Распущенные знамена - Александр Антонов

— Ваше предложение столь же лестно, сколь и неожиданно… Но, право, вам лучше подобрать кандидатуру на этот пост из … вашей среды.

Александрович хотел ответить, но я его придержал и ответил сам:

— В этом, Михаил Александрович, вы совершенно правы: у нас нет недостатка в кандидатах на этот очень ответственный пост. И если бы мы хотели оказать на церковь и бывшее дворянство исключительно силовое воздействие, мы бы поступили так, как советуете нам вы: назначили бы начальником отдела одного из наших товарищей. Но мы искренне хотим установления в стране гражданского мира. Поэтому предлагаем пост вам, человеку из враждебного лагеря, — будем называть вещи своими именами! — поскольку надеемся, что вы справитесь с ролью посредника.

— Посредника… — задумчиво повторил Романов. — Я вас понял, господа, простите, товарищи. Я могу подумать?

— Думайте! — ответил Александрович, взял у меня со стола песочные часы и, перевернув, поставил на стол перед князем. — У вас ровно пять минут!

Когда через двадцать минут за Романовым закрылась дверь кабинета, я, полушутя, сказал Александровичу:

— Мечтал ли когда-нибудь о том, что у тебя в подчинении будет целый Великий Князь?

— Пошёл к чёрту! — очень искренне воскликнул Вячеслав, поднимаясь с места. Сунул мне на прощание руку и вышел вон.

ГЛЕБ

Ольга стояла с Глебкой на руках и смотрела, как я собираюсь. Я уже наловчился обходиться одной рукой, и не любил, чтобы мне помогали, потому она и не лезла. Отправляясь в действующую армию принимать командование над Северо-Западным фронтом, я забирал с собой Тухачевского, который ждал меня в эту минуту в машине, что стояла у входа в отель «У коменданта». Хватит ему просиживать штаны в Генеральном штабе. Проявил себя, командуя внутренними войсками — пусть теперь докажет своё право носить генеральский мундир, командуя Гвардейской Ударной Армией.

Гвардейская Ударная, которая находилась сейчас в стадии формирования, должна была состоять сплошь из гвардейских частей, включая сводную дивизию морской пехоты, где командиром был контр-адмирал Шишко, а комиссарил дивизионный комиссар Кошкин. Согласно плану осенней кампании, перед Северо-Западным фронтом ставилась ответственная задача, с какой бы позиции её ни рассматривать: ни много ни мало отбить у противника все захваченные в регионе территории, и полностью овладеть Восточной Пруссией. Нет, отказ от аннексий оставался в силе, но, памятуя о скорой революции в Германии и последующем поражении «Спартаковцев» в гражданской междоусобице, мы хотели загодя подготовить им позиции для отступления.

В глазах Ольги не было ни слезинки, лишь печаль разлуки и вера в моё возвращение. Я поцеловал её и сынишку и вышел за дверь.

НИКОЛАЙ

— Что скажете хорошего, Владимир Иванович? — спросил я Заславского, после того, как он вошёл в кабинет, на двери которого висела новенькая табличка «Председатель ВОК Ежов Н.И.».

Председатель подкомиссии по бронетехнике Всероссийской Оборонной Комиссии, несмотря на расплывчатость формулировки, прекрасно понял, что я хочу от него услышать. Всю последнюю неделю Заславский провёл на полигоне, где изучал купленный во Франции лёгкий танк Рено FT-17, теперь пришло время отчёта.

— Хорошее в этой машине, Николай Иванович, — Заславский присел на предложенный мной стул, — на мой взгляд, только одно: компоновочная схема с кормовым расположением двигателя и вращающейся башней. Что касается назначения танка FT-17, как боевой машины поддержки пехоты, то наши БМП смотрятся в этом плане куда как интереснее, да и ходовая часть у них лучше, благодаря пружинной подвеске и резиновым бандажам на опорных катках.

Ну, положим, с боевыми машинами пехоты покинутого нами времени эти бронетранспортёры на гусеницах связывает только название, но у других стран и этого нет! Идея присобачить к броневику бронированный кузов для транспортировки пехоты принадлежала не мне, как и пружинная подвеска и многие другие технические новинки. Я не ставил задачу прослыть гениальным изобретателем во всех областях военной науки и техники, хватит с меня почётного прозвища «Минёр номер один». Для того, чтобы идея проросла, требуется, как минимум, два компонента: питательная среда и зерно.

