Что будет дальше? - Джон Катценбах

— Давай лучше ты, — решил Майкл после некоторых размышлений. — Кажется, она все еще не отошла от испуга. Мой выход на сцену мы отложим до того момента, когда надо будет устроить ей настоящую встряску.

— Как скажешь, босс, — ответила Линда.

— Какой я, на хрен, босс? — возразил, смеясь, Майкл.

Заставив себя оторваться от компьютеров, он подошел к столу, на котором было разложено оружие. Пошарив несколько секунд взглядом, он выбрал кольт под патрон «Магнум-357». Отдав пистолет Линде, он вновь вернулся к своим бесчисленным записям, энергично перетасовал их и наконец нашел нужный листок:

— На вот, прочти.

Линда пробежала глазами написанное.

— Чудненько, — сказала она с ухмылкой и взглянула на часы. Начало первого ночи.

— Думаю, самое время для завтрака.

Линда медленно отворила дверь и вошла в полуподвальное помещение. Как и в прошлый раз, на ней был мятый защитный костюм белого цвета и черная маска-колпак с прорезями для глаз. В руках она держала поднос, наподобие тех, что можно увидеть в кафе. На подносе стояла пластиковая бутылка с водой, с которой были сорваны этикетки, и миска овсяной каши моментального приготовления — американский продукт, продающийся во всем мире. Композицию дополнял апельсин. Столовых приборов на подносе не было.

Едва заслышав звук открывающейся двери, Номер Четыре всем телом подалась вперед.

Линда встала на один из крестов, которые Майкл начертил мелом на полу, и услышала тихое жужжание: Майкл включил систему электронного наведения камеры.

— Сиди. Не двигайся, — приказала Линда.

Затем она повторила приказ по-немецки, по-французски, по-русски и по-турецки. Линда плохо знала иностранные языки, помня лишь несколько общеупотребительных фраз и ругательств, которыми она по необходимости пользовалась время от времени. Она знала, что говорит с ужасным акцентом, что, впрочем, нисколько ее не беспокоило. Ну а в английской речи она часто заменяла американизмы их британскими эквивалентами, говоря, к примеру, слово «лифт» вместо «подъемник» или «колпак» вместо «капюшон». Она, правда, не верила в то, что столь незначительные искажения привычной для нее речи смогли бы запутать опытного следователя, особенно если бы он воспользовался современными средствами распознавания голоса. Но, как уверял ее Майкл, вероятность того, что в полиции найдется сотрудник, настолько дотошный, чтобы ломать себе голову, пытаясь их вычислить, практически сводилась к нулю. Майкл — вечный студент — тщательно изучил все сомнительные с юридической точки зрения моменты, связанные с их бизнесом, и пришел к выводу, что ни у одного сыскного агентства не хватит терпения, чтобы распутать этот клубок.

То, чем они занимались, было с правовой точки зрения слишком неоднозначно. Так думала Линда.

— Поверни голову, будто смотришь прямо перед собой. Руки по швам.

Линда вновь повторила приказ на нескольких языках, порой используя слова разных языков в одной фразе. Она знала, что делает ошибки, но кому какая разница?

— Я поставлю тебе на колени поднос. После того как я дам сигнал, можешь есть.

Линда увидела, что Номер Четыре кивнула.

Она подошла к кровати и опустила поднос Дженнифер на колени. Некоторое время Линда молча стояла рядом, наблюдая за девочкой. Она заметила, что все тело Номера Четыре начинает подрагивать от пронизывающих его мелких спазмов. «Она, должно быть, сильно мучится», — подумала женщина. Впрочем, за исключением этих непроизвольных подергиваний, Номер Четыре ничем не выдавала своего состояния, молча и послушно выполняя все требования похитительницы.

— Ладно. Теперь можешь есть, — разрешила Линда.

Она проверила, не закрывает ли собой какую-нибудь из камер. Линда знала, что клиенты будут поражены зрелищем этого элементарного процесса — кормления Номера Четыре. Именно благодаря подобным моментам их интернет-трансляции были столь привлекательны. Майкл и Линда превращали наиболее примитивные, повседневные действия человека в нечто особенное, исключительное. Когда любой прием пищи мог стать для Номера Четыре последним, эта простая обыденная процедура приобретала особенный смысл. Понимая это, зритель втягивался в происходящее, словно лично присутствуя в комнате. Полная неизвестность, окружавшая судьбу Номера Четыре, придавала самым банальным ее поступкам характер интриги.

Линда считала, что именно в этом состоит гениальность их с Майклом идеи.

