Конец операции «Остайнзатц» - Геннадий Сергеевич Меркурьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перебросившись несколькими словами с гостем, Тео взял у него из рук корзинку и пошел в дом. Разведчик следовал за ним в одном шаге сзади.
«Сработала корзинка!» - удовлетворенно подумал Киселев. При разработке операции они долго искали предлог, который помог бы Барановичу избежать обыска во дворе. Кто-то предложил дать ему в руки маленькую корзинку с едой и бутылкой молока; человек приехал в незнакомый город со станции, и будет естественно, что у него в руках корзинка с продуктами. Рассчитывали, что солдат, который встретит прибывшего, первым делом захочет осмотреть корзинку. Этот расчет оправдался. Тео взял ее, но, видимо считая неудобным осматривать вещи гостя штандартенфюрера открыто, пошел с ней в дом, тем более что корзинка была легкая - наличие в ней гранаты или мины при таком весе исключалось. Гранаты у Барановича были при нем, две осколочные «феньки», одна слева за пазухой, другая справа на брючном ремне. Во внутреннем кармане куртки разведчик имел еще и маленький пистолет «вальтер». Патрон уже был загнан в патронник, и пистолет был на боевом взводе. По плану операции, Баранович должен был пустить его в ход для самообороны внутри дома, если бы план налета в ходе операции претерпел изменения.
Анатолий Кашин, сидевший на столбе теперь уже боком ко двору, внимательно наблюдал за Барановичем, готовый мгновенно открыть огонь по часовому. Немецкий трофейный автомат, который у него был спрятан под рабочей курткой, сейчас был наготове. Два запасных рожка с патронами лежали в сумке для инструментов. Как только Баранович вошел в дом, Кашин рукой подал сигнал Пролыгину, который встал и протянул в колодец руку, помогая выбраться наверх своему напарнику.
Войдя вслед за Тео в коридор, Баранович с удовольствием отметил, что первая дверь по коридору направо, ведущая, по описанию, данному Жимерским, в большую комнату, где обычно находились солдаты охраны, открыта настежь. За столом без мундиров сидели два солдата, один держал в руках игральные карты. Открытая дверь облегчала задачу Барановича, который должен был открыть дверь и бросить в комнату гранату, а сам скрыться в комнате, дверь которой была налево по коридору, напротив двери в солдатское помещение. В этой комнате, как показало наблюдение, останавливались сотрудники Эрлингера, когда приезжали на Замковую. В ней жил в последнее время Херсман. Через окно этой комнаты и должен был выпрыгнуть во двор, где уже были бы Киселев и подпольщики, Баранович, бросив к двери вторую гранату на случай, если бы его кто-то преследовал.
Тео прошел мимо открытой двери, а Баранович был как раз на ее уровне. «Видимо, ведет меня в каморку около кухни, - подумал он, - там один раз спал Жимерский, ожидая Эрлингера».
В этот момент Кашин пассатижами перекусил провод на столбе, и дом Эрлингера погрузился в темноту. Погас свет и в окнах других домов на улице. Это был сигнал. Баранович, идущий за Тео, рванул из-за пазухи «феньку» и швырнул ее в комнату, под стол, за которым сидели два солдата, а сам левым плечом ударил дверь комнаты, через которую ему надо было выскочить во двор. Дверь оказалась запертой. Тут же он почувствовал на своем предплечье железную руку Тео, который навалился на него, сковав его правую руку своей левой рукой и рухнул на разведчика, но, падая, успел выдернуть из кобуры парабеллум.
Когда из дома Эрлингера донесся звук взрыва гранаты, Кашин дал длинную очередь по часовому во дворе, бросившемуся к поленнице. Тот упал. Кашин, спускаясь со столба, видел, как через улицу к дому Эрлингера бросились четыре тени. Он залег в канаву и стал наблюдать теперь за улицей в сторону развалин замка.
Киселев, бежавший вместе с Никоновым и двумя лидскими товарищами к фасаду дома, с тревогой отметил, что второго взрыва гранаты в доме не было. В этот же момент, когда он уже бежал вдоль стены дома к крыльцу, раздался звон стекла и вслед за ним взрыв. Граната, которую швырнул снаружи в окно Пролыгин, и Тео появились в кабинете одновременно. Сделав шаг от порога в глубь кабинета, Тео свалился, изрешеченный осколками.
Капитан остановился, взглянул на окно, нижний край которого был чуть выше его головы. Это окно должен был разбить или открыть Баранович, которому, по плану операции, надо было выскакивать из него после того, как он выполнит свое задание. Однако это окно было цело. Звенели стекла окна кабинета штандартенфюрера на фасаде дома, в одно из которых Пролыгин только что швырнул гранату.
Никонов бросился к лежавшему на земле часовому - тот был мертв. Взбегая на крыльцо дома, в дверях которого только что исчезли Киселев и два лид-ских подпольщика, Никонов услышал внутри дома длинную автоматную очередь. Он прыгнул в коридор…
Вбежав в дом, Киселев чуть не наступил на лежащего на полу Барановича. Круг фонарика вырвал из темноты его лицо с двумя входными отверстиями от пуль- - на лбу и под левым глазом. Стреляли в упор. Мимо капитана проскочили два лидских подпольщика. Из комнаты, куда Баранович бросил гранату, раздался стон и шорох. Один из подпольщиков ногой открыл дверь и дал длинную очередь на звук. Капитан осветил комнату лучом фонарика - там были только три трупа эсэсовцев.
Второй лидский подпольщик пробежал вперед по коридору - к двери в кабинет Эрлингера. Ударом ноги открыл дверь, отскочил в сторону, но там никого не было, кроме убитого Тео. Подскочив к разбитому окну, он свистнул. Тотчас ему ответил Пролыгин, которому подпольщик помог влезть в окно, протянув руку. Пока капитан, Никонов и второй лидский товарищ обыскивали помещение солдат и комнату, где жил Херсман, Пролыгин немецким штыком нащупал прикрывающие сейф Эрлингера поддельные кафельные плитки и добрался до дверцы сейфа.
Прикрепив к дверце сейфа взрывной патрон, Пролыгин поджег короткий бикфордов шнур и
