Наблюдатель - Дэвид Эллис

Я подъехал к полицейскому участку около пяти. Сообщил дежурному сержанту свою фамилию, и он велел подниматься наверх. Я тут же почувствовал запах горячего кофе и дешевого парфюма, смешанного с запахом человеческого пота, — типичный букет для места, где работают копы. У входа столкнулся с Рики Столетти. В комнате шла бурная деятельность. Один из полицейских печатал на компьютере отчет. Другой, вероятно, лейтенант или капитан, сидел в своем кабинете и громко разговаривал по телефону. Повсюду сновали люди, передавали друг другу какие-то бумаги, делились информацией. Оперативная группа за работой.

Детектив Столетти, как всегда, тепло и радушно поприветствовала меня. Я протянул ей бумажный пакет, в котором лежало письмо, только что полученное от преступника. Она отдала его полицейскому в форме, после чего махнула рукой в сторону комнаты для допросов, находящейся за пределами помещения для инструктажа. Я прошел за ней туда и сел на стул. Она оставила меня одного в комнате, и это показалось мне странным. Но прежде чем у меня окончательно разыгралось воображение, на пороге появился Макдермотт в сопровождении Столетти. Они оба уселись напротив. Столетти теребила папку, которая лежала перед ней на столе.

— Я сознаюсь, — пошутил я, стараясь разрядить обстановку, но они не отреагировали.

Макдермотт смотрел на меня с каменным выражением лица.

— Насчет последнего письма… Вам нужно проверить курьерские службы, — добавил я. — Нужно выяснить, как конверт попал в мой офис.

— Мы все сделаем. — Макдермотт потер лицо. — Райли, я чертовски устал. И мне нужно спешить, потому что наш преступник, похоже, также торопится. Поэтому мне нужна ваша помощь.

— Спрашивайте.

— Вы не обязаны это делать… Отвечать на наши вопросы или нет — решать вам.

Я смерил его пристальным взглядом, затем посмотрел на Столетти.

— Это что, новый способ зачитать мне мои права?

Когда я закончил фразу, улыбка мигом сползла с моего лица. Теперь оно стало бесстрастным, как и у этих полицейских, сидящих напротив меня.

— Вы здесь по доброй воле, — напомнила Столетти.

Они всегда так говорят, чтобы не прибегать к предупреждению Миранды.

Я устроился на своем стуле поудобнее.

— Может, расскажете, что происходит?

— Почему этот человек выбрал вас? — спросил Макдермотт.

— Потому что я довольно известная личность. Именно я осудил в свое время Терри Бургоса.

— И поэтому он посылает вам зашифрованные послания?

Я понятия не имел, что у того засранца на уме. И уже говорил об этом полицейским.

— Вы слышали когда-нибудь о Шервудском медицинском центре? — спросил Макдермотт.

Я покачал головой. Не понимаю, о чем он говорит.

— Фред Чианчио, — продолжил Макдермотт, — работал охранником в торговом центре, не так ли?

— Совершенно верно, — ответил я.

— Так вот, в июне 1989 года — примерно за неделю до того, как были обнаружены тела, — он попросил, чтобы его перевели на временную работу.

— В Шервудский медицинский центр? — предположил я.

— Вам стоит вручить приз за сообразительность.

— А что в этом особенного?

Макдермотт нахмурился, но промолчал. Он надеялся, что я сам отвечу на свой вопрос.

— Я не знаю, — сказал я.

— В Шервудском медицинском центре работали врачи, которые лечили Кэсси Бентли, — пробормотал Макдермотт. — Он находится в местечке Шервуд-Хайтс, это рядом с Хайланд-Вудс, где жила Кэсси.

— Хорошо, и что? — Я не знал, какой вывод сделать из этой информации.

— Вы думаете, совпадение? — спросил он.

Я не ответил — не знал, что сказать.

— Фред Чианчио попросил перевести его, — продолжал Макдермотт, — ссылаясь на то, что его мать положили в эту больницу. Он хотел быть рядом с ней. Поэтому попросил, чтобы ему позволили работать там в течение трех недель, пока она будет проходить лечение.

Я задумался над этой новостью. Фред Чианчио попросил охранную фирму «Бристоль» на время перевести его в больницу, где работали врачи Кэсси Бентли. Я не особо верил в совпадения, но жизнь бывает странной, и если уж говорить о совпадениях, это было не самое удивительное из них.

— Проблема в том, — добавил Макдермотт, — что мать Чианчио умерла за десять лет до этого. Не думаю, что химиотерапия помогла бы ей. — Теперь он подошел намного ближе к решающему моменту. Я почувствовал, как внутри у меня все задрожало.

