Чудовищная правда - К. А. Найт

К тому же монстр встал на мою защиту перед другом, а это многое значит.

— Знаешь, люди не такие уж и плохие. Они даже могут быть привлекательными, если не обращать внимания на отсутствие естественной защиты.

— Не будь так уверен. Я могу ударить тебя коленом по яйцам быстрее, чем ты меня когтями, — дразню я, заставляя его смеяться.

— Неужели все люди такие же смешные и умные, как ты? — размышляет вслух монстр, наблюдая за мной. Ухмыляясь, я наклоняюсь к нему, словно собираясь открыть ему секрет.

— Нет, извини, я единственная в своем роде. — Я подмигиваю, снова поддразнивая монстра, и он ухмыляется.

— Теперь я понимаю, почему Катон так хочет оставить тебя у себя. — Он поднимает голову. — Не так ли, Ригнер?

Я удивленно оборачиваюсь. Я даже не слышала, как Катон подкрался к нам, но вот он уже стоит, прислонившись к двери с забавным выражением лица.

— Перестань с ней флиртовать, — назидательно, но мягко и заботливо произносит он. — Как ты себя чувствуешь? Я пришел проверить, но вижу, что Талли уже опередила меня.

— Да. Простите, док. — Он подмигивает мне. — Итак, Талли, ты…

— Никто не называет ее Талли, кроме меня, — шипит Катон. Двигаясь так быстро, что я его даже не вижу, Катон стаскивает монстра со стула и тычет пальцем ему в лицо, а монстр поднимает руки, ухмыляясь.

— Прости, Катон. — Он улыбается шире, определенно не извиняясь, и подмигивает мне. — Увидимся, человек. — Он проскальзывает мимо разгневанного Катона и со свистом уходит. Уверена, что он сделал это только для того, чтобы поиздеваться над Катоном, но я надуваю губы и кладу руку на рычащего Катона. Он отшатывается, но когда видит, что это я, смягчается, и вся борьба покидает его.

— Пойдем, Талли. Нам нужно накормить тебя, а потом работать. Мы должны выяснить, что задумали людишки. — Я беру Катона за руку и позволяю ему поднять меня на ноги. Он не отпускает руку, пока ведет меня вниз по лестнице к остальным, и я ухмыляюсь, несмотря на то, что он мне не принадлежит.

Я не могу быть его Талли. Не навсегда.

⁓

Поев вместе со всеми, мы возвращаемся в лабораторию, не обращая внимания на понимающие взгляды. Они думают, что мы улизнули, чтобы заняться чем-то другим.

Катон надевает свой лабораторный халат и даже приносит мне, а затем мы бок о бок начинаем работать и составлять каталог исследований. За сто лет мы не успеем все это просмотреть, но нам нужно определить, что важно и что может нам помочь.

Это медленная, тяжелая работа, но она успокаивает меня. Нет времени на переживания и вопросы, нет времени даже на анализ непонятных чувств, которые испытываю к своему напарнику. Мы просто работаем слаженно, почти не разговаривая, кому-то может показаться неловким и странным, но мне нравится. Я ненавижу повторяться или приглушать свой интеллект, чтобы работать с другими, а с ним мне это не нужно. Катон понимает, что мне нужно или что я имею в виду, и я делаю то же самое для него, понимая ход его мыслей, поскольку он очень похож на мой собственный.

Это расслабляет, несмотря на сроки, я улыбаюсь во время работы, получая такое удовольствие от лаборатории, какого не получала уже очень давно. Я не наслаждалась работой с тех пор, как мама и папа впервые взяли меня к себе и дали собственный стол для проведения экспериментов. С тех пор я постоянно мчалась — торопилась побыстрее закончить университет, стремилась сделать себе имя, хотела стать лучше, чем окружающие меня мужчины.

По правде говоря, я уже была такой, и если бы я родилась мужчиной, меня бы уже много раз повышали и дали собственную лабораторию. Меня это раздражает, так как меня сдерживали из-за пола, и долгое время я не могла этого понять. Почему принадлежность к женскому полу влияет на то, как я должна добиваться успеха? Почему это должно ставить невидимый барьер на пути к цели? Не должно. За равенство полов всегда так много боролись и говорили, но даже сейчас оно все еще существует. Женщинам по-прежнему приходится бороться в два раза больше, чтобы занять такое же, а то и меньшее положение, чем мужчина в той же области.

Наш мир сломан, создан и управляется мужчинами, чтобы сдерживать женщин. Им это всегда выгодно.

Но не здесь.

Здесь существует истинное равенство. Женщины могут быть воинами, которые ничуть не хуже, а то и лучше мужчин. Они могут быть матерями и работать. Они могут делать все, что хотят, без осуждения или наказания за то, что родились с вагиной, и, возможно, именно поэтому я начинаю влюбляться в этот забытый город. Несмотря на то, что все считают этих монстров дикими зверями, а в чем-то они таковыми и являются, они более развиты, чем люди.

Спустя несколько часов я сижу, с досадой потирая лицо.

— Я не могу понять смысл половины этих заметок. Так трудно работать в обратном направлении, отталкиваясь от конечных результатов.

— Тогда подумай над этим логически. — Катон поворачивается ко мне, терпеливо игнорируя мое стремительно ухудшающееся настроение. — Чего они хотят?

— Не знаю. Создать еще больше монстров? — Я вскидываю руки вверх и обдумываю эту мысль. — Если так, значит, им нужны оригинальные исследования. Хотят ли они создать еще больше или что-то скрыть? — Я наклоняюсь вперед, и что-то словно щелкает. Я смотрю на него с открытым ртом и вижу, что он ухмыляется. Я сужаю взгляд. — Что?

— Я просто знаю, что ты сможешь разобраться в этом, Талли. Если кто и сможет, так это ты с твоим умом. — Он качает головой. — Это невероятно. Ты была рождена, чтобы быть ученым и помогать людям.

Я краснею не привыкшая к похвалам, но Катон не позволяет мне этого сделать, задирая подбородок вверх.

— Никогда не смущайся своего успеха или интеллекта при мне. Признай это. Ты невероятна.

— А ты нет? Посмотри на себя. — Он застенчиво улыбается, а я оглядываюсь на исследования, заставляя его рассмеяться.

— Давай, говори об этом вслух. Я знаю, что тебе это нужно, потому что мне тоже нужно. — Катон был более чем счастлив, что я взяла на себя инициативу в этом деле, преклоняясь перед моими знаниями о людях и о том, как они будут работать. Он доверяет мне, чтобы я поняла и помогла его народу.

Я передергиваю плечами, решительно выпрямляясь. Я не хочу его подвести.

— Я делаю