Письма (1870) - Федор Достоевский

Ты хорошо делаешь, что ходила в театр. (1) Довольно ли денег? У меня выходят ужасно на редакцию. Сам очень лишнего не трачу. Был у Кашпиревых дня три тому. Его нога хуже, а Соф<ья> Сергеевна в тот день, получив взаймы откуда-то 220 руб., потеряла их в Гостином дворе, так что дома у них ни гроша. И всё это правда. Деньги же 220 руб. предназначались на уплату процентов за долг в 2000 одному кулаку, которому они уже три года уплатить не могут. Софья Сер<геев>на при мне плакала, жалея потерянные деньги. Действительно, их положение ужасное, и хоть они принимали меня донельзя радушно, но представь мое-то положение - сидеть и видеть ее слезы и знать, что должен им 400 руб.

Целую тебя и детей. Может, очень скоро увидимся. Моих всех мелких хлопотишек не описываю. Нужно ужасно много сделать, чтобы возможно было приехать к вам, так, н<а>прим<ер>, нужно наперед целых 2/3 № уже иметь в составе, чтоб осмелиться отлучиться на 4 дня. - Вчера был у меня Соловьев, воротившийся из-за границы. Мучение мне с этими визитами, да еще с иными редакционными письмами, которых никак нельзя миновать. Был Поляков; в начале июля хочет ехать в Москву и в Тулу. Здесь душно и жарко ужасно. Обнимаю тебя и целую крепко. Детишек особенно. Поговори им что-нибудь обо мне. До свидания.

Твой весь Ф. Достоевский.

(1) далее было: Не в

482. А. У. ПОРЕЦКОМУ

30 июня 1873. Петербург

Многоуважаемый Александр Устинович,

Я, кажется, сегодня вечером уеду дня на три в Старую Руссу, до середы или maximum до четверга (8 часов утра). Между тем типография и до четверга должна быть занята. Я сдаю три статьи, но коротенькие, и сильнейшая моя надежда на Вас, то есть на "Текущую жизнь". Будет ли она? А если будет, то нельзя ли хоть часть доставить ко вторнику, наприм<ер>, чтобы тотчас и отдать набирать. В этом моя покорнейшая просьба. По всем прочим делам и расчетам остается секретарь редакции, который всегда от 11 до 3-х пополудни в редакции.

И затем крепко жму Вам руку.

Весь Ваш Ф. Достоевский.

30 июня/73.

483. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

5 июля 1873. Петербург

Петербург 5 июля/73 четверг.

Милая Аня, пишу тебе вне себя от усталости, ничего не спал. Сегодня утром приехал, дорогою мочил дождь. Нашел целых 5 писем, на которые надо немедленно отвечать, всё по журналу. Сегодня же должен отсмотреть с переправкой 3 корректуры. Получил довольно любезное письмо от Мещерского, просит у меня извинения, что я за него просижу (это, наверно, Филиппов ему передал, которому я передал в свою очередь, что Мещерский слишком небрежно обращается со мною, не изъявив даже сожаления, что я буду сидеть за него). О деньгах пишет как о совершенно решенном деле; а между тем Дмитревский приехал всего только сегодня и прислал мне сам 700 руб. Теперь, голубчик Аня, я как рассчитал, так и ужаснулся: 100 тебе, 100 Печатки<ну>, 50 жалованье Пуцыковичу, 100 журнального долга Гладкову, да мелких расходов (Гришину, служанке и проч. руб. 20), да хозяину 50, сочти-ка, что остается. И, однако, может быть, надо будет поделиться с Ив<аном> Гр<игорьевиче>м, к которому я послал уже письмо, что приехал; в понедельник же расчет за №, который очень дорог (даровые статьи, филипповские, прекратились). Я же ничего не пишу за хлопотами, (1) у меня колоссальный дефицит. Но всё равно; по крайней мере, сию минуту хоть что-нибудь есть. О будущем и думать не хочется: голова кружится и боюсь припадка.

Теперь о деле: завтра пошлю на имя Румянцева тебе 100 руб. (то есть постараюсь не проспать на почту). На конверте не напишу: для передачи г-же Достоевск<ой>, чтобы не было разговору. В конверте же ему будет коротенькая записочка, чтоб передать тебе деньги. Письма же к тебе в его конверте не будет. Ты же, по получении теперешнего письма (которое придет раньше), уведомь его непременно, что тебе будет на его имя (2) 100 руб. и что это потому, что ты живешь не по твердому паспорту. Извинись перед ним.

Из денег не передашь ли хоть частичку хозяевам?

Не сердись на меня, что пишу только о деле. Ей-богу, еле жив, чуть не падаю. Хоть бы в два-то часа сегодня заснуть! Отложить же посылку тебе письма и денег не мог. На всякий случай все-таки поскорее.

Что дети? Пиши мне о них подробнее. Как можно больше, не ленись, ради бога; подумай, что я ведь здесь один и в чертовой работе.

Как-то дела наши, как-то дела! Ну, до свидания.

Твой весь Ф. Достоевский.

