Удар вслепую - Джеймисон Малькольм

— Хм-м-м, — хмыкнул капитан. — Да, живы.

Однако они потеряли и корабль, и груз, и не имели ни малейшего понятия о том, где находятся. Где-то, в раски­нувшихся внизу джунглях, мог находиться торговый пост или местный металлургический завод, но как далеко и где именно, они могли только догадываться. Условия на Вене­ре не располагали к активному исследованию местности, и

поэтому карт было очень мало. Однако Рейган открыл пап­ку и начал изучать то, что у него было.

Авриг, главный механик, воспользовался моментом и решил прогуляться. Он обошел вокруг искореженной хвостовой части корабля и осмотрел разбитые двигатели. Механик заметил, что последние запасы топлива вытека­ют из поврежденных цистерн. Он пошел дальше, чтобы осмотреть другую сторону корабля. Она была поврежде­на не меньше, а может, даже и больше. А потом он обратил внимание на проклятую скалу, которая остановила их. В ту же секунду он заорал и побежал обратно к своей ко­манде.

— Эй, парни, идите сюда! Я попал в яблочко. Золото, тонны золота. Я мультимиллионер...

— Что значит, ты мультимиллионер? — с издевкой спро­сил Холт. — Это совместная экспедиция.

— Да, — пролепетал обезумевший от радости Авриг. — Но наш полет завершен. Старина «Пеликан» спекся. Наше соглашение больше не имеет силы. Но не волнуйтесь, мне по­надобится помощь, так что вам достанется неплохая доля...

Среди членов команды послышалось сердитое бормота­ние, и Холт прорычал:

— В нашем соглашении говорится, что любая прибыль от полета, «полученная любым способом», будет разделе­на среди всех членов команды: треть капитану, по четверти тебе и мне, а остальное поровну делится среди остальных членов команды. Кроме того, договор действует до конца экспедиции, то есть до того момента, пока мы все не вер­немся в тот порт, из которого вылетели.

— Это мое, — упрямо настаивал Авриг. — По праву на­шедшего. Я первый увидел...

— Я опустил сюда корабль, — холодно заметил капитан.

— Да неужели? — спросил Холт. — А может быть, я? Это я потерял луч.

Они уставились друг на друга. Потом Бак Рейган пред­ложил посмотреть, действительно ли Авриг нашел нечто такое, из-за чего стоит разводить сыр-бор. Промокшие на­сквозь члены команды собрались у кормы и взглянули на скалу. Оно было там, это невероятное сокровище. Мощный удар расколол скалу из плотной кварцевой массы, и людям оттуда подмигивали золотые самородки. Их было несмет­ное количество. Джимми Лэйрд стоял с открытым ртом, так же как и остальные, но он не разделял их восторга. Ведь он был единственным членом команды, на которого не рас­пространялся заключенный договор. Напротив его имени в списке личного состава значилось следующее: «гражда­нин на должности судового повара, только содержание и жалование». Пока члены команды оценивали представшее перед ними сокровище, вокруг воцарилась абсолютная ти­шина. Затем заговорил капитан:

— Значит так, ребята. Это принадлежит всем нам. Доста­вайте инструменты из ящика номер четыре — и за работу.

Ответом ему стал хор одобрительных выкриков и Авриг понял, что проиграл. Он пожал плечами и присоединился к остальным членам команды.

— Пожалуйста, сэр, извините, но можно мне сказать? — Джимми Лэйрд набрался смелости обратиться к капитану, хотя обычно он лишь испуганно отвечал ему.

— Нет. Тебя это не касается, — прозвучал краткий ответ Рейгана. — Бери кирку и начинай работать, чтобы хоть как- то оправдать свое жалование. Всем и так ясно, что ты не по­вар.

— Но, сэр, венерианский закон... — настаивал Джимми.

— К черту венерианский закой! С такими деньгами нам никакие законы не нужны. За работу!

И Рейган подкрепил свой приказ резким пинком.

Упавший духом и обиженный до глубины души Джим­ми Лэйрд ушел. Несмотря на то, что с ним плохо обраща­лись, он всем желал только добра. Он понимал, что члены команды «Пеликана» летят в пропасть, и хотел предупре­дить их. На полке в его каюте лежала толстая серая книга под названием «Статут суверенной Венеры с внесенными в него поправками», и он провел много часов, изучая эту книгу. Он узнал о том, что экономика Венеры очень специ­фична и поэтому на планете было своеобразное правитель­ство и особый набор законов. Джимми Лэйрд был поваром, а не адвокатом, но читать он умел. Люди Рейгана поступа­ли неправильно.

