Вы станете моей смертью - Карен М. МакМанус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чисто, – шепчет она, вытаскивая из сумки связку ключей и крепко сжимая их в руке, чтобы не звенели при ходьбе.
– Уверена, что они подойдут? – спрашиваю я, когда мы подходим к классу Лары. Дверь закрыта, внутри темнота.
Айви дергает за ручку – та не двигается.
– Сейчас узнаем, – говорит она. Тот же самый ключ, которым она воспользовалась до этого, с легкостью входит в замок. Айви снова дергает за ручку, и дверь с тихим скрипом отворяется.
– Один ключ ко всем замкам – так себе система безопасности, – говорю я.
– Это же Карлтон. – Айви заходит в класс, я за ней. – Тут ведь не бывает ЧП, забыл?
Она щелкает выключателем у двери, и все озаряется светом. Странно, конечно, учитывая обстоятельства, но я начинаю расслабляться, как только чувствую знакомый запах. Длинный стол вдоль дальней стены завален принадлежностями для рисования – стопками листов бумаги, баночками с яркими красками, коробками с угольными и цветными карандашами, металлическими банками с кистями.
Еще до того как здесь начала преподавать Лара, это было мое любимое место – та часть школы, где я всегда чувствовал себя на своем месте. Если подумать, до того как она стала моей учительницей, я чувствовал себя здесь еще уверенней. Потому что в те времена этот класс был просто местом для рисования: только я входил сюда – руки так и чесались схватиться за угольный или простой карандаш, а в голове роилась куча идей, которые тянуло воплотить на бумаге. Тогда не было отчаянного желания, чтобы меня заметили, как и смущения или вины, когда это все-таки произошло. Комикс, который я нарисовал в десятом классе, висит в рамке на дальней стене с тех времен, когда мой учитель, мистер Леви, подал его на конкурс. Моя работа заняла первое место, и весь класс аплодировал, когда мистер Леви повесил ее на стену.
– Молодец, Кэл! – сказал он. – Надеюсь, ты гордишься не меньше нашего.
И я правда гордился.
Меня захлестывает волна ностальгии – такая сильная, что подгибаются колени. Внезапно я осознаю, что сегодня утром на школьной стоянке я скучал не по средней школе. Я скучал по Кэлу до встречи с Ларой, потому что в те времена я еще сам себе нравился.
Возможно, Ноэми могла высказаться и помягче, но в целом она права. Теперь я лишь оболочка.
У меня звонит телефон, и мы с Айви испуганно вздрагиваем. Я в панике жму на кнопку, лишь бы поскорее прекратить этот шум, и, прежде чем прижать телефон к уху, успеваю заметить, что звонит Уэс.
– Привет, пап.
– Кэл? – У него напряженный и взволнованный голос. – С тобой все хорошо?
– Разумеется, – спокойно отвечаю я. – А почему вдруг должно быть нехорошо?
– Из-за того подкаста, про тебя, – слышу я еще один знакомый голос, и у меня замирает сердце. Вот черт, папы звонят мне вместе. Это не к добру.
– Это не подкаст, Генри. Подкасты – это просто аудио. – Я сильно зажмуриваюсь, а Уэс продолжает: – Кэл, один из моих студентов прислал видео с «Ютьюба», которое записали двое твоих одноклассников о смерти Брайана Махони. Они строят какие-то грязные теории насчет твоей старой подруги, Айви, а еще… они говорят, что тебя сегодня не было в школе.
Стратегия Матео все отрицать кажется мне вдруг вполне разумной.
– Ах да. Я заболел. Я болею.
– Тогда почему ты… – От обиды и замешательства в голосе Уэса мне хочется сгореть со стыда. – Почему ты ничего не сказал, когда я звонил в прошлый раз?
– Не хотел, чтобы ты переживал.
В разговор вмешивается Генри:
– Кэл, я не понимаю, почему мы узнаем о твоем отсутствии в школе из видео в Интернете. Мы не звонили в школу, чтобы отпросить тебя, так почему никто из школы не позвонил нам?
Я чувствую капельки пота на лбу.
– Может, забыли?
Айви выразительно смотрит на меня: я создаю слишком много шума. К тому же вот-вот посыпятся новые вопросы, на которые я не смогу ответить, так что я быстро произношу:
– Меня сейчас стошнит. Я перезвоню. – Отключаюсь и ставлю телефон на беззвучный режим. – Я в неменьшей заднице, чем ты, – говорю я Айви.
– Очень сомневаюсь. – Она ходит по комнате кругами, глаза лихорадочно бегают по стенам. – Где картина Доминика Пэйна? – У меня все еще нет сил ответить, но она уже и сама замечает ее на стене прямо за столом Лары. – Ага…
На картине абстрактное изображение города из смелых линий и ярких пятен, и я злюсь на себя за то, что картина мне нравится. Я даже хвалил ее перед Ларой, хотя и не изучал достаточно близко, чтобы рассмотреть на ней подпись. Однако сейчас я стою буквально в метре от нее и вижу внизу черную завитушку. И…
– Они вообще не похожи, – говорит Айви.
Она держит открытку от Д. рядом с картиной. Фраза «Давай воплотим это в жизнь!» написана мелким почерком с длинными завитушками, а подпись Доминика Пэйна – узкие рубленые буквы. Буква «Д» в открытке вообще не похожа на ту же букву в подписи Доминика.
– Да уж, засада. – Я чувствую скорее облегчение, чем разочарование, потому что мне вдруг становится все равно, кто такой этот Д. Неважно. Вернее, важно для дела, которое пытается распутать Айви, а для меня, очевидно, уже нет.
Убирая открытку, Айви выглядит потерянной, и я понимаю, как она на нее рассчитывала: прорыв в деле отвлекал Айви от того, что произошло между ней и Матео в машине.
– Наверное, стоит тут все осмотреть, – говорит она, подходя к столу Лары и выдвигая верхний ящик. Впрочем, ее мысли витают где-то далеко.
Я смотрю в окно на темнеющее небо. Время близится к ужину, так что скоро дороги заполонят спешащие домой работяги – в том числе и мои родители, скорее всего, перепуганные нашим последним разговором. Они и понятия не имеют, насколько все плохо, и мне нужно подумать, как им все объяснить. Не только про сегодня.
– Айви, давай уйдем. Возьмем кофе, перекусим, – предлагаю я. Мне нужно еще кое-что ей сообщить, хотя в свете последних событий это, наверное, уже не имеет значения. – Может, оставить ежедневник Лары тут? Пусть решит, что забыла его на работе. Скоро тебе и без него придется многое объяснять.
– Нет. – К Айви возвращается обычное упрямство. – Все равно что-то не так. Бони умер в ее студии. Дом Чарли разворотили. У нее был список с их именами… – Айви резко дергает за нижний ящик и хмурится. – Закрыто.
– Слушай… –