Питательной средой стали мозги инженеров и изобретателей-самоучек, собранных в нескольких конструкторских бюро. Зерном служили образцы передовой зарубежной техники, собственная гениальность отдельных конструкторов и мои подсказки, иногда прямые, но чаще косвенные. Например, прихожу я в комнату в общежитии, где собрались на посиделки (читай: мозговой штурм) ребята из КБ по конструированию гусеничных машин, и нарочито шумно плюхаюсь на пружинный диван, сопроводив своё падение словами: «Как мягко!». Через некоторое время КБ выдаёт чертежи пружиной подвески. И не ловите меня за язык! Я не утверждаю, что всё происходило именно так, это всего лишь модель моего поведения в подобных случаях.

— Танки, как я это понимаю, — продолжил меж тем Заславский, — больше нужны для прорыва обороны противника, в том числе глубокоэшелонированной, а FT-17 для этого малопригодны. Тут нужны мощные машины, наподобие британских МК-1, но более манёвренные, лучше вооружённые, с крепкой бронёй, и, как бы это поточнее выразиться, более прижатые к земле. Я так понимаю, Николай Иванович, в этой войне нам танки не понадобятся?

— Правильно понимаете, Владимир Иванович, — улыбнулся я. — Но через год я хотел бы видеть опытный образец первого российского танка!

— Вы его увидите! — заверил Заславский.

— Хорошо, — подвёл я итог заглавной части беседы, — поговорим о делах насущных. Что у нас имеется, и что мы сможем дать фронту в течение ближайшего месяца?

— Начну с бронепоездов, — приступил к докладу Заславский. — На сегодняшний день в действующей армии суммарно по всем фронтам и в резерве Генерального штаба насчитывается сто двадцать два бронированных подвижных состава. К концу месяца прибавим к ним ещё тридцать.

— Сто пятьдесят два бронепоезда? — подсчитал я. — Неплохо!

— Это не считая установленных на железнодорожных платформах сорока шести осадных орудий, — добавил Заславский, — которые находятся в резерве Генерального штаба.

— Помню, — кивнул я. — Что у нас по колёсным и гусеничным машинам?

— Все мотопехотные полки — на разных фронтах их от одного до трёх — полностью укомплектованы техникой. Сейчас в форсированном режиме готовим боевые машины пехоты. К концу месяца рассчитываем довести их число до пятидесяти — все в резерв Генерального штаба.

— Отлично! — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Будем прощаться, Владимир Иванович. С удовольствием поговорил бы с вами ещё, но в приёмной уже толкутся артиллеристы.

Заславскому про то было знать не положено, но значительная часть резервов, о которых мы только что говорили, будет, скорее всего, придана Северо-Западному фронту, в командование которым вот-вот вступит Васич. Васич… Не так давно он пророчил мне пост наркома оборонной промышленности, и был недалёк от истины. Уже принятое решение изменили в последний момент. Всё одно ведь на оборону будут в той или иной мере работать большинство наркоматов, и это не считая науки. Потому и сочли более разумным создать при Совнаркоме комиссию, которая станет координировать их усилия в этом важном для страны направлении. Так я стал не наркомом, а председателем комиссии. Впрочем, ввиду важности, мой теперешний статус приравнен к заместителю Председателя Совнаркома.

МИХАИЛ

Не успел остыть след от колёс автомобиля, увозящего на вокзал Васича, как пришёл мой черёд. Перед началом наступления Ставка направляла на фронты и на флоты комиссии во главе с высокопоставленными офицерами Генерального штаба. Во главе той, которая отправлялась в Севастополь, я попросил Духонина поставить меня. Должность помощника Председателя Совнаркома требовала моего присутствия в коллегиях ВЧК, ВОК и некоторых наркоматов. Числился я и при Генеральном штабе. Звание у меня подходящее, потому в просьбе не отказали.

На посиделки по случаю моего отъезда собрались все свои: Ольга, оставившая маленького Глеба на попечение няньки, и Ёрш с Наташей. По правде говоря, в проводинах никакой нужды не было: я ведь отправлялся в командировку, даже не на фронт. Но Маша почему-то очень сильно переживала, видимо, ввиду своей беременности, — да, да! — и я просто боялся оставаться с ней один — на людях она сумеет собраться.

Посиделки подходили к концу, когда ко мне подошла Наташа.

— Ты ведь увидишься с Вадимом? — спросила она.

— Видимо, да, — ответил я. После Моонзунда Берсенев был награждён, повышен в звании и получил назначение на Черноморский флот.

— Я тут приготовила маленькую посылочку, и в ней письмо. Передашь?

— Если она у тебя с собой.