Фабрика гроз - Эльвира Барякина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А кем был твой муж?
— Он был хорошим человеком. Хотя, я наверное все сделала для того, чтобы мы развелись.
— Тебе надо было сразу предупреждать, что ты такая коварная женщина!
— Тебе тоже надо было предупреждать, что ты вовсе не писатель.
— Ну, я когда-то хотел стать таковым… Но из этого ничего не вышло.
— Почему?
— Когда мне было двадцать, я написал роман, который никто не печатал. По-моему, я все издательства в Москве обошел. Черта с два! Все говорили, что талант есть, но тема, увы, неактуальная. А мальчикам ведь нельзя быть неудачниками, ибо ничего нет отвратительней непризнанного гения.
Кристине показалось, что она где-то уже слышала об этом. Кажется, Щеглицкая говорила, что несостоявшиеся мужчины — что-то вроде уродов. «Дура она, — в очередной раз подумала Кристина. — Что такое „состоявшийся“ или „несостоявшийся“? Ты состоявшийся, если в тебя верит хотя бы один человек».
— А о чем был твой роман? — тихо спросила Кристина.
Ивар смотрел на россыпь огней под ногами.
— О революции. Немодная тема.
— И поэтому ты пошел в выборщики?
— Это деньги. Ну и успех, разумеется.
— Мне кажется, нельзя быть счастливым, если у тебя нет любимой работы…
— Дело вовсе не в работе. Счастье — это надежда, что все будет хорошо. А несчастье — это когда страшно, что все будет плохо. Мне было страшно быть писателем.
— А мне было страшно работать на выборах, — вдруг призналась Кристина.
— Почему?
— В эти выходные меня занесло на корабль к вашему Пименову. Это вышло практически случайно… Но ты бы знал, чего мне стоило удрать оттуда!
— Он к тебе приставал? — спросил Ивар сочувственно.
— Еще как! И как я могла быть такой дурой, что согласилась поехать?! Понимаешь, я думала, что смогу собрать какие-то сведения для Синего…
Ивар приложил палец к ее губам.
— Ничего не говори. Иначе завтра ты будешь сожалеть, что предала своего друга. Ему, кстати, тоже необязательно знать, что у нас происходит.
Кристина кивнула. Боже, как она была благодарна Ивару за то, что он берег ее и не заставлял быть предателем!
* * *Небо на востоке светлело. В окнах загорались первые огни.
Ивар с Кристиной стояли у ее подъезда и все никак не могли расстаться. Он уже три раза порывался уйти, и всякий раз возвращался.
А у Кристины в голове крутилась песня:
Просто нам изначально дан выборИстория или любовь…
Предрассветный воздух дрожал от ее страсти, и ей уже казалось, что весь город пропитан ею, как каким-то манящим сладким ароматом.
— Я позвоню тебе завтра. То есть уже сегодня, — сказал Ивар, обнимая ее на прощание.
— Ты придешь?
— Приду. Вечером позвоню тебе, и мы договоримся, где встретимся. Только поздно, а то днем полно работы.
— Будешь избирать своего Стольникова?
— Мы же вроде договорились, что до конца выборов не будем упоминать о наших кандидатах? Мы просто делаем каждый свое дело.
— Все, молчу. Представляешь, что будет, если нас кто-нибудь застукает вдвоем? Крику будет… Мы с тобой преступники.
— Все, давай, пока. Уже светает.
— Нет, мы не преступники, мы вампиры. Солнце нас убивает.
… Кристина поднялась до второго этажа и выглянула в окошко на лестничной площадке. Ивар вышел к дороге и, остановив какую-то «девятку», уехал. А она все смотрела ему вслед.
История или любовь?
ГЛАВА 9
(вторник)
Кристина проснулась от того, что ей пришло сообщение на ее сотовый. Это был Ивар.
«С добрым утром, Эльф!»
Она улыбалась, краснела и даже чуть-чуть стеснялась смотреть на дисплей…
А тут еще звонок от Софроныча.
— Ну что, мы едем в психушку?
— Да-да, конечно! Я сейчас заеду за тобой.
Кристина быстро привела себя в порядок. Сна не было ни в одном глазу, как будто она всю ночь спала как сурок. Хоть Ивар и сказал, что Стольников не причастен к смертям на АЗС, она решила не бросать начатое. Как бы там ни было, дело было интересным если не с точки зрения выборов, то с точки зрения телевидения. Ну и кроме того, Кристина могла бы сообщить Синему, что выполнила его задание, и тем самым отблагодарила бы его за все.
Яркий летний день был в самом разгаре. Она вела машину, включив радио на полную катушку: «Я сошла с ума, я сошла с ума…» Как это правильно!
Какое значение имеют все эти выборы, все эти журналистские расследования? Ивар придет вечером, и это — самое главное!
