Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов - Майкл Джонсон

Однако оказалось, что есть места, которые поразили даже его воображение.

– Мне очень понравилось в Монако, – говорит он. – Однажды я спросил у принца Монако [138] , найдется ли у него для меня местечко. А он промолчал. Тогда я сказал ему, что люди, которые там живут, точно такие же, как и я, поэтому я не доставлю им абсолютно никаких хлопот.

Усейн пока еще только привыкает к обрушившимся на его голову славе и богатству наряду с бременем лидерства и постоянными подозрениями в связи с его мировыми рекордами.

Когда вы становитесь знаменитым, люди принимают вас и начинают всячески вам льстить. Однако многим из нас это было абсолютно не нужно. Мы лишь хотели показать в своем виде спорта свой самый лучший результат. И вдруг после того, как вы его показали, вы стали общественной собственностью.

Именно это произошло со мной в 1996 году. Закончился невероятно удачный сезон, и в моей жизни очень многое изменилось. Тот сезон я начал в ранге действующего чемпиона мира в спринтерском беге, а также в качестве одного из лучших легкоатлетов в мире. К тому времени я уже был достаточно известен в своих кругах, финансовые дела тоже шли неплохо, поскольку я подписал рекламные контракты с компаниями «Найк» (Nike) и «Рэй Бэн» (Ray-Ban) [139] . Но я не был знаменит на весь мир. Легкая атлетика – это лишь один небольшой вид в целом мире спорта, который включает в себя множество командных видов спорта, а также такие виды, как теннис и гольф, которые извлекают огромную выгоду. Они привлекают к себе намного больше поклонников, чем легкая атлетика, благодаря спонсорам, рекламе, телевидению и, конечно, зрелищности. Как это ни странно, но в Великобритании и во всей Европе, где я часто принимал участие в соревнованиях, меня знали намного больше, чем в США. Для меня это не было проблемой, наоборот, мне это даже нравилось. Я был счастлив и наслаждался своей жизнью, в которую никто не вмешивался.

В конце 1996 года я был уже двукратным олимпийским чемпионом, обладателем мирового рекорда и несомненным королем легкой атлетики. Среди всех американских легкоатлетов я имел самое большое количество подтвержденных контрактов. Выходила моя книга, фирма «Свотч» (Swatch) [140] производила мои персональные часы, и мне за появление на каком-нибудь мероприятии платили денег больше, чем за выступление на соревнованиях. Я стал действительно богатым человеком. Я встречался с супермоделью Тайрой Бэнкс [141] . Теперь я стал известным не только в Европе, но и в США. В любом месте, где бы я ни появлялся, люди просили у меня автограф либо просто хотели поговорить со мной.

Постепенно я начал привыкать к новой жизни. Но не во всех вопросах. Я не мог привыкнуть к тому, что был не в состоянии контролировать ситуацию. Я не мог привыкнуть к тому, что должен иметь дело с таким количеством поклонников и потраченного времени. И, наконец, я не мог привыкнуть к тому, что в любой момент, что бы я ни делал, меня могли оторвать от моих дел. С другой стороны, я понял, что у моей популярности есть и свои плюсы. Я стал намного больше времени проводить дома. Я стал меньше доверять незнакомым людям. Я стал больше интересоваться тем, что меня окружает. Я и сейчас продолжаю это делать. С того момента, как я добился своей цели на Олимпийских играх 1996 года в Атланте, и до сегодняшнего дня я был абсолютно уверен в том, что до конца своей жизни всегда буду знать, что мне нельзя делать, что мне нужно делать и как мне нужно это делать. А тогда мне пришлось приспосабливаться к жизни знаменитости.

Столкнувшись с этим, вы должны знать, как справляться с жизнью, находясь в центре внимания. В этой жизни стерты все границы, точно так же, когда абсолютно незнакомый человек считает, что он имеет право погладить живот беременной женщины. Для людей абсолютно ничего не имеет никакого значения, к вам могут пристать, например, в то время, когда вы мирно ужинаете в ресторане со своей семьей. Я считаю, что, если вы в такой ситуации не отказываете дать кому-то автограф, вы совершаете ошибку. Однажды я получил по электронной почте письмо от какого-то человека, в котором говорилось, что благодаря ему я стал олимпийским чемпионом, поскольку он внес за это деньги в Олимпийский комитет. А мне (как писал он) после этого хватило наглости отказать ему в автографе в ресторане!

Несмотря на то, что многим спортсменам это нравится, в основном мы хотим просто жить своей жизнью. Но это не всегда получается. Девять из десяти человек, которые подходят ко мне, ожидают, что я начну рассказывать им о своей жизни. Ни мне, ни моей семье это не нравится. Но я стараюсь игнорировать их и просто говорю:

– Вы стали моими поклонниками? Поклонники – прежде всего.

