Путь к рассвету - Питер Дэвид

Но я в ответ лишь покачал головой.

— Нет. Мы всего лишь дали им спички. И это они сами решили зажечь пламя. И ответственность за начавшийся пожар лежит только на них. Разве не так?

— А разве так?

— Ба! — воскликнул я с отвращением. — Рано или поздно любой наш разговор заканчивается именно этим. «Да, это так, нет, это не так». И никаких дебатов или обсуждений. Просто перефразируешь мой вопрос на другой манер. И дальше этой точки нам уже не сдвинуться никак.

— Так значит тот, кому попали в руки спички, и он решил с их помощью зажечь что-нибудь… может не рассчитывать на то, что кто-нибудь придет к нему на помощь? Никакой поддержки? Какими бы ни были итоги или последствия, все это лишь на его совести, и лишь ему самому все это расхлебывать?

— Да, именно так.

— А как быть с тобой, Лондо? — Голос Г’Кара внезапно стал резким, а манеры — настороженными. — Тени вручили тебе спички, разве не так? Руками своих агентов? И ты с их помощью разжег такой пожар, что в нем сгорел не только мой мир, но в конечном счете и твой собственный. И все же теперь ты ищешь моей помощи и поддержки, чтобы справиться с тем, во что ты ввязался.

— Твоей помощи? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я и сам этого до конца не понимаю, Лондо. — Этот Нарн обладал удивительными способностями; казалось, невозможно ничего укрыть от него. Он излучал уверенность в собственной правоте, и я едва ли не завидовал ему. — Но все же есть что-то. Нечто такое, чего ты ждешь от меня. Нечто такое… ради чего ты хранишь меня. Вот почему я и сижу здесь уже целый год — только поэтому, и ни по какой другой причине. Ты мог бы запросто казнить меня. Ты мог бы запросто найти способ дать мне сбежать, если бы, в самом деле, захотел этого. Но ты предпочитаешь держать меня здесь ради каких-то своих целей. Я думаю, что на самом деле ты знаешь, ради каких.

— Ах, вот как. И как, по-твоему, что же это за цели?

И эта холодная уверенность вдруг начала у него переливаться через край… Хлынувший словесный поток словно вымывал что-то и из меня самого.

— Я думаю… ты хочешь, чтобы я помог тебе спастись. Не выскочить в какую-нибудь дверь. Не бежать из этого мира. Я думаю, ты хочешь, чтобы я помог тебе спастись тем единственным путем, который снимет, наконец, твою боль. Укрыться в том единственном месте, где никто и никогда не посмеет вновь дотронуться до тебя и вновь причинить тебе страдания. Но я не думаю, впрочем, что ты готов к этому уже сейчас. Или, возможно, ты просто считаешь, что сейчас не подходящий момент. И потому ты ждешь. И мы занимаемся болтовней. И обедаем вместе. И играем в дебаты по разным вопросам, и существенным, и несущественным, когда на самом деле единственное, что тебя интересует, это… пришло ли уже время? Могу ли я еще что-то сделать? Если да, то стоит ли это делать? Или попросить моего старого друга Г’Кара сделать… то, что сам я не могу или не имею мужества совершить?

Внезапно мне стало очень, очень холодно. Холод поразил меня до самых костей, заморозил мою кровь… все мое существо. Какие бы горячительные компоненты не содержало вино, все это разом куда-то исчезло.

— Я думаю, тебе пора идти, — сказал я.

Г’Кар слегка склонил голову в знак почтения и поднялся со стула. Возле него сразу же появились гвардейцы. Какая чушь. Как будто они смогли бы остановить его, если бы он решил атаковать меня. Г’Кар посмотрел внимательно на одного из них и сказал:

— Ты новичок. Ты недавно среди гвардейцев… Но я уже видел тебя раньше. Где?

Гвардеец взглянул на меня, ожидая разрешения ответить Нарну. Я кивнул рассеянно, и он вновь повернулся к Г’Кару.

— Меня зовут Касо. Раньше я служил в рядах Пионеров Центавра.

— Ну конечно. Ведь это ты оказался на площади в тот день, год назад. И это ты видел, как я остановил стрелка. Так ты больше не Пионер Центавра? — Г’Кар покачал головой. — Почему?

Касо ничего не сказал, вместо него ответил я.

— Потому что возникло мнение, — сказал я, — что Касо поступил неправильно, объявив во всеуслышание о твоей роли в спасении жизни и мне, и Дурле. Другие начали давить на Касо, добиваться, чтобы он заявил, будто ты был соучастником, а то и вдохновителем покушения. Случись это, и не осталось бы причин, чтобы не подвергнуть тебя немедленной казни. И Дурлу вовсе не радует мысль, что он чем-то обязан Нарну — и тем более не просто Нарну, а тебе.

— Но ты начал упорствовать в своих принципах, — одобрительно сказал Г’Кар, обращаясь к Касо.

— Я просто говорил правду, — ответил Касо. — Это не было трудным решением.

— О, — сказал Г’Кар, глядя на меня, — ты просто поразишься, когда узнаешь, насколько иногда трудно принять подобное решение.

Касо проводил его из столовой, оставив меня наедине с бутылкой вина, которая нельзя сказать, что была полной, но, конечно, не была еще и пустой. И с этим я, безусловно, мог и имел мужество что-то совершить.

Глава 10

Реальность и фантазия — все смешалось для Дурлы. Он стоял на вершине утеса на Мипасе, и осматривал с высоты корабли, готовые ринуться в битву, и никак не мог решить наверняка, то ли он наблюдает все это в действительности, то ли это просто еще одно из его прославленных видений.

— Великолепно, — сказал он, но ветер, бушевавший на этой высоте, унес его слова, так что никто, кроме него самого, не услышал их. Но пусть даже и так, ему было достаточно того, что он сам себя услышал.

Не только здесь, но и на множестве планет проводилась сборка центаврианских боевых звездолетов, однако Мипасу выпала честь сыграть очень важную роль в предстоящей кампании, ввиду его близости к центральной планете Дрази. К счастью, Министр Кастиг Лионэ проделал более чем замечательную работу, умащивая нужные руки и убеждая нужных людей в правительстве Дрази не задавать лишних вопросов, и потому никто в Дрази и не обращал особого внимания на то, что происходит вблизи их границ. Они знали, что на Мипасе возводятся некие индустриальные объекты, но центавриане настаивали — подкрепляя свои слова весомыми аргументами — что развернувшееся строительство преследует исключительно цели обеспечить занятость быстро растущему населению Республики Центавра.

И в этом была доля правды, потому что и на Мипасе, и на многих других строительных площадках не покладая рук трудились центавриане. И вот теперь, наконец, пришел тот час, когда долгие годы упорных трудов должны принести свои плоды. Казалось, корабли хоть прямо сейчас готовы ринуться в битву — могучие настолько, что даже теперь, когда они сидели на земле и были относительно уязвимы, они все равно выглядели грозной силой.