Разочарование в Боге - Янси Филип

Мне кажется, Бог мог тогда заговорить с Иовом о чем угодно — хоть зачитать ему вслух телефонную книгу, — эффект был бы тем же. Важно не то, что Бог сказал, важен был сам факт Его появления. Бог ответил на главный вопрос Иова: «Есть там — на небесах — кто–нибудь?» Стоило Иову заглянуть в невидимый мир, все терзавшие его сомнения отступили.

С точки зрения Бога — как бы жестоко это ни звучало — счастье или несчастье Иова были несущественны по сравнению с результатом космического пари. И битва завершилась в тот момент, когда Иов отказался отречься от Бога, определив тем самым поражение сатаны. После этой дорогой ценой доставшейся победы Бог спешит вознаградить Иова. Боль? Я с легкостью исцелю ее. Дети? Верблюды, волы? Пожалуйста. Разумеется. Я хочу, чтобы ты был счастлив, богат, радовался жизни. Но ты должен понять, Иов, речь шла о том, что неизмеримо важнее счастья.

Два мира

Ричард по–прежнему считает Книгу Иова самым «настоящим», самым искренним текстом Библии. Но к концовке этой истории он относится иначе. Для него она почти не имеет значения: «Иов получил от Бога личное откровение — что ж, ему повезло. Все эти годы я просил о том же, но Бог отказался явиться мне. Так что Книга Иова ничем не поможет мне в моем смятении».

Полагаю, речь идет о весьма существенном заблуждении. Наше состояние весьма напоминает состояние Иова до того, как Бог явился перед ним в буре. Мы тоже живем намеками и слухами, многие из которых свидетельствуют против существования всемогущего и любящего Бога. Нам тоже приходится верить, не имея при этом никакой уверенности.

Ричард всю ночь простирался на деревянном полу в своей комнате, моля Бога «открыться» ему. Он поставил свою веру на карту — сохранит он веру или нет зависело от готовности Бога войти в материальный мир к нему — к Ричарду, как Он вошел к Иову. Ричард проиграл. Честно говоря, я сомневаюсь, чтобы Бог чувствовал Себя «обязанным» подтверждать такими способами собственное существование. Он много раз делал это на протяжении ветхозаветной истории. Окончательное подтверждение пришло нам во времена служения Иисуса. Какого еще воплощения нам надобно?

Разумеется, тут надо рассуждать с большой осторожностью, и все же мне кажется, что настойчивое, неистовое требование чуда — даже если речь идет об исцелении — свидетельствует подчас о недостатке, а не о преизбытке веры. Молящийся ставит условия Богу, как это делал Ричард. Но когда мы жаждем чудесного разрешения своих трудностей и ставим Богу условия — не делается ли наша верность Богу условной, зависящей от Его согласия или несогласия явить Себя в материальном мире?[68]

Требуя от Бога наглядных подтверждений, мы сами вводим себя в состояние постоянной неудовлетворенности. Истинная вера заключается не в том, чтобы манипулировать Богом по собственной воле, а в том, чтобы сообразовываться с Его волей. Я искал в Библии образцы веры и был поражен тем, как редко на долю праведников и подвижников выпадало нечто, хотя бы отдаленно напоминающее встречу Иова с Богом. Но они реагировали на сокрытость Бога не требованием немедленно открыться, а упорством, настойчивостью в вере — вопреки Его сокрытости. К Евреям 11 подчеркивает, что величайшие мужи веры «умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались».

Мы, люди, подсознательно воспринимаем зримый мир как единственно «реальный». Невидимый же для нас нереален, но Библия учит иному: верою незримый мир постепенно обретает очертания реального и указывает нам путь, сверяясь с которым и следует жить в видимом мире. Жить во имя невидимого Бога, а не примеряясь к другим людям — так наставляет Иисус, говоря о невидимом мире, о «Царстве Небесном».

