Дикий папочка (СИ) - Вечер Ляна

Дикий папочка

Ляна Вечер

Пролог

— Спи, ангел мой, — я осторожно глажу доченьку по пухлой щёчке. — Мама тоже скоро пойдёт спать, — зеваю. — Только папу твоего дождусь.

Слышу, как пищит электронный замок на входной двери. Не успела подумать, а Глеб уже пришёл. Поздно, как всегда — на часах девять вечера — но он много работает. В этом мужчину винить нельзя.

Осторожно, чтобы не разбудить, целую дочь и выхожу в коридор. Глеб ещё у двери — разувается.

— Привет, — улыбаюсь мужу и иду к нему, чтобы обнять.

— Почему ты так выглядишь? — вместо ласки он отвешивает мне упрёк.

— Я… — оттягиваю футболку с пятном на плече. — Маша срыгнула, я не успела переодеться.

— С волосами что? — Глеб не сбавляет темп.

— Что с ними? — бросаю короткий взгляд в зеркало.

Гулька на макушке немного растрепалась — мы с дочерью баловались перед сном.

— Переоденься и сделай мне кофе, — командует муж и идёт в гостиную.

Он сегодня не в духе сильнее обычного. Наверное, проблемы на работе.

Глеб включает электрокамин и, устроившись в кресле, вытягивает ноги. Даже ноутбук не взял и телевизор для фона не включил.

Что я стою?! Надо скорее переодеться и варить кофе.

На всё у меня уходит не больше десяти минут. Я захожу в гостиную в чистеньком халате и с кофе.

— Устал? — присаживаюсь на подлокотник кресла, в котором отдыхает мой супруг, и отдаю ему чашку.

Он кивает и делает глоток:

— С сахаром? — кривится. — Лера, какого чёрта кофе с сахаром?! — с психом ставит чашку на стеклянный журнальный стол.

Лужица кофе на столешнице и брызги на белом ворсистом ковре.

— Прости, — мне неловко, — я забыла, что ты не пьёшь кофе с сахаром.

— Неужели сложно запомнить?! — муж срывается на крик.

Он идёт к бару, достаёт бутылку коньяка, бокал, а потом бросает на меня откровенно брезгливый взгляд и передумывает наливать спиртное. Тихо ворчит «я столько не выпью», но меня его слова мало волнуют. Я прислушиваюсь к кряхтению дочери за стенкой в детской.

— Ты не мог бы говорить тише? — шепчу. — Машу разбудишь.

— Машу… — улыбка у Глеба выходить горькой. — Одни проблемы из-за этого ребёнка, — цедит сквозь зубы.

«Проблемы из-за этого ребёнка» царапает душу. Я на мгновение зажмуриваюсь, стараюсь удержать себя в руках, чтобы не высказать мужу за его грубость в адрес маленькой девочки. Он ведь теперь её отец, но ведёт себя как чужой.

— Нет никаких проблем, — выдыхаю и открываю глаза.

Я лгу. В первую очередь себе. Проблем в отношениях у нас море, и все они обнаружились после того, как мы удочерили Машу. Я честно пытаюсь быть хорошей матерью и женой, но со вторым есть нюансы — что бы я ни делала, Глеб недоволен.

— Посмотри, на кого ты похожа, — снова этот его брезгливый взгляд. — Вечно в грязной растянутой майке и задница уже в дверь не проходит.

— Глеб, прекрати, — прошу тихо — под горлом комок обиды. — Мы с Машей…

— Ты говоришь только о ребёнке, других тем нет, — напирает супруг.

— Потому что я стала мамой, — шепчу, едва сдерживая слёзы. — Но ты не стал отцом.

— Упрекнуть меня решила? — хмыкает. — Я пашу как проклятый. А ты? Что ты делаешь, Лера?! Дома сидишь! Займись уже собой! У тебя куча свободного времени!

— У меня его нет. Прости, но я занята дочерью.

— Машеньке нужен массажист, — кривляется супруг. — У Машеньки режется зубик. Машеньке не хватает внимания. А мне?! Мне, твою мать, внимание не нужно?! Когда у нас с тобой последний раз секс был?!

— Если ты не был готов к ребёнку, надо было говорить об этом раньше, — у меня из глаз катятся слёзы. — Мы приняли решение удочерить Машу вместе. Ты должен стать лучшим в мире папой для этой девочки.

— Должен… — злым эхом вторит мне муж. — В этом ты вся. Все кругом тебе должны, а ты никому ничем не обязана.

