Подлинная история носа Пиноккио - Лейф Перссон

– Он посылал ей ее по имейлу, на домашнюю страницу, Фейсбук, буквально всюду, – подвела итог Надя и покачала головой. – При этом нет никаких указаний на то, что его юридический представитель, адвокат Эрикссон, разделял специфические пристрастия своего клиента. Похоже, он просто прошелся по списку из материалов предварительного расследования. Мы проверили его жесткий диск, и там нет никаких намеков на прежние странствования по порносайтам. У него также отсутствует программное обеспечение, автоматически подчищающее следы таких прогулок по Сети. Мне думается, мы можем забыть об этом деле. Судя по всему, он просто занимался своей работой, сколь бы странно подобное ни звучало.

– Ты нашла что-нибудь другое? – спросила Анника.

– Различные непонятные записи, вероятно связанные с деньгами, – ответила Надя. – Плюс на жестком диске следы от похожих старых материалов, которые он вроде бы стер через короткое время. Эрикссон выглядит осторожным человеком, но обещаю сразу же сообщить, как только найду что-то стоящее. Одновременно, мне кажется, мы не должны надеяться на слишком многое. Адвокат Эрикссон, судя по всему, был из тех, кто полагается на собственную голову, когда надо хранить секреты.

«Точно как я сама впитала это с молоком матери», – подумала она.

Потом слово взял Петер Ниеми, он также не смог представить ничего нового относительно технических нюансов, способных помочь им в работе. По его расчетам, они могли закончить обыск в доме жертвы в начале будущей недели, а первые ответы криминалистов относительно следов ДНК, волокон и отпечатков пальцев, обнаруженных на месте преступления, должны были начать приходить примерно в то же время. Орудие убийства отыскать не удалось. А также ничего, похожего на него.

– Если говорить о старом, классическом, тупом предмете, обычно мы почти всегда находим его на месте преступления, которым в девяти случаях из десяти является жилище либо жертвы, либо преступника. Зачастую это не спланированное заранее преступление, и, когда начинает припекать, человек хватается за то, что находится поблизости. Молоток, кочергу, кусок трубы, сковороду, подсвечник. За любую достаточно тяжелую вещь, которую можно держать в руке, и годную, чтобы ударить кого-то по башке.

– Но не в данном случае, – констатировала Анника Карлссон.

– Нет, не в данном, – поддержал ее Петер Ниеми. – Это и смущает меня. В данном случае я почти уверен, что преступник решил отделать Эрикссона, уже когда появился, и собирался сделать это основательно. Свое оружие он приносит с собой, и, если вас интересует мое мнение, я бы предположил, что речь идет о чем-то деревянном вроде бейсбольной биты или обычной дубинки. Скорее о деревянном, чем о железном предмете при мысли о том, как выглядят раны на голове жертвы.

– Хотя, когда он приходит туда, Эрикссон уже мертв, – заметила Фелиция Петтерссон.

– Точно, – кивнул Ниеми. – Эрикссон был мертв уже несколько часов, по данному пункту также нет никаких сомнений, он наверняка это сразу увидел, но все равно набросился на него и разбил ему черепушку на кусочки, и именно это особенно смущает меня.

– О чем ты тогда? – спросила его Анника.

– Зачем понадобилось это делать, если он знал, что уже убил его несколько часов назад? На тот момент он ведь уже должен был успокоиться? Зачем вообще возвращаться?

– Наверное, понадобилось найти что-то, упущенное в первый раз. Поскольку до него дошло, что Эрикссон обманул его, – предположила Анника. – И тогда он настолько разозлился, что набросился даже на труп.

– Вполне возможно, – согласился Петер Ниеми и развел руки в стороны в многозначительном жесте. – И этот вариант даже не столь надуманный, как тот, который не выходит у меня из головы, пусть он и бесспорно усложняет все дело.

– Объясни, – попросила Анника Карлссон.

– Например, он и понятия не имел, что кто-то другой прибил адвоката Эрикссона, когда появляется с намерением поколотить его от души. Но все равно настолько зол, что набрасывается на труп.

– Согласна с тобой. – Анника Карлссон улыбнулась еще шире. – Это звучит ужасно, ужасно надуманно. Почти так, словно нашей жертве требовалось установить в прихожей аппарат с номерками очередности для всех посетителей, жаждавших навестить его дома в обычный воскресный вечер с целью проломить ему башку.

– Так и есть, – признался Ниеми с еле заметной улыбкой. – Все это звучит немного надуманно.

– Ладно, разберемся, – сказала Анника Карлссон и пожала плечами. – У тебя нет больше ничего хорошего рассказать?

