Звучание сердец (СИ) - Волчек Дарья

— Ну вот, а я его только разговорила! — Машка негодующе шлёпнула себя по коленке. — Всё ты, Морозова, испортила мне всё веселье.

— Скорее спасла гостей от несварения желудка, а его от увольнения.

— Ну да, ну да успокаивай себя этим. Зато лучшая подруга останется старой девой, — насупилась Машка. — Кстати, о злобной Горгулье, зачем это ты к ней на поклон ходила? Только не говори, что согласилась продать душу за повышение!

— Я уволилась, Маш.

— Погоди, как это уволилась? — она выпрямилась, а улыбка с её лица слетела, словно и не бывало. — Сама? Она тебе угрожала или что? Чего же ты молчишь, Морозова!

— Тише ты, — шикнула я на подругу, сжимая её ладонь в своей. — Сама я уволилась, по собственному желанию. Группе Богдана предложили выгодный контракт, только вот в Москве…

— И ты что же, едешь с ними?

— Да, я хочу поехать с ними, — я тяжело вздохнула. — Ты не подумай, я хорошо взвесила, стоит ли вот так уезжать. И поняла — стоит.

— А как же учёба? А «Рафинад»? А работа в редакции? Тебе же только предложили хорошую вакансию, — шокированная Машка выстреливала вопросами как из пулемёта. — А как же я?

— Буду приезжать на сессии сюда, найду новую работу в Москве, — я сильнее сжала её ладонь. — И, хэй, мы живём в двадцать первом веке, я буду звонить тебе каждый день, писать сообщения и приезжать так часто, как смогу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Но бросать всё вот так, — бубнила она, — ты настолько уверена в нём? Я не говорю, что он плохой или не любит тебя, не подумай. Просто всё это так неожиданно и рисково.

— Мне самой страшно, — свободная рука потянулась к разделочной доске, на которой лежало одинокое яблоко, я тут же принялась катать его по столу, — жуть как страшно. Но и отпустить его я не смогу. Не сейчас… Случись всё это раньше, я бы отказалась, не задумываясь. А сейчас уже поздно, я его люблю и ничего с этим поделать не могу — лекарства от любви никто ещё не придумал.

Болтливая по натуре Машка молчала, переваривая новость. Пальцы её немного подрагивали, а в глазах плескалась такая тоска, будто мы расставались с ней навек, не меньше.

— Маш, ну не смотри так, иначе я расплачусь! Я уверена в своём выборе. Да мне страшно, потому что я окажусь далеко от дома, в чужом городе. Но рядом будут ребята, со мной будет Богдан. Я доверяю ему как себе. Если я откажусь ехать с ним, он может остаться здесь, упустив такой шанс. Или я навсегда потеряю его.

— Я вижу, как ты хочешь быть только рядом с ним, — Машка понимающе кивнула. — Просто мне так не хочется тебя отпускать. Как же ты будешь там без меня? Кто же прикроет твою рыжую голову?

— Я же не на другую планету улетаю, — хохотнула я. — Ты только свистни, и я примчу к тебе, или буду звонить, да так, что ты ещё устанешь от меня.

— Обещаешь? — она свела светлые брови на переносице и слезла со стула, — потому что если нет, то я тебя не отпускаю!

— Обещаю! — улыбаясь, я притянула подругу к себе за плечи и обняла.

— Я буду так скучать, — простонала подруга, уткнулась носом мне в плечо, и, оставляя мокрое пятно на жёлтой форме, хлюпнула носом. — Надо будет провести воспитательную лекцию для Богдана, чтобы он даже и не думал обидеть мою девочку!

Я крепко прижала Машку к себе, уже тоскуя по этой сумасшедшей. Единственная лучшая подруга, заменившая мне семью и запечатавшая собой ту пустоту, которую оставили родители. Она одна верила в меня до конца, за что бы я ни бралась, а теперь мне придётся оставить её и окунуться с головой в совершенно иной мир. Как бы я хотела, чтобы в это приключение мы рванули вместе, но о таком приходилось только мечтать.

— Когда «Аутсайдеры» станут звёздами, не забывай сливать мне все самые грязные новости, — Машка отстранилась от меня. — Я хоть разбогатею. Нужно же мне что-то получить взамен лучшей подруги.

— Только обещай, что будешь публиковать их инкогнито.

