Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг - Алексей Исаев

Только 1 июля, пропустив неизвестное число советских «моторизованных колонн», 17-я танковая дивизия устанавливает контакт с находящимися в Минске немецкими частями. Дивизия восстанавливает разрушенный мост юго-западнее Минска (взорванный 20-й танковой дивизией еще 28 июня), разведывает и размечает путь движения через город.

Тем временем начались первые попытки прорыва из «котла». 21-й стрелковый корпус был самым крупным соединением, попавшим в «котел» к западу от Минска, в районе Новогрудка. После неудачи контрудара главной задачей корпуса стал прорыв к своим. Отходящие 37-я и 24-я стрелковые дивизии, 8-я противотанковая бригада вышли к реке Березина у местечка Бакшты ранним утром 29 июня. Обмелевшая летом речка не представляла трудностей для форсирования вброд пехотой, но для техники имелся всего один мост у села Бакшты. На переправе скопились крупные массы войск, представлявшие собой лакомую цель для авиации. С 5.00 утра до самого вечера скопление людей и техники подвергалось жестоким ударам с воздуха. Генерал Галицкий вспоминал: «…едва рассвело, как в воздухе появились «юнкерсы». Пикируя вдоль реки, они наносили бомбовые удары и буквально поливали пулеметно-пушечным огнем переправлявшиеся через Березину передовые подразделения. Немало бойцов было убито и ранено, разбиты и сожжены десятки автомашин и орудий. Мост был взорван несколькими прямыми попаданиями авиабомб»[187]. По рассказам прошедших этот ад, на переправе было уничтожено 2/3 матчасти. Часть техники все же удалось перетащить через реку по бродам на буксире тракторов и автомашин. Немало оставшихся в строю машин и орудий было переправлено в течение последующей ночи. Однако как организованное соединение, способное к активным действиям, 21-й стрелковый корпус свое существование прекратил. После переправы через Березину его части лишь более или менее организованно пробивались из окружения.

К сожалению, окружаемые к востоку от Минска советские части не обладали той полнотой данных о противнике, которой обладаем сегодня мы. Да что говорить: даже послевоенные исследования советского периода не давали адекватной картины происходившего. Поэтому выбор направления отхода для красных командиров был вещью в какой-то мере случайной. Те, кто выбирал в качестве маршрута прорыва северо-восточное направление, напарывались на прочную оборону 3-й танковой группы, давно и прочно занявшей свои позиции. Здесь шансы на успешный прорыв были минимальными.

В журнале боевых действий 3-й танковой группы 29 июня едва ли не с гордостью отмечалось: «Общая картина на 29 июня: противник в районе Минска в состоянии распада. Организованное сопротивление отсутствует. Отдельные ожесточенные контратаки, по большей части силами танков. Напротив фронта LVII АК противник строит оборонительные позиции. Наши дивизии в течение многих дней подвергались атакам с юга, востока, юго-востока и севера. Все атаки были отбиты, врагу нанесены тяжелые потери, ни одному русскому не удалось пройти через позиции танковой группы. Взято 20000 пленных и перебежчиков (что касается последних, то 600 человек сдалось после огневого налета одной батареи реактивных минометов)»[188]. Советские «катюши» к тому моменту еще не появились на фронте. «Сталинскому органу» только еще предстояло приобрести свою славу. Немецкие реактивные минометы применялись с первого дня войны. Характерный для реактивной артиллерии воющий звук выстрела наверняка производил сильное впечатление. Поэтому последней фразе в приведенной цитате не стоит удивляться. Неудачи в попытках прорваться через немецкие заслоны, несомненно, приводили окружаемых бойцов и командиров в подавленное состояние.

Однако те, кто выбирал маршрут отхода через полосу действий 2-й танковой группы Гудериана, добивались лучшего результата. Остатки 21-го стрелкового корпуса отходили от переправы у Бакшты на юго-восток. У деревни Рубежевичи 24-я стрелковая дивизия попала в «огненный мешок», но сумела его прорвать. Движение двух дивизий и штаба корпуса застопорилось 3 июля только под Дзержинском, на рубеже Минского УРа, на оставленных 108-й стрелковой дивизией позициях. Теперь на них уже сидели немцы и встретили окруженцев пулеметным и артиллерийским огнем.

Командиры 21-го корпуса собрались на совещание. К тому моменту корпус возглавлял его начальник штаба генерал-майор Д.Е. Закутный. Личность эта, надо сказать, достаточно любопытная. В плен генерал Закутный попал уже позднее, в конце июля 1941 г. В плену он пошел на сотрудничество с немцами, стал одним из организаторов и руководителей Комитета освобождения народов России (КОНР). Сподвижник небезызвестного A.A. Власова. После войны был задержан американцами и передан СССР. 1 августа 1946 г. повешен во дворе Бутырской тюрьмы.