При чём тут я?! Речь сейчас о Маше. И вообще я никогда не предъявляла претензий мужу. Он делал, что считал нужным, а я подчинялась его правилам.

Лишь однажды, я взяла на себя инициативу — два года назад подняла вопрос о ребёнке. Глеб поддержал моё желание, но забеременеть не получалось. Бесконечные мытарства по клиникам, неудачные ЭКО — всё это превратило меня в тень. Я угасала. Таяла от безысходности, усталости, душевной боли.

Дальше так продолжаться не могло, и я предложила взять ребёнка из дома малютки. Глеб согласился. С радостью. И первый месяц после появления Маши в нашем доме всё было нормально. А потом… Муж, как по щелчку пальцев, стал холодным, его перестала интересовать дочь, а я начала раздражать. Каждый день — споры, скандалы, напряжение. Мы ходим по кругу.

Пора перестать врать себе.

— Возможно, нам стоит пожить отдельно, — впервые за пять лет совместной жизни я решаюсь на дерзкий выпад в сторону супруга.

— Отдельно? — он с издёвкой гнёт бровь. — И где ты собралась жить, милая?

Морально давить на людей Глеб умеет. Вопрос, заданный с металлическим скрежетом в тоне, взгляд — многотонный пресс, способный раздавить кого угодно. Действенные инструменты.

— У нас есть однокомнатная квартира, там и поживу. С дочерью, — чудом нахожу силы ответить.

Муж заходится не слишком натуральным смехом. Вряд ли ему действительно смешно — просто ещё один способ унизить меня.

— Однушка моя, как и эта квартира, — он резко сворачивает веселье. — Машина, на которой ты катаешься, карточка, которой расплачиваешься в магазинах — всё моё. Ты ни копейки не заработала, Лера! Хочешь нюхнуть жизни — вали в свою деревню, — завершает агрессивную тираду и идёт в прихожую.

Уходить собрался? Пусть идёт.

У меня нервы на пределе. Вся жизнь на пределе. Хватит.

Входная дверь хлопает, одновременно с этим взрывается жужжанием мой телефон, а в детской заходится плачем Маша. Всхлипнув, я бегу к дочери.

— Тише, маленькая. Тише, — беру малышку на руки, хожу с ней по комнате и сама плачу. — Боже, да у тебя температура, — касаюсь губами лобика дочери.

Она горит — это без градусника ясно. У Маши режется зубик — тяжело идёт, и температура сейчас не редкость. Кладу сонную плачущую дочку в кроватку и набираю в мерный стакан жаропонижающее. Боль и жар отступят через час… а там и утро наступит.

Ноги моей больше не будет на жилплощади Глеба. В деревню — значит, в деревню. Там моё. Никто не выгонит нас с Машей.

Температура у дочери постепенно снижается, она успокаивается и засыпает. Я сижу рядом с её кроваткой и чувствую себя абсолютно разбитой. Эмоций нет. Маша — единственный лучик света в этой бездне…

Между тяжёлыми мыслями, вспоминаю, что мне кто-то звонил. Пойти посмотреть кто? Плетусь в гостиную, беру мобильный и растерянно смотрю на девять пропущенных звонков с незнакомого номера. Очень настойчивый неизвестный абонент.

Пока я гипнотизирую взглядом экран смартфона, он вспыхивает светом — смс.

23:08 +7-985-347-88-65: У тебя моя дочь. Я хочу её видеть.

Перед глазами на мгновение темнеет.

Это что, шутка? Если да, то очень жестокая. Отправлять такие сообщения матери приёмной девочки — верх цинизма. В голове не укладывается…

Телефон вибрирует у меня в руке. Входящий с того же номера, что смс. Сердце покрывается корочкой льда, а потом взрывается боем. Боже мой, а если не шутка?!

— Слушаю… — отвечаю на звонок.

— У тебя моя дочь, — хриплый мужской бас повторяет мантру из сообщения.

— Кто вы такой? — едва заметно, но голос у меня дрожит.

— Надо встретиться, Лера, — игнорирует вопрос. — Я хочу видеть дочь.

Я даю себе пару секунд на выдох, чтобы не выдать голосом истеричную нервозность.

— Вы сделали серьёзное заявление, но ничего не объяснили. Представьтесь для начала.

Вместо адекватного ответа я получаю отборный мат вперемешку с косяками связи. Смысл мессенджа остаётся за кадром.

Незнакомец завершает звонок, и я бегом бегу в детскую. Маша спит, подмяв кулак под пухлую щёчку, а у меня капельки пота по вискам ползут.