Она улыбнулась, вытирая мокрые щёки, а на лице проступила привычная маска оптимизма. Машка никогда и ни по кому не горевала долго. Её жизненным кредо была жизнерадостность, даже когда бесконечно больно. Любую проблему она встречала как дорогого гостя, с распахнутыми объятиями и широченной улыбкой.

— Пошли к ребятам, пока они нас без обеда не оставили, — Машка потянула меня за руку в сторону закутка на кухне, отведённого специально для персонала.

Телефон пиликнул, оповещая о входящем сообщении. Я достала побитый жизнью аппарат из кармана передника.

— Ты идёшь? — оборачиваясь, спросила Машка.

— Я тебя догоню.

Я читала сообщение, которое никак не ожидала получить. Но мне было безумно приятно, что мама всё-таки смогла найти хоть немного свободного времени в своём плотном расписании.

«Доченька, ты сегодня свободна? Может, сходим прогуляться, съедим по мороженому или прогуляемся по магазинам? Погода сегодня просто чудесная!»

Я горько усмехнулась, понимая, что сегодня самый настоящий день прощаний с близкими. Но, лучше сегодня, чем растягивать это всё на неделю. Пальцы быстро щёлкали по экрану телефона, набирая ответ:

«Привет! Давай в семь часов в Михайловском саду? Только я буду не одна»

— Какие планы на сегодня?

Машка уже сняла рабочую форму и, как ни в чём небывало, стояла в одном нижнем белье, придирчиво осматривая себя в зеркало.

— Сегодня мне предстоит ещё одно важное дело — знакомство мамы и Богдана. Ну, и расскажу как раз, что собираюсь уехать в Москву.

— Ого! — Машка повернулась ко мне. — Знаешь, Морозова, это даже как-то обидно. Ты в последнее время мне ничего не рассказываешь. А уедешь и всё, вообще про меня забудешь.

— Прости, — я примирительно улыбнулась, — просто в голове столько всего.

— Ладно, прощаю. Но потом жду подробного отчёта о том, как прошла встреча с родительницей, понятно?

— Конечно! Ладно, я побежала, меня Богдан ждёт.

Она махнула рукой на прощание и скрылась за деревянной ширмой.

Выйдя из «Рафинада», я сощурилась от по-летнему ярких лучей и поспешно опустила на глаза солнечные очки. Богдан стоял чуть в стороне от ресторана и увлечённо разговаривал по телефону, при этом лучезарно улыбаясь. Моё сердце на секунду забыло о своей главной функции — ему вообще-то положено биться. Такой странно красивый в этих поношенных джинсах и белой футболке, сквозь ткань которой пробивался принт вызывающих татуировок. С растрёпанными прядями волос, что бросали мягкие тени на его чуть вытянутое лицо и линию чувственных губ, ласкали острые скулы своими чёрными кончиками. До сих пор не верилось, что вот это всё моё. Я могу на самых законных основаниях обнимать его, целовать, а остальные могут только пускать слюни.

Заметив меня, он свернул разговор и направился ко мне, опуская телефон в задний карман светлых джинсов.

— Привет, работник года, — Богдан притянул меня к себе, вполне невинно целуя в висок.

Но я требовательно потянулась к нему, подставляя губы для поцелуя. Богдан рассмеялся, но поддался на мою немую просьбу.

— Как день?

— Я написала заявление и уже через каких-то пять дней буду свободнее ветра, — Богдан приобнял меня за плечи, увлекая вперёд по проспекту, — так что можете уже покупать билеты.

— Отлично! Я как раз разговаривал с Толмачевым, он сказал, что нас уже ждут и сам тоже через несколько дней выезжает в Москву, хочет представить нас лично. И даже готов помочь нам с жильём на первое время.

— Хороший, видимо, мужчина этот Толмачев.

— Не знаю, — пожал плечами Белинский, — но первое впечатление о нём хорошее. А там уже посмотрим. Ну что, какие у нас планы? Домой или погуляем?

Я неуверенно замялась, не зная, как сообщить Богдану о запланированной на сегодня встрече.

— Что-то случилось? — нахмурился он.

— Мама написала…

— И?

— Хочет сегодня встретиться, — я подняла голову, сталкиваясь с ним взглядами. — Ты не против?

— Конечно, нет, лисичка, — улыбнулся Богдан. — Наоборот, мне будет очень интересно узнать человека, который вырастил для меня такую замечательную девчонку.