Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна

Прохожусь по своему временному жилицу, трогаю шкатулки, выстроенные в ряд на трюмо. Открываю следующую дверь, за которой обнаруживаю не просто ванную с душевой, а мини-бассейн в центре.

Не знаю, как определить. Мраморный пол углубляется в нишу, явно превращаясь в маленький бассейн, где можно лежать звездой, раскинув руки и ноги, да еще и место останется.

Мотаю головой. Никогда такой роскоши не видела. Но у всего этого привкус горьковат. Поэтому я отворачиваюсь и начинаю тихонечко раздеваться, провожу пальцами по длинным прядям, чуть расчесываю по привычке и лишь затем становлюсь в душевую, немного кручу вентили с непривычки, пока, наконец, не выдыхаю облегченно, когда теплые капли падают на плечи и прогоняют усталость.

Выбираю благовония из баночек с незнакомым шрифтом. Красивая вязь. Непонятная, но красивая.

Открываю баночки и принюхиваюсь. Некоторые имеют резковатый пряный аромат, а вот одна бутыль радует тонким цветочным ароматом, добавляю немного жидкости на ладони и взбиваю пушистую пену, не знаю, сколько я так стою под струями, смывая грязь и липкий страх, выхожу из ванной, надеваю пушистый халат и на ходу обматываю волосы полотенцем и замираю…

Смотрю огромными глазами на Шаха, который сидит расслабленно в кресле и смотрит прямо на меня. Медленно взгляд скользит от кончиков моих пальчиков на ногах вверх, рассматривает.

Дышу тяжело. Хватаю ртом воздух. И не понимаю, как себя вести.

— Что ты здесь делаешь? Что ты делаешь в моей комнате? — выдохом, едва слышным.

Но Шахов лишь ухмыляется.

— Ты в моем доме, Аийша.

Не могу оторвать взгляда от расслабленного мужчины. В брюках и в сорочке с закатанными рукавами он выглядит брутально, чувственно.

В руке держит стакан и делает медленный глоток, не сводя с меня полыхающих глаз.

Даже небрежность в обычно идеально зачесанных назад волосах сейчас источает какую-то ускользающую порочность. И то, как смотрит на меня Шахов, будоражит. И его карие глаза с примесью золота мерцают как у настоящего зверя.

— Мне сказали, что это женская половина, и…

— Кроме хозяина сюда ни один мужчина без особого дозволения не вхож, — заканчивает вместо меня, а я переступаю с ноги на ногу, смущаюсь и по глупой привычке поджимаю пальчики на ногах.

Мне некомфортно находиться под прицелом этого полыхающего взгляда. Он слишком голодный. Порочный. Алчущий.

А еще именно сейчас я четко ощущаю свою уязвимость, ведь под халатом даже трусиков нет, я обнаженная, в то время как мужчина полностью одет.

— Тебе понравился мой дом, Полина? — задает вопрос, и я киваю.

— Я не все видела, но то, что заметила, напоминает замок. А еще когда подъезжали, заметила, что особняк опоясывает очень красивый сад…

— Хочешь прогуляться?

Не сводит с меня глаз и опять делает глоток.

— Я бы предпочла вернуться домой, — получается резковато и Шах хмурит широкие брови. Лицо у него каменеет, исчезает игривость.

— Так как насчет прогулки вечером? — игнорирует выпад, но я не сдаюсь.

Не хочу прогибаться. Не могу. Хотя, может, и любая на моем месте оценила бы размах мужчины, но в сказки как-то слабо верится.

— Так как насчет вернуть меня домой? — выворачиваю его же фразу на свой лад.

— Я веду себя как гостеприимный хозяин, Полина.

— Вот именно, ты ведешь себя подобно хозяину!

Прикрывает глаза на мгновение.

— У нас с тобой прекрасно получается понимать друг друга, — выдает спокойно, а сам встает, отставляет бокал и принимается расстегивать рубашку, очень медленно вынимает пуговицы из петель, а я наблюдаю за этим действом в полном шоке.

Резким движением вынимает полы из штанов и оголяет натренированный торс, а у меня ноги подкашиваются от красоты этого литого тела, которое мне так часто являлось во снах. Опять глаз цепляется за вязь татуировки, две строчки, написанные каллиграфическим почерком на незнакомом языке.

— Что ты делаешь? — наконец, нахожу в себе силы задать вопрос.

— Как я и сказал, у нас с тобой прекрасно получается понимать друг друга лишь в горизонтальной плоскости. Твое тело умнее, оно откликается, чувствует.