Это именно то, что они привыкли получать. Многие спортсмены поступают точно так же. Они не хотят раздражать своих поклонников, поскольку прекрасно понимают, что слава приходит благодаря им, а они хотят, чтобы она не уходила от них.

Но только не я. Несмотря на то что, начиная с 1996 года, я считаюсь олимпийским чемпионом, который добился исторического достижения на Олимпийских играх в Атланте, я остаюсь таким же человеком, которым был и до этого. Я не считаю, что успех, знаменитость, реализация моей мечты или что-либо другое сделали меня лучше или хуже. Я всегда старался стать лучшим и был полностью уверен в себе на беговой дорожке. Но после 1996 года я впервые в жизни осознал, что у меня началась совсем другая жизнь. Я стал задумываться о том, что пора заводить семью, и мои мысли по поводу того, чем я буду заниматься в будущем, стали меняться. Все чаще и чаще я стал думать о том, когда и как мне следует завершить свою спортивную карьеру.

Моя жизнь действительно сильно изменилась. С самого начала моей профессиональной карьеры в 1990 году и до ее завершения вся моя жизнь была основана на четырехлетнем цикле подготовки к Олимпийским играм. До 1996 года у меня была лишь одна цель – использовать по максимуму весь свой потенциал и добиться самых высоких достижений в спорте. Я хотел только одного – соревноваться. А на следующем этапе, между Олимпиадой в Атланте и Сиднее, я уже стремился к другому – мне хотелось преодолеть предел человека и установить его на новом уровне, не только в качестве спринтера, который показывает беспрецедентные результаты в беге, но и в качестве обыкновенного человека. Я уже вышел за пределы беговой дорожки. Теперь люди знали меня не только как бегуна, но и как знаменитого человека. После Олимпийских игр 2000 года в Сиднее на основе опыта, полученного во время выступлений на трех Олимпиадах (в Барселоне, Атланте и Сиднее), я решил начать свое дело, для того чтобы помочь другим людям добиться спортивного успеха. Другими словами, благодаря своей знаменитости и полученному опыту я решил достичь новых результатов на новом поприще. Но слава никогда не являлась и не является моей целью.

Я никогда не стремился к тому, чтобы слава определяла мою жизнь. Просто я был воспитан по-другому. То же самое можно сказать и о Ребекке Адлингтон.

– Когда я начинала заниматься плаванием, я абсолютно не думала о том, что когда-нибудь меня будут показывать по телевизору и что я стану знаменитой, – сказала она мне, когда я спросил ее о том, что она думает по поводу славы, которая приходит к спортсмену. – До пекинской Олимпиады все шло хорошо, и я жила абсолютно спокойной жизнью. После же Пекина я стала ощущать на себе груз ответственности и все остальное, что сопровождает звание олимпийского чемпиона. Это действительно отличалось от моей прежней жизни, и поначалу я как могла боролась с этим, поскольку это очень сильно мешало мне. Но в своей повседневной жизни я думала лишь об одном – о плавании.

Накануне своего успешного заплыва на какое-то время Ребекка прекратила свои тренировки в бассейне. Когда она внезапно почувствовала, что стала знаменитой, это очень сильно подействовало на нее.

– Я почувствовала такое напряжение, что просто не могла с ним справиться. Я абсолютно не могла расслабиться.

Это действительно очень сильно давило на нее.

– Во время пекинской Олимпиады у меня не было своего спортивного агента. В принципе он и не нужен пловцу. Но когда я вернулась в плавание, внезапно на меня обрушилось все это. Это было настолько тяжело, что мне нужен был агент, который бы занялся всеми этими делами. Мне удалось найти одного замечательного человека, который очень сильно помогает мне. Но мне все равно не нравится это слишком повышенное внимание. Это не для меня. Я знаю, что многим людям очень хочется быть знаменитыми. Но не мне.

Жизнь в центре внимания

Ребекка до сих пор испытывает дискомфорт, связанный с внезапно свалившейся на нее славой. Особенно остро это ощущается в ее родном городе.

– В нашем городке никогда не было известных людей. Получается, что я единственная знаменитость в Мэнсфилде [142] . Ведь это абсолютно маленький, ничем не примечательный городок.

Ребекка чувствует себя очень некомфортно, словно она живет под микроскопом в каком-то совершенно другом мире – как Алиса [143] , которая нашла заячью нору и попала в мир, где она ничего не может понять. В первую очередь ей абсолютно не понятна вся критика, которая обрушилась на нее в прессе, где слишком часто появляются очень неприятные комментарии, связанные с ее внешностью.