Апостол Павел по крайней мере однажды напрямую приступил к проблеме разочарования в Боге. Он пишет коринфянам, что не терял мужества, несмотря на неслыханные трудности: «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое (!) страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно».

Предвкушение грядущего

Павел перенес многие превратности судьбы и принял мученическую смерть. Он предвкушал награду, но не получил ее при жизни. Иов претерпел испытания, но щедрое воздаяние получил все же при жизни. А чего нам следует ждать от Бога? Вероятно, концовку Иова нужно воспринимать не как указание на возможности этой жизни, а скорее как предвестие того, что произойдет с нами в будущем. Это утешительный символ, разрешающий сомнения, манящий нас предвкушением будущего.

В одном отношении нельзя не согласиться с Эли Визелем: благополучная старость Иова не окупила все его прежние потери. И потом Иов, счастливый и пресыщенный днями, умер, а его наследникам достался все тот же неразрывный круг скорбей и печалей, не так ли? Будет грубой ошибкой полагать, что Бог удовольствуется внесением незначительных изменений в наш несправедливый земной мир.

Некоторые люди ставят свою веру в зависимость от чуда, словно чудо способно разом стереть все их недовольство Богом. На самом деле этого не произойдет. Если бы я написал книгу не о Ричарде, Мэг Вудсон, Дугласе и Иове, а о людях, получивших исцеление, это отнюдь не помогло бы разрешить проблему разочарования в Боге. Что–то с нашей планетой не в порядке! И главное — в конце концов все мы умрем, причем уровень смертности среди верующих и неверующих — одинаковый.

Чудеса — это вехи, указывающие путь в будущее, это приправа к нашему бытию, лишь усиливающая голод, тоску по чему–то большему, чему–то постоянному. Счастливая старость Иова — прообраз того блаженства, которое ему предстояло вкусить после смерти. Благая весть, завершающая Книгу Иова, как и Пасхальная Благая весть — это предвестие той Благой Вести, которую мы услышим в конце Откровения. Никогда не следует забывать о том мире, какой желает выстроить Господь!

Итак, Иов 42 обещает нам, что Бог в конце исправит зло, омрачившее наши дни. Есть печали — смерть детей Иова, смерть детей Мэг Вудсон, — которые никто и никогда в этой жизни не утолит. Никакое утешение не успокоит сердце Мэг Вудсон, ибо ее скорбь имеет отчетливый облик — это облик ее дочери Пегги и ее сына Джоя. Но в конце времен и такая сильнейшая скорбь растворится: Мэг вновь обретет и сына, и дочь. Если б я не верил в это, если бы не верил, что Пегги и Джой Вудсон сейчас, в сию минуту, дышат полной грудью, радостно танцуют и вбирают в себя новые миры, я бы не верил и во все остальное. А тогда я бы давно отрекся от христианской веры. «Если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков».

Библия ставит репутацию Бога в зависимость от Его способности одолеть зло и восстановить небо и землю в их изначальном совершенстве. Если б не это упование, можно было бы и усомниться в любви Бога и Его всемогуществе[69]. Пророческие видения о мире и справедливости до сих пор не сбылись. Мечи не перекованы на орала. Смерть, с новыми уродливыми масками — СПИД, рак — по–прежнему пожирает людей. Ее же не одолеет никто. Кажется, будто торжествует зло, а отнюдь не добро. Но Библия призывает нас смотреть вперед, отрывая взгляд от мрачной реальности, в сияющую вечность, где Царство Божье пронизывает истиной и светом небо и землю.

Небеса — последний, заключительный и самый важный аргумент в разговоре о разочаровании в Боге. Только на небесах окончательно разрешится загадка о сокрытости Бога. Там впервые человек сможет предстать перед Богом лицом к лицу. Терзаясь в мучениях, Иов каким–то образом сохранил веру: «и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его». Это пророчество сбылось не только для Иова, но и для всех нас.