Дорога была пренесносная, и если б не один болтун, навязавшийся рядом со мною, то, право, умер бы со скуки. От Соловьева пришло самое любезное письмо; уехал в Москву.

Болели у Лили зубки? Искал ли меня Федя? Не простудились бы, у вас тоже был дождь.

До свидания.

Тв<ой> Дост<оевский>.

Крепко целуй детей. Лиле скажи, чтоб была умница и милая и написала письмо, а Федьку поцелуй в губки и в грудку и во всё.

Лиле целую ручки. Письмо няняшино передал.

Служанка передала, что в понедельник был Ив<ан> Гр<игорьев>ич и уведомил ее, что, может быть, зайдет Ольга Кирилловна с ребенком, а сам ушел. Трудно понять. Но Ольга Кирилловна не зашла. (3)

Сейчас воротился домой, а без меня был Тришин и записал свое имя.

(1) далее густо зачеркнуты три слова

(2) было: письмо

(3) перед текстом: Служанка передала ... ... не зашла. - вопросительный знак

484. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

10 июля 1873. Петербург

Вторник 10 июля/73 Петерб<ург>.

Милочка моя Аня, из письма твоего, которое получил вчера перед вечером, вижу, что ты еще не получила моего письма, несмотря на то, что я послал его в день приезда сюда, то есть в четверг вечером. Там на многие твои вопросы есть ответы. Я послал тебе и деньги, которые ты теперь, когда дойдет это письмо, уже наверно получила. В твоем милом и добром письме всего более мне тяжело было прочесть о твоих припадках (потеря зрения). Стало быть, и ванны тебе еще ничего не помогли. Ах, Аня, до чего это дойдет! Как ужасно мне думать о твоей хворости ввиду того, что я могу умереть, и что тогда с тобой и с детьми с твоей хворостью. Неужели никак нельзя излечить? Но хорошо, что хоть написала. Ради бога, не бойся и впредь, что растревожишь меня, пиши подробно о твоем здоровье, подробно и аккуратно, а не будешь писать - я еще пуще буду думать дурное. Всё буду подозревать, что скрываешь. Слышишь?

Известия о детях и о том, что они меня жалели, - на меня ужасно подействовали; не поверишь, как мне здесь без вас тяжело. Милая Люба! Не напророчила б она, что я никогда не приеду. Да и Федя, милый Федя. А между тем действительно перспектива впереди претяжелая, и я, очень-очень может быть, не приеду к 15-му. Дела так слагаются. Из 700 полученных рублей я истратил 100 Печаткину, 100 тебе, 100 долгу в кассу "Гражданина", 50 хозяину, 75 руб. Ив<ану> Гр<игорьеви>чу, 50 жалов<ание> секретарю редакц<ии>, (1) сегодняшн<ий> № "Гражданина" сотрудник<ам> до 150, наконец, отдал Гришиным, жалование служанке, купил зонтик, а в кассе у меня всего-навсе - 64 руб. Теперь слушай: за следующий № в понедельник надо никак не меньше уплатить, как 125 руб. Предположим, я обойдусь, но вопрос: с чем я попаду к вам и на что я доеду? Между тем Ив<ан> Гр<игорьеви>ч еще сегодня заходил ко мне, об Образцовых ни слуху ни духу, он спешил к Архангельскому - и ведь очень возможно, что он, пожалуй, и в июле еще ничего не получит.

Но положим, что к концу недели Образцов приедет и деньги будут. Дело (2) в том, что мне надо отсидеть мой двухдневный срок. Когда-то еще прокурор распорядится, напишет отношение в полицию, та приедет за мной, и вот как раз подгонят дело к пятнице или субботе. И я чувствую, что это непременно так будет.

Но пусть эту субботу нельзя, но на той неделе к 20, то есть к пятнице, надо ждать Мещерского и Победоносцева; а ну как их ждать тоже неделю, то есть уже до 27? Меж тем я уже уведомил Мещерского сам письмом, что 14 июля уеду и только к 19 возвращусь, так чтоб знал, если хочет застать меня. И вот он приедет, а меня нет!

Итак, видишь, Аня, что если не удастся приехать к 15, то, пожалуй, и до августа не удастся! Я сижу и просто в отчаянии. А между тем надо непременно писать статью. Суди о моем положении. И вот получил твое письмецо и так захотел к вам. Милые вы мои, не могу я с вами врозь жить. А между тем надо. Чтоб ч<ерт> взял мое положение!

В воскресенье (3) приходила ко мне Анна Николавна, расспрашивала о тебе и посидела часок. У них там тоже хлопоты: денег страшно тонко, всё заложено, за вещи страшно мало дают, маленький всё кричит, а служанки грубят и не слушают. Ив<ан> Гр<игорьеви>ч в отчаянии, главное потому, что откладывается его отъезд искать имение. Стало быть, сильно же он верует, что непременно и скоро получит, но его вера может и не сбыться. А если сбудется, то тотчас же, должно быть, уедет, так что нам, например, серьезно и переговорить нельзя будет с ним насчет займа. К тому же, должно быть, ему вексель дадут, а деньги мизерные.