Во имя Жизни (СИ) - Дарья Кузнецова

Она засыпала меня вопросами, с интересом разглядывая присутствующих; и из содержания этих вопросов я понял, что в галанет мама заглядывает очень редко, и если смотрит новости, то — только случайно. Зато вот некоторых киноактёров уже она мне показывала. Я предложил взять автограф у «Ой, а вот этот шатен в „Проклятых звёздах“ снимался», на что мама отмахнулась словами «да ну, что я, дура малолетняя?». В общем, в её компании я чувствовал себя посетителем детского зоопарка — такого, в котором можно при желании потрогать заинтересовавшего зверька, рассмотреть поближе и «пообщаться». Забавное ощущение.

Президента мне удалось отловить часа через полтора неторопливого фланирования по залу под руку с мамой.

— Игорь Владимирович, разрешите обратиться? — не зная, как начать разговор, я почему-то машинально переключился на офицерский лексикон. Вот, спрашивается, где мог такого нахвататься? Гены, что ли…

Президент сделал жест напрягшейся охране, разрешая пропустить, и кивнул. Видимая часть охраны, исполнявшая роль пугала и запрещающей таблички, состояла из пары боевых андроидов и хмурого мужика с тяжёлым взглядом маньяка-убийцы. А вот как на самом деле осуществлялась охрана первого лица государства, думаю, знал очень ограниченный круг лиц.

— Вы, насколько я помню, Зуев Иван? Сын генерал-полковника Зуева? А ваша дама…

— Так точно. Разрешите представить, это моя мама, Олеся Игоревна Зуева.

— Очень приятно познакомиться. Поздравляю вас с достойным сыном, — короткий вежливый поклон с поцелуем руки, и мама трогательно зарделась.

— Благодарю, — смущённо кивнула она.

— У вас, насколько я понимаю, какой-то более важный вопрос, нежели просто желание познакомиться поближе? — с иронией уточнил он.

— Я действительно решил воспользоваться случаем, чтобы лично передать Вам вот это, — благоразумно не совершая резких движений, я осторожно извлёк из кармана пиджака тонкую металлическую трубочку и активировал документ.

Эпоха бумажных носителей информации отошла в прошлое, но иногда всё равно возникала необходимость в передаче информации не через галанет, а «лично в руки». В таком же варианте дублировались и все важные документы вроде удостоверений личности или свидетельств о заключении брака; например, точно в такой же форме мне был вручен диплом лауреата премии. Я никогда не интересовался, как именно и из чего изготавливаются подобные вещи, но держать в руках доводилось неоднократно. Принцип работы был очень похож на старинные свитки: точно так же из этой тонкой трубочки вытаскивался тонкий лист документа, содержащий текст. Эволюция технологий привела к усложнению и систем защиты документов. Степеней защиты там была уйма, и внесение изменений было сопряжено с огромными трудностями, а сделать это бесследно, насколько я знал, было невозможно.

Глава Федерации принял из моих рук прошение, пробежал взглядом текст, и его брови удивлённо взметнулись.

— Однако, любопытно; зачем же эта девушка понадобилась вам обоим?

— Простите, кому — обоим? — растерянно переглянувшись с мамой, уточнил я.

— Несколько дней назад на совещании меня отловил ваш отец с подобной просьбой. Я распорядился собрать информацию, но пока к данному вопросу не возвращался, — слегка пожал плечами глава государства, а мы опять обменялись взглядами. Причём в глазах мамы я прочитал недоверие и отчаянную надежду, что ей не послышалось.

— Я не знал, что отец решил вмешаться, — честно ответил я. — Прошу прощения за назойливость.

— Да нет, теперь мне как раз очень любопытно. Я предполагал, что генерал имеет к ней деловой интерес, а теперь сомневаюсь. Откроете тайну, Иван Дмитриевич?

— Это… исключительно личный интерес. Мой. Видимо, отец нашёл возможным помочь, — пояснил я и получил в ответ ещё одну ироничную улыбку.

— Забавно. Я ознакомлюсь с материалами, и вы получите ответ. Думаю, в течение недели.

— Благодарю.

На этом месте мы вежливо распрощались и поспешили избавить занятого человека от собственной компании.

— С ума сойти! И, главное, хоть бы сказал! Нет, он же гордый, он же словами не может! За сорок лет так и не научился, — проворчала мама. — Вань, принеси мне чего-нибудь попить, а?! А то я сейчас от возмущения на людей бросаться начну!

— Яблочный сок? — понимающе уточнил я.

— Нет уж, давай вина красного. От нервов! — она решительно махнула рукой.

— Мам, а ты уверена, что тебе в твоём положении…

— Ничего со мной от бокала хорошего вина раз в полгода не будет, — перебила родительница. — Вот жену свою будешь воспитывать, а я без тебя прекрасно знаю, что можно, а что нельзя! — раздражённо проворчала она.

— Никуда не уходи, а то я тебя потом не найду, — попросил я и отправился добывать алкоголь. Делать мне больше нечего, кроме как спорить с ней в подобном взвинченном состоянии!

К счастью, мамино раздражение не сказалось на её здравомыслии, и, вернувшись с двумя бокалами вина, я обнаружил её на том же месте, на котором и оставил.

— Ну, наконец-то…

— Леся! — оборвал маму на полуслове радостный возглас. — Здравствуй, — какой-то мужчина подходил к нам, счастливо улыбаясь. Лицо его показалось мне смутно знакомым.

— Саша, привет! — родительница ответила ему вполне искренней улыбкой, и я решил, что спасать маму пока не надо. Они обнялись как старые друзья.

— Странно, а Дима сказал, что ты отказалась идти, — он вопросительно вскинул брови. — Чудесно выглядишь!

— Спасибо. Это я с ним отказалась идти; вот, знакомься, мой сын, Иван. Вань, это Александр Авдеев, мой давний друг и очень хороший человек, — представила она. Я озадаченно хмыкнул; не знал, что у мамы такие друзья. На пару мгновений я растерялся, пытаясь сообразить, как мог не узнать такое приметное лицо, но потом сообразил: просто я ни разу не видел министра внешних связей улыбающимся.

— Ах да, как я мог забыть! Поздравляю со вполне заслуженной наградой, — кивнул он, протягивая руку для рукопожатия. Я, опомнившись, попытался передать бокал адресату, чтобы освободить руку, но опять не успел; в непосредственной близости от нашей группы появилось ещё одно действующее лицо, и у меня возникло очень нехорошее предчувствие.

— Какая удивительная ветреность — менять кавалера посреди приёма! — мрачно проговорил генерал Зуев.

Выглядел отец очень странно. В белоснежном парадном кителе, при наградах, — весьма эффектное зрелище, если бы не устойчивое ощущение какой-то… взъерошенности. А ещё через мгновение я сообразил, что он попросту нетрезв, и окончательно растерялся, не зная, что предпринять по такому случаю. Сцена намечалась весьма некрасивая, и в другой ситуации я бы не мешкая сдал смутьяна охране или вырубил бы сам, но… во-первых, это был мой отец, а, во-вторых, я просто не мог поверить своим глазам.