— Чианчио воспользовался предлогом, чтобы получить работу в больнице, где находились врачи Кэсси, и произошло это незадолго до того, как случились убийства. — На этот раз слово взяла Столетти. Они вели атаку одновременно с двух сторон. Она неплохой полицейский, однако мне показалось, что они действовали не особенно сплоченно. — А затем Чианчио позвонил Эвелин Пенри и сказал, что хочет поговорить с ней по делу Бургоса. Но в последний момент струсил.

Зачем охраннику придумывать ложный предлог, чтобы его перевели в больницу? Мне на ум приходила только одна причина.

— Вероятно, он помог кому-то проникнуть туда, — предположил я. — Кто-то заплатил ему за то, чтобы он провел его в здание больницы.

Макдермотт удивленно приподнял брови. Разумеется, он думал то же самое.

— И вы считаете, что это как-то связано с беременностью Кэсси, — добавил я. — Или с тем, что она сделала аборт.

— А что вы думаете по этому поводу? — спросила меня Столетти.

Я лишь пожал плечами. В тот момент у меня не было ответов на эти вопросы. Но ситуация начала проясняться.

— Во время следствия вы слышали что-нибудь о беременности Кэсси или о том, что она сделала аборт?

Столетти уже знала мой ответ. По сути, я ответил на ее вопрос сразу после беседы с профессором Олбани.

— Вы можете не отвечать, если не хотите. — Теперь она провоцировала меня, и ей это явно доставляло удовольствие.

— Мне нужен адвокат? — спросил я.

Столетти взглянула на своего напарника:

— Детектив, он не желает отвечать. Но это его право.

— Я никогда не слышал о том, что Кэсси была беременна или делала аборт, — ответил я, стараясь не давать воли гневу. — Вы не хотите объяснить, что, черт возьми, происходит?

Макдермотт снова взял слово:

— Обычно когда вы ведете дело, то старательно прорабатываете окружение жертвы. Почему же вы не выяснили, что незадолго до убийства Кэсси была беременна?

— Во-первых, — я холодно улыбнулся, — у нас нет подтвержденной информации о том, что Кэсси была беременна или делала аборт. У нас лишь есть подозрения. Наверное, в школе полицейских вас учили, что существует разница между фактами и предположениями. Во-вторых, причина, что мы не изучали окружение Кэсси, заключалась в том, что…

Я замер. По лицам Макдермотта и Столетти я понял, что это будет следующая тема для разговоров.

— Потому что вы не стали доводить до суда дело об ее убийстве, — закончила за меня Столетти. — Это произошло по просьбе Гарланда Бентли? — Она положила передо мной фотографию, на которой были изображены Гарланд, репортеры и зловещий тип со шрамом на заднем плане. — Тот самый Гарланд Бентли, чье фото мы нашли в шкафу Фреда Чианчио, спрятанное в коробке для обуви.

— Да, тот самый Гарланд Бентли, — подхватил Макдермотт, — который меньше чем через год нанял вас и поручил вести дела его компаний.

— Вам, человеку, который всю жизнь занимался уголовной юриспруденцией, — нанесла свой удар Столетти, — неожиданно поручают представлять корпорацию Бентли на гражданских процессах, где рассматриваются иски в миллионы долларов!

Я откинулся на спинку стула и взял небольшой тайм-аут. Внутри у меня все горело. Я почувствовал, как на лбу выступил пот, а сердце заколотилось в бешеном темпе.

Работая юристом, я часто консультировал людей, которые становились мишенью в уголовных преступлениях. Я давал им один и тот же совет: «Ни с кем не обсуждайте детали дела. Это в любой момент может обернуться против вас. И если к вам обращаются полицейские, ничего не говорите им без меня или другого юриста».

Потребность выговориться, объясниться, когда тебя в чем-то обвиняют, — естественный порыв. В такой момент нередко возникает желание солгать, или если не солгать, то приукрасить правду. Полицейские и прокуроры хорошо знают, что большинство следуют этим основным правилам. Федеральные обвинители только на этом и живут. И если не могут доказать выдвинутое против вас обвинение, но при этом вы хоть чуть-чуть погрешили против истины, то они постараются поймать вас на этом, использовать эту ложь, чтобы прижать вас или даже посадить за решетку.

«Боритесь с этим импульсом, — говорил я своим клиентам. — Пускай полиция и обвинители продолжают подозревать вас. Это лучше, чем ложь, на которой вас могут поймать. Вам еще предоставится возможность обо всем рассказать».