Вчера у них был приступ откровенности и какой-то близости. А будет ли им о чем разговаривать в дальнейшем? Она твердо знала, что будет. Люди становятся закрытыми, когда они боятся быть непонятыми или осмеянными, когда слишком страшно обнажить свою душу, когда кажется, что тебя будут использовать. А им с Иваром этого просто не нужно.
«Мы сильные, умные и добрые, — подумала Кристина. — Это-то мы уже выяснили друг о друге».
Музыка на радио сменилась политической рекламой. Это было интервью Синего, записанное пару дней назад.
— Спросите себя, — говорил он страстным звенящим голосом, — стало ли вам легче жить за эти четыре года? И что конкретно сделал для вас и вашей семьи Стольников, будучи губернатором? Ответ может быть только один: ничего. Любой честный человек на его месте давно бы признал, что он не справился с работой, и ушел с поста сам. Но дело в том, что такие как Стольников приходят не для того, чтобы решать проблемы граждан. Они как старые воеводы сажаются к нам на кормление. Это идеология паразитов…
Кристина поспешно выключила радио. Она о прекрасном думает, а тут вон чего… Ну на фиг!
* * *Когда Никитин с утра пораньше явился в офис, оказалось, что Ивар уже там.
— Ты что, сбежал из дома? — изумился он.
Алтаев весело кивнул головой:
— Ага. Гляди-ка, что я изобрел!
Никитин подошел к его столу и посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги.
— Что это?
Ивар улыбнулся.
— Я думаю, настало время объяснить гражданам, почему в этом городе на всех заборах появились страшные слова «Месть» и «Смерть». Сегодня ночью боголюбовских бойцов надо заставить переписать их на новый лад.
Ивар заглянул в свой листочек.
— Как тебе «Месть за Хобота!», «Смерть за Хобота», «Миша — наша крыша!»? Или вот, например, «Мишка, за тебя братишки!»
Никитин расхохотался.
— Класс!
Ивар — вдохновленный и довольный — театрально поклонился.
— Прочитают граждане наши надписи и сразу придут к выводу, что господин Хоботов является ставленником криминала, а местная мафия готова костьми лечь, чтобы сделать из него губернатора. А еще он глава всех хулиганов, которые для него расписывают стены и заборы.
— Здóрово!
Внезапно Никитину пришла на ум одна подозрительная мысль. Ведь еще вчера Алтаев был весь убитый, а сегодня…
— Чего это с тобой, а? — как бы из праздного любопытства спросил он. Сияешь, как медаль…
Ивар пожал плечами.
— Ничего! Просто вчера бог наконец-то посмотрел в мою сторону.
— И у тебя все хорошо?
— Все!
— Даже с Любочкой?
Ивар одарил Никитина таким взглядом, что тот тут же поспешил исправиться:
— Понял. О своих женах надо вспоминать лишь накануне Восьмого марта. Все остальное — дурной тон.
Ивар встал и с хрустом потянулся.
— Кстати, как прошла кража фотонабора? Боги — такой свиненыш: отключил сотовый, и ни слуху от него, ни духу…
Никитин хитренько ухмыльнулся.
— Украли как в лучших дома Европы!
— Синий уже в курсе?
— Не знаю. Пока он никак не отреагировал.
В этот момент зазвенел факс, стоявший на леденцовской тумбочке. Спящая на ней кошка Килька вскочила и с удивлением уставилась на вылезающую из него полоску бумаги.
Это были новые рейтинги от Снежаны. Никитин взял скручивающийся рулон, просмотрел…
— Ив, слушай-ка… Кажется, мы обогнали Хоботова!!!
Это была суперновость. Значит, удалось! Значит, несмотря на все провалы и промахи, они смогли настоять на своем, и теперь согласно предварительным соцопросам Стольников вырвался вперед!
… Ивар буквально бурлил от радости, задирался к Никитину, что-то рассказывал ему, обещая большие премиальные по окончании кампании.
Спустя некоторое время в офис заявилась сладкая парочка — Боголюб с Леденцовой. И оба с блудливыми и довольными глазами.
— Нас не догонят! — радостно завопил Никитин, бросаясь к ним обниматься. — Мы сделали Синего!
Леденцова с Боги переглянулись.
— Что, кроме шуток?!
Ивар кивнул.
— Честное пионерское! Мы сделали их по всем…
Но он не успел договорить свою мысль. Входная дверь приоткрылась, и комнату вошел Вайпенгольд в сопровождении Любы.
— А вот, собственно и Алтаев, — сказал он, всем своим видом показывая, что не понимает, как такая привлекательная девушка может интересоваться таким недостойным типом. — Если вам что потребуется, вы знаете, где я сижу.