Все волки Канорры - Виктория Угрюмова

* * *

Великолепная троица — Думгар, Мадарьяга и Гампакорта — уединилась на смотровой площадке восточной башни замка, и сидела там, наслаждаясь роскошной картиной лиловых сумерек, которые окутывали землю, возвещая наступление ночи, а, значит, окончание этого необыкновенно насыщенного и не слишком приятного дня.

— Я не стал поднимать этот вопрос при милорде Зелге, — заговорил Гампакорта после довольно долгого молчания. — Было бы просто невежливо шумно удивляться тому, что древний демон не возжелал его крови, но, тем не менее, я чрезвычайно удивлен. Как бы скромно ни оценивал свои возможности молодой герцог, но мы-то с вами знаем, как силен этот кассариец. И догадываемся, какое великое будущее ему уготовлено. Если бы я хотел вмешаться в судьбы мира, сыграть по-крупному, я бы начал с него.

— Согласен, — вампир вспорхнул над каменными плитами и стал медленно парить взад и вперед перед носом у друзей, как делал всегда в минуты глубокого волнения. — Вне сомнения, Такангор — лучший полководец из ныне живущих, и великий воин, что уж тут. Но если устранить его сейчас, что это изменит? Я не говорю о глубочайшей скорби его родных, нашей печали и прочем. Я смотрю на это дело сугубо практически. Несколько месяцев тому, в преддверии нашествия Генсена, в победе над которым он сыграл такую важную роль — куда ни шло. Перед войной с Преисподней — допускаю. Но теперь? Зелг уже не тот наивный юноша, которого нужно было убеждать с пеной у рта, что некроманты действительно существуют. Вокруг него сплотились такие силы, что любой владыка в подлунном мире отдал бы правую руку, лишь бы заручиться их дружбой и поддержкой. Случись что, на его стороне выступят сейчас несколько демонов Преисподней такого ранга, что их одних с лихвой хватит, чтобы перевернуть мир. А тут еще Лилипупс с Ватабасей, амазонки с Мардамоном…

— Умеешь ты снизить пафос, — хмыкнул голем, но скорее одобрительно.

— А ты что на это скажешь, Думгар?

— Скажу, что я тоже не стал говорить об этом при милордах — есть мысли, с которыми нужно провести ночь, прежде, чем выносить их на обсуждение — но вы упускаете из виду, что услугами гухурунды пользовались не только древние короли Канорры.

Каждый убийца — вероятно, чей-то хороший знакомый

Агата Кристи

— А кто еще? — в один голос спросили оба князя.

— Я постоянно забываю, как вы молоды. Как молоды, — сказал голем с какой-то непостижимой грустью в голосе. — Его истинными повелителями были Павшие Лорды Караффа. Именно они сделали могучего демона тем, кем вы узнали его много позже. Владыки Гон-Гилленхорма превратили его в непобедимого убийцу, не знающего жалости, не ведающего сомнений.

— Час от часу не легче. Вот опять нам не хватало Павших Лордов Караффа для полного счастья, — вздохнул Мадарьяга. В сгущающихся сумерках его глаза сверкали опасным оранжевым светом.

— Не о том думаешь, не о том, — прервал его Думгар. — Не так важно, кто прислал убийцу — рано или поздно мы это выясним. Я верю в графа да Унара: хоть он и смертный, но мастер своего дела. Да и мы не промах. Меня больше интересует другое: вот уже третий раз на нашей памяти милорд Такангор становится участником крайне неоднозначных событий и в третий раз удивляет нас сверх меры.

— Четвертый, — поправил его Гуго ди Гампакорта. — Четвертый. Я не скоро забуду железную хватку этого молодца.

— Галеас Генсен, Малакбел Кровавый, величайший из каноррских оборотней и идеальный убийца, которому Лорды Караффа платили за службу частью своей души — потому и платили столь высокую цену, что он ее стоил, — все они проиграли юному дарованию из Малых Пегасиков, чемпиону Кровавой Паялпы, почтительному сыну строгой маменьки и обладателю потрепанного боевого топорика, в котором только Крифиан усмотрел нечто необыкновенное… Ох, как-то это все не вяжется.

— Но зато с такой точки зрения нападение на Такангора — самое логичное и правильное решение. — Задумчиво произнес Мадарьяга. — Просто мы не знаем, почему. Кстати, о Крифиане. А где наш великолепный грифон? За всей этой суматохой я даже не заметил, что не видел его целый день. А денек выдался еще тот. Не мог же он не прийти к Такангору после покушения.

— Но вот же не пришел, — сказал Думгар.

— Зато узнал нечто весьма важное, — сказал голос прямо над их головами, и огромный седой грифон почти бесшумно спланировал на зубец башни. Там он уселся, вцепившись когтями в камень, и взъерошил перья.

— Добрый вечер, господа. Не помешаю?

— Думаю, поможете, — приветливо сказал вампир. — Итак, вы отлучались из Кассарии?

— Когда я узнал о покушении, а затем о его благополучном для милорда Топотана исходе, мне пришла в голову одна мысль, и я решил проверить ее, не откладывая.

— Ну, как? Проверили?

— О да!

— Что скажете?

— Грядут великие события и серьезные потрясения.

— Это, простите, не новость.

— Новость вам понравится.

— И моя тоже! — заявил Узандаф, карабкаясь по винтовой лестнице. — Вот что за страсть забираться на такую верхотуру? Побудете мумиями с мое, поймете, каково скакать по неудобным ступенькам в таком возрасте да еще с риском повредить какой-нибудь важный член… Тут такое завертелось, — продолжил он с места в карьер. — Даже не знаю, с чего начинать.

— Начните с главного, — посоветовал Гампакорта.

— Ой, все главное.

— Тогда начните с важного.

— Все важное!

— Тогда начните сначала, затем продвиньтесь к середине и плавно переходите к концу.

— Я же сказал, что не знаю, откуда начать.

— Тогда помолчите и не мешайте говорить другим! — раздался грозный бас Гризольды. — Можно подумать, Узя, что вы тут единственная загадочная персона с целым ворохом свежих новостей. Мне тоже есть чем занять почтенную компанию, если вы вдруг заскучали. Уэртик, иди к нам.

— Гризя, — тихо и укоризненно заговорил рыцарь, — мы же не приглашены.

— Если ждать, пока пригласят, всю жизнь проведешь в бочке из-под таркейского под слоем паутины, — разумно ответила фея. — Иди сюда. Надо обсудить все до утра. Пока Галя нас не слышит.

— А он точно сюда не придет? — подозрительно спросил вампир.

— Он отправился спать. Сведения из достоверных источников.

В этот момент сквозь пол проросла бесплотная фигура одного из пугательных призраков с выпученными от ужаса глазами. Он прижал руки к месту, где некогда билось его сердце, поклонился и улизнул обратно. Затем рывком откинулась крышка люка и из нее поочередно появились: бормотайка, мешочек хухринских хрустиков, столь необходимых для поддержания душевного равновесия во время военного совета, приземистый устойчивый табурет на три обычные персоны или одну грандиозную, бутыль бульбяксы тройной возгонки и уж только потом — зеленая пупырчатая голова со сплющенным носом. Агапий Лилипупс всегда придерживался той теории, что правильно организованное снабжение помогло выиграть не одну кампанию.