В оковах льда - Карен Монинг

Она перестает вертеться.

И не издает никаких звуков. Она просто обвисла безвольной куклой. Ее руки и ноги болтаются как тряпичные, пока он ее несет. Если он ее убил, я сделаю из него отбивную и буду есть по кусочку, медленно, поливая соусом для стейков.

Все, на что я способен это — попытаться упереться в пол ногами и не кинуться на него, пока он проходит мимо. Мой разум переполняют заманчивые и прекрасные сцены смерти и разрушения, полей битвы и пыточных камер; вызывая почти сексуальный соблазн — разнести все к чертовой матери снося все на своем пути, не заботясь о последствиях, потому что для того, кем я становлюсь, таковых нет.

Когда он проходит мимо меня, с моих рук капает кровь. Но я не стану сейчас за нее бороться. Если я это сделаю, то просто-напросто сам же ее и убью. Это превратит меня во что-то худшее Принца Невидимых.

— Ты! — парень тычет в меня пальцем. — Мне нужны спальные мешки, фольга, горчичники. Есть открытый склад на Девятой и Центральной. Найди мне сахара, леденцов и воды, если сможешь. Не трать время, если нет. То же самое касается генератора. Сейчас же!

— Я не работаю носильщиком для людей!

Но для нее я бы и гребаную Луну с неба достал.

Когда я возвращаюсь с одеялами и прочим для обертывания, она уже лежит на тротуаре на противоположной стороне улицы от церкви.

Парень в очках — в одном нижнем белье. Членоголовый вообще без одежды.

Ярость душит меня. Я борюсь за контроль. Человеческая часть моего разума отлично знает, зачем они сняли одежду. Так они могли завернуть ее во все это. Ей нужно все, что есть под рукой. Она лежит, свернувшись клубком, укутанная в брюки, рубашки и куртки. Темная часть моего разума, ничего не понимает, кроме того, что два чужих члена слишком близко к тому, что принадлежит мне.

Пацан нависает над ней, опираясь на руки и колени, с лицом, прижатым к ее, словно для поцелуя.

Риодан, похоже, собирается оторвать ему голову. Поскольку я ближе, то вижу, что парень просто дышит через рот ей в нос, позволяя своему дыханию попадать в ее ноздри. Меня трясет от ярости. Руки снова сжимаются в кулаки, так сильно, что идет кровь.

— Она так и лежит, свернувшись, — говорит Риодан.

— Глубинный инстинкт. Замерзающие люди делают так перед смертью.

— Если позволишь ей умереть, — угрожаю я мальцу, — я убью тебя во всех смыслах, в которых может погибнуть человек, затем верну тебя и сделаю все это снова.

— Ты достал все что нужно? — Пацан просовывает руку под ее спину, игнорируя мои угрозы. — Расстилайте одеяло из фольги. Живо. И как можно аккуратнее перенесите ее на него. — Он говорит через плечо, как будто не догадывается, что два одержимых убийством маньяка наблюдают за каждым его движением и желают его смерти, только чтобы стать ближе к ней. — Без резких движений.

— Почему из фольги? — Я хочу точно знать, что он делает, чтобы в следующий раз справиться самому. Хотелось бы, чтобы следующего раза не было, но с тех пор как пали стены всегда что-то случается.

— Это превосходный изолятор. Она сохраняет тепло внутри, не позволяя проникать холоду.

Мы с Риоданом аккуратно кладем ее на одеяло, пацан снова растягивается рядом. Она неподвижна. Я даже не вижу дыхание по грудной клетке. Она бледна и неподвижна как смерть. Я никогда не видел Принцесс Невидимых, но подозреваю, они должны быть такими же: бледными, холодными, прекрасными.

—  Она вообще дышит?

— Едва. Ее тело использует все резервы, чтобы поддерживать работу мозга и органов. Ей надо помочиться.

— Ты не можешь этого знать, черт подери, — ворчит Риодан.

Пацан, не поворачивая головы и не смотря в его сторону, просто говорит поверх ее носа:

— Она постоянно ест и пьет. Ее мочевой пузырь всегда заполнен, по крайней мере, наполовину. Ее тело тратит драгоценную энергию, чтобы предотвратить замерзание мочи в мочевом пузыре. А нам нужно, чтобы эта энергия направилась в ее сердце. Короче, ей надо пописать. И чем быстрее, тем лучше. Для этого нам нужно привести ее в сознание, если конечно у вас нет под рукой катетера.

— Приведи ее в сознание, — рычит Риодан.

— Ты не посмеешь поставить ей катетер, — рычу я.

— Я сделаю все, что потребуется, чтоб спаси ей жизнь. Вы. Чертовы. Идиоты, — выплевывает малец.

Он вскрывает горчичники и прикладывает их ей подмышки и в паховые области. Затем вытягивается рядом с ней:

— Заверните нас в спальник.

Я смотрю на Риодана, он на меня, и на секунду мне кажется, что мы оба прибьем этого сорванца. Лицо Риодана кажется более обычного окаменевшим, если это вообще возможно без превращения в монолитную плиту, с торчащими наружу клыками. Я опускаю взгляд ниже. Член Риодана такой же здоровенный, как и мой:

— Какого хера ты не носишь трусняк?

 Для Невидимого Принца выставлять член означает вызов на битву.

—  Они меня раздражают.  Жмут и везде натирают.

—  До пошел ты, — выплевываю я.

— Чуваки, кончайте собачиться, — встревает пацан. — Заверните нас. Или хотите ее смерти?

— Тебе вообще не следовало ее туда тащить. Я убью тебя за это, — обещаю я Риодану, помогая заворачивать мою девочку рядом с практически голым парнем.

— Я сказал ей ни к чему не притрагиваться, — говорит Риодан. — Я знал, что это выведет ее из режима стоп-кадра. Я напоминал ей об этом на каждом замороженном объекте, на котором мы были. Ну, давай, обвиняй, Горец. Выложи все, когда решишь, что готов.

— Да мы все знаем, как она слушается других, — сухо добавляет парень.

Риодан бросает на него взгляд, который с легкостью бы заткнул даже взрослого, вооруженного социопата:

— У нее абсолютно не было причин прикасаться к чему-либо.

— Очевидно, она решила иначе, — совершенно невозмутимо отвечает юнец.

— Я был там вместе с ней. Думал, что успею спасти.

— Ты облажался, членоголовый, — обвиняю я.

— Не думал, что это так быстро на нее повлияет. Когда я касался чего-то, со мной такого не было.

— Она не такая, как ты. И вы оба, заткнитесь уже там, — добавляет пацан, и снова прижимается к ней лицом. Он дышит, приложив ладони к их сомкнутым лицам, чтобы задержать теплый воздух внутри.

— Зачем ты это делаешь? — интересуюсь я.

— Теплый воздух. Гипоталамус[43]. Регулирует внутреннюю температуру и поможет ей придти в сознание. Это необходимо для того, чтобы она могла опорожнить мочевой пузырь.

— Я бы ее всю растер, чтобы согреть. Восстановить кровообращение.

— Замечательно. И убил бы ее на месте. Ее кровь слишком охлаждена. Это привело бы к остановке сердца.

— Не понимаю, почему она стала раздеваться, — бормочет Риодан. Я смотрю на него. Он занимается тем же, чем и я. Разбирается, что надо делать, на случай если подобное повторится. Мы оба схватили бы ее и потащили туда, где потеплее. Но как сказал этот пацан, оба легко бы ее и убили.