Недури (СИ) - Елизавета Шугич

миссии — избавиться от племянника главного конкурента. Пушин хотел тем самым, выбить Прохора из привычного ритма и занять, наконец, оставшиеся «точки». Подложив дистанционные «распылители» и зарядив те хлороформом, идиоты хлопнули в ладоши и решив, что остальную работу сделает таймер на бомбе и усыпляющие испарения, преспокойно уселись смотреть сериал в пробке, которая случилась сразу по выезду ребят из города.

Как итог: сгоревшая полностью машина, исчезнувшие куда — то тела и спокойные Пушинские бандюганы, уверенные в прекрасном исполнении своей задачи.

Прохор Александрович, кстати, узнав через своих людей о случившемся, мигом подключил частную клинику для обследования и спасения жизни Эдика при сохранении конфиденциальной информации, а также местную жёлтую прессу, чтобы те, как бы случайно, раздули из мухи слона и сказали, что из — за силы взрыва, не осталось ни единой частички ДНК, что, при подобных обстоятельствах, разумеется, невозможно.

— Мне плевать, Лёх. Я жив или нет, мне плевать, понимаешь? — всхлипывая, выговаривал Ваня — Мне главное, чтоб пацаны живы были.

Алексей, будучи охранником с очерствевшей душой, не в силах был понять подобного настроя. Разве парень не должен радоваться спасённой жизни?

— Они живы. — объяснял он — Мы же вытащили почти всех. Вот, почти все и живы.

Иван поднял, полный ненависти, взгляд на мужика.

— А надо, чтоб не «почти», тупоголовый! Надо, чтоб все!

— Мазурин? Мазурин Иван Павлович? — женский голос отвлёк Ваньку от нарастающей агрессии в отношении своего «служащего». Он поднял заплаканные глаза на аккуратно одетую в белый халат, девушку. «Шоколадные» волосы красиво подчёркивали пухлое лицо медсестры, заставляя любоваться фарфоровой кожей. Тело девушки не выглядело как — то необычно, но почему — то сильно привлекало внимание Ваньки. Он заметил, что, являясь относительно низенькой, особа элегантно сочетала в себе красивые формы: привлекательную талию и миловидные черты лица. — Это вы или вы? — глазки скользнули к Алексею — В карте говорилось, что будет юноша двадцати пяти лет.

— Двадцати трёх. — поправил Ваня — Чего тебе? — на вид она хоть и чудо, но конкретно сейчас, вообще не к месту. Сколько ей, лет девятнадцать? Значит, у Ванька было право так с ней общаться. Да вообще — то, у него всегда было право так общаться с кем бы то ни было. Не парит вообще.

— Вы должны пройти вместе со мной для диагностики здоровья. — робко, но вполне строго, отчеканила медсестра — Пожалуйста, пройдёмте за мной.

— Да никуда я не пойду! У меня тут друг умирает, а я буду о здоровье печься? Чё за бред?!

Девушка выдохнула. Зелёные глазки сузились:

— Ваш друг, как минимум, в течении десяти часов, будет в реанимации. — голос начал нарастать по громкости — Врачи делают всё, что в их силах. — теперь медсестричка демонстративно приобняла свой планшет с документами — От вас требуется позаботиться о себе сейчас, чтобы, когда ваш друг поправится, быть с ним на равных! А не лежать в психушке с расстройством какого — нибудь шизоидного спектра, понятно?! — она грозно фыркнула в конце. Ванька опешил.

Алексей, не теряя времени, подтолкнул своего подопечного к девчонке. Тот, словно во сне, поддался. Девчонка оказалась не из "тормознутых", и быстро подхватив дебошира под руку, повела куда — то вглубь голубого коридора.

***

Я недолго оставался в ступоре после слов Мани. Почти сразу рванул за ней и обнаружив, что дверь в комнату закрыта, плюнул на боль, что ощутил в прошлый раз и пнул ненавистную преграду. К моему величайшему удивлению, дверь с грохотом открылась, открывая взору переливающееся огоньками пространство.

Завернув за угол, увидел ошарашенную розововолосую. Она смотрела на меня распахнутыми глазками ещё секунд пять, после чего, губы её снова задрожали, и она уткнулась головой в колени, приобняв себя за плечи.

Останавливаюсь. Признаться, честно, сознание даже помутнело. Никогда не замечая даже толики сомнения в голосе ведьмы, я привык к мысли, что она вредная маленькая стерва, к тому же, вполне себе, бесчувственная, ведь как по — иному объяснить такой образ жизни? Да, только недавно, что она что — то чувствует. Но теперь — то появились слёзы. Что делать — то?

— Чё ревёшь? — спрашиваю в грубой форме. Не осуждай меня читатель, я и сам растерялся. Плечи девчонки вздрагивают, и она ползком ретируется за кровать. Выглядит это, к слову, забавно. Не разгибаясь, подруга моя, на пятой точке, проскользила за ширму. Невольно улыбаюсь.

В комнате раздавалось лишь прерывистое шмыганье носа, что, несомненно, выбешивало. Я хотел уже было начать высказывать своей спасительнице пару ласковых, но тут…

Спасительница, чёрт возьми. Если б не она, я бы и друзей — то больше не увидел. Твою — то да наоборот!

Ноги сами двинулись с места. Громкими шагами пересёк всю комнату, оказавшись прямо над поникшей девушкой. Она, услышав топот, подняла взгляд.

— Поиздеваться припёрся? — ведьма смачно вдыхает накопившиеся сопли, чем вызывает усмешку.

— Сколько у меня ещё осталось?

Девчонка бросила взгляд на настенные часы.

— Секунд сорок — пятьдесят.

Услышав ответ, немедленно опускаюсь на колени и притягиваю подругу к себе за плечи. Чувствую тепло от тела под своими руками. Вкусный аромат волос, которые так и норовили залезть в нос, и даже аромат духов. Призраком трудно заострять внимание на приятных запахах, да что там, это невозможно. Ты способен почуять гниль, смрад, подгорелые пельмени из соседней квартиры, но никак не аромат духов. Не — е — ет. Зачем? Зачем призракам жить в комфорте? (Посмейся со мной, читатель, над моей фразой «Призракам жить».)

— Что ты?… — Манька попыталась выбраться из объятий, но я лишь сильнее сомкнул руки.

— Дай потратить эти секунды на благодарность.

Я ожидал чего угодно: оров, криков, пинков в пах, щекоток в конце — концов. В общем, всего, чтобы высвободиться из моего захвата, но девушка только обмякла и обняла меня в ответ, утыкаясь лицом в грудь.

Секунда.

Сам не понял, как заплакал. Слеза пробежала по щеке и заставила вздрогнуть. В ногах появилось лёгкое покалывание. Не расцепляю рук. Страшно. А что будет, если расцеплю? Что будет? Машка… Побудь моим якорем ещё немного.

— Это первый и последний раз, когда я могу почувствовать себя живым, да? — Спрашиваю, проглатываю слёзы.

Девушка подтверждает кивком. Посильнее прижимаю её к себе. Моя голова устало приземляется на макушку спасительницы.

— Быть может, ты моё последнее дело? — она вздрогнула. Я почувствовал, как она вздрогнула. Чего это она?

Послышалось обиженное и глухое «Нет».

Снова улыбаюсь. Легонько отстранив тело девушки, пытаюсь выдать счастливое выражение лица.

— Ставлю сотку, что так и есть. — в груди резко закололо,