Однако 3 июля 1941 г. генерал Закутный был еще вполне лояльным командиром Красной армии. Боеприпасы уже практически отсутствовали, и было решено уничтожить матчасть и прорываться небольшими группами. 24-я стрелковая дивизия составила два отряда, один численностью 1200 человек, другой — 500 человек. Командир дивизии генерал-майор Галицкий возглавил первый отряд. Прорыв небольшими отрядами через разреженное построение немецкой 17-й танковой дивизии прошел успешно. После 350 км перехода по лесам и болотам оба отряда вышли к своим 16 июля в районе Мозыря. Части 17-й и 37-й стрелковых дивизий выходили менее организованно, но тоже мелкими группами просочились к своим.

В районе к западу от Минска собралось множество разных частей. Сюда отошли части 8-й противотанковой бригады И.С. Стрельбицкого, в этот же район вышел И.В. Болдин. Также здесь оказался генерал Борисов, командир 21-го корпуса. Вскоре он погиб. После неудачной попытки прорываться в Минск (считалось, что его еще удерживает Красная армия) собравшиеся к востоку от белорусской столицы окруженцы разбились на мелкие отряды и просачивались на юго-восток. Также в район к западу от Минска вышли со Щары части 3-й армии. 30 июня в расположение отрезанных прорывом Гота в Минск частей 44-го стрелкового корпуса на машинах приехал командующий 3-й армией генерал-лейтенант В.И. Кузнецов с несколькими генералами и полковниками. Уже имевший опыт энергичного прорыва, командарм-3 сразу же взял управление в свои руки. Командир 64-й стрелковой дивизии Иовлев вспоминал: «После обстоятельного обсуждения различных вариантов выхода из окружения генерал Кузнецов продиктовал, а начальник штаба 64-й стрелковой дивизии полковник Белышев записал приказ следующего содержания: «Под своим командованием объединяю две дивизии (64-ю, 108-ю) и мелкие разрозненные части. Всем прорываться на юг в районе станции Фаниполь, затем повернуть на юго-восток в общем направлении на Бобруйск, Гомель, где соединиться с частями Красной армии. Выход начать в ночь с 1 на 2 июля». К тому моменту в дивизиях еще оставалась артиллерия. Прорыв прошел в целом успешно, были даже подбиты немецкие танки и захвачены пленные. Как нетрудно догадаться — из состава 17-й танковой дивизии. И Иовлев, и Кузнецов вышли к своим. Последний прошел всю войну, а в апреле 45-го командовал 3-й ударной армией, первой вышедшей к Рейхстагу.

Остатки 11-го механизированного корпуса Мостовенко вышли из Новогрудка в район Столбцов в ночь с 1 на 2 июля 1941 г. Отход «моторизованной колонной», как это происходило несколько дней назад под Минском, был уже нереален. Попытка прорваться с боем через заболоченную речку Уша у деревень Бол. Жуховичи, Будзевичи[189] 2 июля была безуспешной. В этом бою, согласно докладу Мостовенко, погиб командир 29-й танковой дивизии полковник Студнев. Части 11-го мехкорпуса разбились на небольшие группы и далее просачивались через немецкие позиции и выходили к своим уже пешим порядком. Сам генерал Мостовенко вышел из окружения 14 июля 1941 г.

Мне приходится останавливаться в первую очередь на судьбах управлений соединениями, т. к. они хотя бы оставили письменные доклады о своих действиях. Однако по образу и подобию их прорывов выходили из окружения отдельные части и группы бойцов и командиров Красной армии. См. выше описание попытки прорыва трех советских танков через Слоним, организованного их экипажами.

Однако не всем окруженным в районе Новогрудка частям удалось прорваться из «котла», пусть даже мелкими группами. Бои с окруженными советскими частями продолжались несколько дней. Причем немцам пришлось задействовать для борьбы с ними значительные силы, в том числе танки. 12-я танковая дивизия 3-й танковой группы надолго задержалась под Минском, несмотря на настойчивые просьбы Гота высвободить ее для дальнейших наступательных операций на Витебском направлении. Более того, в журнале боевых действий группы Гота за 5 июля имеется запись: «16.00 — По прямому приказу 4-й ТА 12-я тд и 53-й пп 14-й пд начинают наступление на запад для зачистки Новогрудского котла», т. е. даже спустя несколько дней после окончательного окружения советских войск борьба продолжалась.