругиваясь, то ли перешучиваясь. Элиза удалила проросшую яблоню, она говорила, что жизни ничего не угрожало. Причин для смерти не было, не было, и всё! Корион ещё не убил Волхова за ту эскападу с превращением в женщину, так какого чёрта у него остановилось сердце?!

- Дыши! Дыши, ну же! Дыши, я сказал!

Он встряхнул обмякшее тело раз, другой. Златокудрая голова мотнулась так, что в шее что-то хрустнуло. Глаза приоткрылись, и в пространство уставились круглые расширенные зрачки с бледно-зелёной каймой. Пустые, безнадёжно мёртвые. От их вида в голове щёлкнуло. На мгновение перед Корионом предстал совсем другой мальчишка, рогатый, как все келпи, и его открытые глаза, сначала мёртвые, а затем дрогнувшие от промелькнувшей в них жизни.

«Вы понимаете, что между остановкой сердца и остановкой мозга бездна времени?!» – кипятился Волхов в воспоминании.

- Элиза! Элиза, быстро сюда! – крикнул Корион, взмахом руки наколдовал под ногами мальчишки валик, нащупал мечевидный отросток на грудине, отмерил от них два пальца и, поправив положение головы и языка, с силой выдохнул в мягкий рот перед тем, как надавить на нужную точку. – Элиза!

Пятнадцать нажатий, два вдоха в рот, перекрыв нос – так делал Вадим, когда возвращал Ки к жизни. Спокойно, методично, ритмично, без паники качать насыщенную кислородом кровь к мозгу. Вадим ещё вводил препараты от возрастной гипотонии и некоторые обезболивающие, выпытав перед этим состав и уточнив механизм действия. Корион разрабатывал их как средство против обмороков и боли в сердце. За счёт адреналина зелье расширяло сосуды в мозге и повышало давление.

Прибежала Элиза с нужными пузырьками и ахнула. Корион, не обращая внимания, бился над бездыханным телом.

- Коли!

Целительница нащупала вену и ловко вогнала лекарства.

- Корион… Хватит, уже всё… – через пять минут пробормотала она.

Корион послал ей зверский взгляд и снова наклонился, вдыхая в безвольно приоткрытый рот воздух.

- Не всё. Волхов вернул Ки к жизни безо всякой магии, – процедил он сквозь толчки. – В его мире для этого целый подраздел медицины существует. Пока его мозг работает, он жив.

Корион знал, что при желании мог довести до икоты одним своим видом, но здесь эффект превзошёл все ожидания. Элиза попятилась от него к выходу из палаты, успокаивающе подняв руки.

- Хорошо-хорошо. Ты не паникуй, спокойно делай искусственное дыхание, я сейчас позову медиков из Сида Трёх Дубов. Они работали с Волховым, у них есть его методики и разработки по реанимации. Они всё сделают грамотнее. Ты продолжай, продолжай…

Корион на какой-то ужасный момент заподозрил, что она побежала вовсе не за коллегами Волхова, а за психиатрами, но в палату действительно прибежали целители с ИВЛ в чемодане и оттеснили алхимика в сторону, ловко надев маску на лицо Вадима между вдохами. Кто-то разорвал его футболку, прижал к груди ладони с трещащими между пальцев электрическими разрядами, и тело на кровати выгнуло в судороге. Бледная рука с посиневшими ногтями безвольно повисла, и с нескольких фенечек посыпался бисер. Корион зацепился взглядом за эту руку, сделал шаг назад и тяжело осел на стул. Мир поплыл кругами, заложило уши, осталась лишь тонкая мальчишеская рука с нитками, зацепившимися за пальцы. Сознание выхватывало отдельные действия целителей и слова вспышками. Будто бы это была не светлая палата в Больничном крыле, а снова поле боя, рядом что-то взорвалось, и он не успел открыть рот. Впрочем, почему «будто»?

В себя Кориона не привела даже горечь во рту. Он сглотнул машинально, не отрывая взгляда. Элизе пришлось вытолкать его из палаты и надавать пощёчин.

- Да очнись же ты! – она сотворила рядом с Корионом пузырь ледяной воды и хорошенько макнула туда его голову.

Вода и недостаток воздуха сделали своё дело. Вынырнул Корион уже вменяемым.

- Вот, молодец, – одобрительно кивнула Элиза. – А теперь иди к Эриде вылавливать людей из леса. Мы всех разоружили, но парочка особо прытких вывернулась и сейчас скачет по сиду.

Корион посмотрел на дверь палаты, коротко кивнул и развернулся на пятках. Сидеть в коридоре и ждать он бы не смог – рехнулся бы. Вся его сущность стремилась к действию, нужно было бежать и что-то делать, что-то, что помогло бы Вадиму хоть как-то, пусть даже косвенно. Ведь если не поймать сейчас сопротивленцев, то они, возможно, проберутся в Фогруф, в палаты Больничного крыла. Теоретически.

У ворот встретился Мэдог. Под стеной, между пустым коровником и загоном для овец, мерцал круглый купол алхимического щита, который держала целая толпа из преподавателей, старшекурсников и пациентов Сида Трёх Дубов. Их было не меньше пяти десятков на сравнительно небольшой – объёмом с тот же коровник – щит. Внутри щита лежали те самые рюкзаки со взрывчаткой, снятые с людей. Стоявший на перевёрнутой бочке Мэдог взмахнул рукой, и внутри взметнулся ослепительный, как солнце, взрыв. Пламя вспучилось, растеклось по стенкам щита красивыми волнами, закрутилось в вихрь и попыталось было подняться жутковатым грибом - но купол держал надёжно. Так что пламя ярилось внутри, а двор  наполнился резкими тенями резкими тенями и убийственно-разящим светом. По щиту прошла дрожь, но Корион вбивал студентам технику безопасности на совесть – все держали заклинание крепко и вовремя остудили реакцию. Полученная пыль аккуратно опустилась в специальный ларец для особо опасных веществ. Крышку сразу же плотно закрыли.