– Есть. Баллистическая экспертиза на сегодняшний день завершена, – сообщил Ниеми. – Две пули, которые мы нашли, вылетели из собственного оружия Эрикссона. Хотя мы же так и думали.

– То есть ничего, сразу позволяющего выйти на преступника, ты не можешь нам предложить, – констатировала Анника Карлс сон.

– Нет. Ни о каком прорыве в расследовании и речи нет, – подтвердил Ниеми и покачал головой. – Только те данные, от которых голова еще больше идет кругом. Хотя я солидарен с тобой. В конце концов все выяснится.

– У кого-то другого есть что-нибудь сказать?

Анника Карлссон обвела взглядом присутствующих в комнате, но, судя по тому, как они в унисон качали головой, пришло время поставить точку.

– О’кей, – сказала она и поднялась. – Новая встреча завтра, в пятницу, в десять утра, и наш шеф обещал присутствовать.

Вернувшись за свой письменный стол, Анника Карлссон сразу же позвонила Бекстрёму на мобильный, чтобы доложить, как прошла встреча розыскной группы.

– Все идет своим чередом, но у меня нет особых новостей, – сказала она.

– Самой собой, да и откуда, – ответил Бекстрём.

– Нам уже не хватает тебя, – призналась Анника. – Как там твой животик, кстати? Может, мне прийти к тебе с куриным бульоном и минеральной водой?

– Это было бы очень любезно с твоей стороны, Анника. Но я не хочу куриного бульона. И минералки тоже.

– Жаль, – вздохнула Анника. – Обещай дать знать, если передумаешь.

Бекстрём не дал никакого обещания на сей счет. Взамен закончил разговор, отключив свой мобильник.

«Ужасная женщина, – покачал он головой. И на всякий случай вышел в прихожую и проверил, на месте ли предохранительная цепочка на входной двери. – Хотя столь хлипкое препятствие вряд ли остановит такую, как Утка Карлссон», – констатировал он с содроганием.

После разговора с Уткой Карлссон Бекстрём на всякий случай решил покинуть свою квартиру до тех пор, пока не заполучит домой специалиста по замкам, который сможет обезопасить ее от проникновения настолько, что собственный дом будет крепостью для него.

После позднего, но по-настоящему плотного завтрака он отправился на прогулку в город. Желтое солнце, синие небо, двадцать градусов в тени – а что еще мог требовать настоящий швед в такой день? Бекстрём прошел почти всю набережную Норр-Меларстранд, пока отыскал стратегически хорошо расположенный ресторанчик под открытым небом. Там он сразу же заказал себе охлажденную водку с тоником и просидел пару часов, сквозь солнечные очки наблюдая за дамочками, которые проходили мимо, одновременно прикидывая, какими из пришедших в его голову идей стоит заняться перед завтрашней встречей с Мадам Пятницей.

«Ты счастливый человек, Бекстрём, – подумал он. – Женщины сходят с ума от тебя, и таких становится все больше и больше. Суперсалями в отличном состоянии перед завтрашним днем, а адвокат Эрикссон наконец получил по заслугам».

Потом пришла пора ехать домой и отдохнуть перед намеченными на вечер мероприятиями. Бросив быстрый взгляд на часы и прикончив четвертую порцию водки с тоником, он сказал обслуживавшей его девице заказать такси. Естественно, получил ослепительную улыбку в ответ.

Вечером, когда Бекстрём сидел перед компьютером и занимался большой и постоянно растущей группой лиц, принадлежавшей к клубу его почитателей в Сети, ожил телефон. Не обычный мобильник, а другой, который он использовал исключительно для своих внешних контактов, и как раз сейчас звонил, вне всякого сомнения, самый выгодный из них, его старый знакомый и компаньон Густав Хеннинг. Успешный торговец произведениями искусства, известный по телевизионным программам на тему антиквариата. Среди близких его величали Гегуррой.

Гегурра для начала извинился за то, что давно не давал о себе знать. Несколько недель он находился по делам за границей и только предыдущим вечером вернулся на любимую родину и в ее великолепную столицу.

– Национальный день, – констатировал Гегурра с пафосом, – каждый настоящий швед должен праздновать в Швеции. Все иное невозможно. Каждый просто обязан поступать так.

Сам он провел праздник у своего знакомого по бизнесу, в домике в шхерах. С селедкой и шнапсом и под пластинки Эверта Таубе и Юсси Бьёрлинга, которые проигрывали на старинном граммофоне. Хозяин даже сохранил свой старый сортир на случай, если у кого-то возникнет такая потребность.