Сердце бухает в груди, когда Аслан делает шаг в мою сторону. Каждое движение вызывает игру литых мышц, которые перекатываются под темным бархатом кожи.

Останавливается в шаге от меня, смотрит своими золотисто-карими омутами. А я не могу глаз оторвать от этого лица, высеченного из гранита.

Вид мужчины рождает во мне что-то чувственное, тягучее, но страх подстегивает, и я иду на попятную, пытаюсь договориться.

— Аслан… — выдыхаю его имя, — послушай…

Наклоняет голову и делает жадный вдох рядом с моими влажными волосами, которые приятно пахнут цветами. Ему нравится мой запах. Чувствую это.

— Повтори. Назови по имени. Снова.

Распахиваю глаза широко. Я ничего не знаю об этом мужчине. Разве что чувствую, что он опасен, как бешеный хищник, спущенный с цепи. Его тело одни сплошные мышцы. Я даже не знаю, где можно так подкачаться.

Шах, скорее, напоминает воина, который часами упражняется с оружием, становясь опаснее режущего насмерть клинка.

Прикусываю губы. Упрямство у меня в крови. Мама еще частенько ругала за то, что я никогда не прогибалась ни перед обстоятельствами, ни перед людьми, за что и огребала.

— Мое имя. Полина. Хочу, чтобы произнесла.

Опять проговаривает Шах и в голосе уже явственно слышно возбуждение. Это пугает. Будоражит. Заставляет кровь кипеть. Жуткий он сейчас, но невероятно красивый. Нечеловеческая внешность. На грани божественной красоты и дьявольского уродства.

— Аслан, все, что происходит…

Делаю шаг назад, пячусь, подстегиваемая желанием бежать, спасаться, быть как можно дальше от этого огненного мужчины.

Но он не отпускает, надвигается, мы словно две змеи, застывшие в танце под чарами факира. Я парализована этим мужчиной, дезориентирована.

— А что такого происходит, Журавлик?

Задает вопрос, а я понимаю, что добегалась, упираюсь в дверь, осознаю, что я в западне. Мышеловка захлопнулась, а глупый зверек пойман.

Бросаю взгляд в сторону. Ищу лазейку. Осознаю, что я загнана мужчиной, который разгорячен и явно хочет нечто большее, чем просто разговор по душам…

Пальцы мягко тянут за мои влажные пряди, сексуальная улыбка на порочных губах.

— Я… я тебя не понимаю, Аслан… Ты выкрал меня, притащил сюда. Мне здесь все незнакомо, и ты… я не знаю тебя… чего ожидать… я боюсь…

Признание дается легко, а мужчина ставит руку на стену, наклоняет голову и смотрит. Молча. Наблюдает за мной. Между нами определенно что-то происходит на ином уровне. Притяжение. Тяга…

Но. Я не намерена сдаваться. Не так. Не сейчас. Я не девка, которую он может использовать по прихоти…

— Отпусти меня… я хочу вернуться домой.

— Куда домой? — приподнимает бровь, продолжает наматывать мои длинные локоны на палец, окутывает своим запахом, терпким, пьянящим, но я сжимаю пальцы в кулаки настолько сильно, что, вероятнее всего, оставляю следы полумесяцев на внутренней стороне ладони.

Сейчас эта боль отрезвляет.

— В твой городок или в столицу? Чтобы продолжать работать по барам и терпеть приставания всяких уродов, которые будут задирать тебе юбку по желанию?

Его слова подобны пощечине, и я дергаюсь, толкаю его в грудь, но эту скалу не сдвинешь.

— А ты?! Чем ты лучше этих ублюдков?! Даже сейчас! Ты пришел ко мне… смотришь… обращаешься так, словно я вещь, которую можно попользовать в горизонтальной позиции и выбросить! Чем твое отношение отличается?!

Слезы обжигают глаза, я уже кричу, не выдерживаю напряжения и опускаю голову. Не хочу смотреть в эти насыщенные карие глаза, подпадать под магнетизм.

Потому что проиграю.

Это знаю я и это знает он…

Выдыхаю тяжко. Шах не произносит ни слова и что-то внутри меня ломается и очередное тихое признание пропитывается горечью:

— Я… я просто работала, Аслан… Честно и тяжело. У меня нет богатых родителей, и чтобы учиться в столице, чтобы платить по счетам приходилось идти на самую тяжелую работу начиная от уборщицы и заканчивая посудомойкой… мне просто не повезло попасть тебе на глаза…