Он мог бы смириться с оскорблением Рейгана, если бы во второй половине дня он не попал в команду Аврига. Авриг был разочарован и недоволен тем, что получит лишь четверть от своего неисчерпаемого источника богатства, поэтому пытался сорвать злобу на своей команде. А так как большинство из неё были такими же тертыми, как и он сам, и вполне могли дать ему сдачи, то всю свою злость он вымещал на несчастном поваре, постоянно указывая на его тучность и отпуская полные сарказма замечания по поводу его неразвитой мускулатуры. Ночью, когда Джимми Лэ­йрд лежал вместе с остальными членами команды в наспех построенном укрытии от холодного и влажного воздуха, в его обычно добрых голубых глазах виднелись огоньки не­годования, а щеки были покрыты румянцем стыда. К тому же его мышцы, которыми он пользовался до этого крайне редко, горели от боли.

Через некоторое время после того, как остальные члены команды захрапели, Лэйрд встал и укрылся в своей каюте. Он набил карманы концентрированными пищевыми таб­летками и вышел в негостеприимную ветреную ночь. Че­рез минуту он уже спускался, по склону горы и каждый его шаг вызывал небольшую лавину. Так и прошла ночь.

Утром он оказался в долине нагорья, посреди высоких хвойных деревьев. В долине, наполненной туманом, было прохладно, но не так, как на голых склонах гор. Когда ту­ман слегка рассеялся и воздух прогрелся благодаря неви­димому солнцу, повар поел и немного поспал. Затем он про­должил спуск. Согласно его теории, он обязательно должен был выйти к какому-нибудь поселению на этой окутанной облаками планете, если будет идти вниз по течению какой- нибудь реки.

Он продолжал путь день за днем, вниз, вниз и вниз. Чем ниже он спускался, тем теплее становилось вокруг, и тем гуще была растительность. Он видел много странных жи­вотных, но они разбегались, едва почуяв его присутствие. Растительность стала еще более густой и теперь уже по­ходила на тропическую. Колючие растения рвали одежду и царапали лицо и руки. Обувь прохудилась, и ему при­шлось избавиться от нее. Но он продолжал идти вперед. Он не мог остановиться. Еда заканчивалась, и когда ее не станет совсем, он умрет от голода. Венера была негостепри­имной для землян планетой, несмотря на пышную расти­тельность и богатую фауну.

Однажды ночью, устроившись под гигантским папо­ротником, он размышлял именно об этом. Он решил, что причиной этого, наверное, является отсутствие ультрафио­лета. Все, что ходило, ползало, плавало и росло на Венере, было ядовито для человека. Но так было не всегда, что под­тверждалось большим количеством руин крупных горо­дов, захваченных джунглями, или большим количеством найденных мумий высокоразвитых человекоподобных существ. Физики считали, что токсичность венерианских форм жизни обусловлена высокой влажностью воздуха, из- за которой короткие солнечные лучи не могут пробиться сквозь облака. Это началось совсем недавно, каких-то пару сотен тысяч лет назад, в Неовулканический период, когда миллионы вулканов выбросили в атмосферу огромное ко­личество водорода.

Джимми Лэйрд ничего не мог с этим поделать, разве что не есть ничего венерианского. Однако этот факт пре­красно объяснял несимметричный характер венерианской экономики. Так как всё, что находилось на планете, было смертельно опасно использовать в пищу, то основной стать­ей импорта являлись пищевые концентраты. Именно они и были грузом злосчастного «Пеликана». Большую часть экспорта Венеры составляли минералы, которых здесь было в избытке. Именно поэтому население планеты в основ­ном состояло из шахтеров, которые из-за тяжелой и дорогой жизни на планете старались оставаться здесь не дольше двух-трех лет, а потом возвращаться на Землю с заработан­ными деньгами. Из-за жадности временных поселенцев вторая от Солнца планета получила прозвище «Плане­та Обманщиков». И именно это послужило причиной для развития основательного кодекса горнодобывающих зако­нов Венеры, а также для создания правительства планеты, склонного к деспотизму.