Она наблюдала, как Номер Четыре поднесла руки к подносу, как нащупала миску, апельсин и бутылку с водой. Прежде всего девочка принялась за воду, с жадностью делая большие глотки из бутылки. «Как бы она от этого не заболела», — подумала Линда, но вслух ничего не сказала. Тут Номер Четыре внезапно прервалась, словно сообразив, что надо оставить немного воды, чтобы запить пищу. Оторвавшись от бутылки, девушка перешла к миске с овсянкой. Сначала она помедлила в нерешительности, затем пошарила руками по поверхности подноса в поисках ложки или вилки. Ничего не найдя, она сделала движение губами, словно собираясь задать вопрос, но сразу же осеклась.

«Схватывает на лету, — пронеслось в голове у Линды. — Молодец».

Номер Четыре поднесла миску ко рту и начала выковыривать из нее языком овсянку. Сперва она лишь осторожно коснулась еды, но, узнав знакомый вкус, стала с жадностью поглощать кашу, тщательно вылизав миску в конце.

«Как трогательно, — заметила про себя Линда. — Зрителям очень понравится».

Она все еще продолжала стоять рядом с кроватью. Но как только Номер Четыре начала счищать кожуру с апельсина, Линда медленно извлекла из кармана револьвер. Она старалась согласовать свои движения с действиями Номера Четыре, так чтобы пистолет появился на экране в тот самый момент, когда девочка вонзит зубы в мякоть апельсина.

Когда Номер Четыре поднесла апельсин ко рту, Линда подняла руку, в которой держала оружие. Она наблюдала, как сок начинает стекать у девочки по подбородку.

Затем Линда положила палец на курок и сняла пистолет с предохранителя.

Услышав металлический щелчок, девочка, собравшаяся было надкусить апельсин, замерла.

«Она не знает, отчего бывает такой звук, — подумала Линда, — но она должна понимать, что он несет в себе смертельную опасность».

Звук взводимого курка привел Номер Четыре в оцепенение. Апельсин застыл всего в нескольких дюймах от ее губ. Она дрожала всем телом.

Линда сделала шаг вперед и поднесла ствол пистолета к самому лицу девушки, чуть-чуть не касаясь черной маски, скрывавшей ее глаза. Помедлив несколько секунд, она с силой прижала ствол к переносице Номера Четыре.

«Запах оружейной смазки, давление тяжелого металлического ствола — эти ощущения подскажут ей, что это за предмет», — решила Линда.

Стоя рядом с девушкой, она слышала, как рыдания клокочут у жертвы в груди. Тело Номера Четыре, казалось, готово было взорваться от напряжения. Тем не менее бедняжка не двигалась и не издавала ни звука.

— Бах! — шепнула Линда тихо, но так, чтобы микрофон смог зафиксировать ее голос.

Неспешным движением руки она вновь поставила пистолет на предохранитель. Намеренно растягивая каждое действие, Линда отстранила оружие от лица девушки и убрала его обратно в карман.

— Завтрак окончен! — объявила она бодрым голосом.

Затем забрала несъеденный апельсин из рук девочки и подняла поднос у нее с колен. Линда увидела, что Номер Четыре вновь с головы до пят трясется в конвульсиях: хотелось бы, чтобы камеры запечатлели эти телодвижения. «На истерику у нас спрос хороший», — подумала Линда.

Идя по бетонному полу так, чтобы шаги ее производили как можно меньше шума, Линда вышла из помещения, оставив Номер Четыре одну на кровати.

Наверху, в аппаратной, Майкл надрывался от хохота. На экране светилась панель интерактивной системы ответа. «Масса отзывов, масса мнений». Майкл знал, что позже нужно будет подробно их все изучить. Особенно большое внимание он уделял просмотру чатов в разделе, специально созданном для обсуждения «Части четвертой».

Линда глубоко и с наслаждением вздохнула, сорвав с себя маску и прикрыв глаза. «Я настоящая актриса», — с уверенностью думала она.

Ни Линда, только что покинувшая подвальную комнату, ни Майкл, сидевший наверху в окружении мониторов, не обратили внимания на то, что произошло дальше. Это заметили лишь некоторые пользователи их сайта, намертво прилипшие к своим мониторам. Услышав стук закрывающейся двери и поняв, что она вновь одна в помещении, Номер Четыре рухнула на кровать. Она крепко обняла потертую плюшевую игрушку, прижав мордочку медвежонка к ямке между своими маленькими грудями, гладя его по голове, как ребенка, и что-то тихо ему нашептывая. Никто из зрителей не смог бы понять, что именно она говорила своему плюшевому другу, хотя некоторые были настолько прозорливы, что сообразили: девочка повторяет одну и ту же фразу. Но конечно, никому не приходило в голову, какую именно фразу она твердит, словно заклинание: «Меня зовут Дженнифер меня зовут Дженнифер меня зовут Дженнифер меня зовут Дженнифер».