Ёж - Алексей Антонов

Боря с Мишей недоуменно переглянулись, не понимая, о чем идет речь.

— Спасибо за то, что помогли. — Боря сделал шаг к незнакомцам, протягивая им руку в знак мира, те по очереди пожали ее.

— Тут не нас надо благодарить — случай, — продолжал говорить седой. — Тимофей Степанович под страхом смертной казни не хотел пересекать границы Ежа, и на то есть очень веские причины, уж поверьте мне, — он кинул взгляд в сторону товарища и добавил с улыбкой, — бабка его понимала толк в таких вещах и его воспитала в тех же традициях.

— С такими вещами не шутят, Седой, — тот, которого звали Тимофеем, зло зыркнул на товарища, — не мне тебе говорить, что…

— Хватит об этом! — Седой вел себя так, что сразу было понятно, кто правит балом в этой маленькой группке. Говорил он властно и уверенно. — Мы не представились, меня звать Сергеем, моего суеверного товарища — Тимофеем, но к имени лучше прибавлять Степанович, он у нас с недавних пор в дедах ходит и требует к себе соответствующего отношения.

Ребята, в свою очередь, тоже представились охотникам, мужчины пожали друг другу руки, и Седой предложил покинуть поле брани еще до того, как запах крови пропитает их насквозь. Вместе они вышли под легко накрапывающий дождь. Но никто не был против того, чтобы свежая влага смыла грязь и пот с их тел. Сергей присел на покосившуюся лавочку, стоящую у подъезда с незапамятных времен, и предложил ребятам присесть рядом. Благо, устроитель этой самой лавочки не пожалел материалов и она могла с легкостью вместить всех пресловутых бабушек, что любили сидеть перед подъездами и перемалывать косточки молодежи. Раз уж на лавке могли уместиться разговорчивые бабульки, их маленькая компания влезла с легкостью.

Седой медленно извлек из нагрудного кармана самокрутку, покрутил ее в руках, задумчиво глядя вдаль. Никто не решался заговорить, пока он о чем-то размышлял.

— Наломали вы тут дров, — сказал он в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь, — страшные тут места. — Он зажал самокрутку в губах и прикурил, выпуская едкий дым, свойственный самосаду.

— А вы не в курсе, куда тут все подевались? — вмешался в мысли Седого Боря, он, конечно, уважал этого властного человека с первых же секунд, но его больше заботила судьба его маленькой группки, нежели чем мысли забредшего в город охотника. Тимофей Степанович фыркнул, но не произнес ни слова, Седой же усмехнулся и оценивающе посмотрел на Миллениума.

— Как же, в курсе! — он опять посмотрел куда-то вдаль, то ли вспоминая что-то, то ли пережевывая какую-то мысль в голове. — Только знание это ровным счетом ничего не дает. Как видишь, несмотря ни на что, мы с Тимофеем Степановичем тоже забрели сюда, нужда заставила. — Он как-то резко оборвал себя и потом продолжил: — Товарищ наш сгинул в этих местах с месяц назад, а ведь тоже все знал, но что-то его сюда потянуло. Одним словом, не место тут людям, тут никому нет места. — Щелчком он отправил окурок на другой конец улицы. — Пойдем, Тимофей Степанович, пора нам. — Он резко встал, и вместе с ним, как на привязи, подскочил его товарищ.

— Погодите, так что тут произошло? — остановил их Боря, он тоже встал, не желая отпускать столь ценных «языков».

— А что тут непонятного? — удивился Сергей, он вперил свой холодный взгляд в Миллениума, досконально изучая его. — Нет тут места ни человеку, ни дикому зверю, и вам тут места тоже нет… — на последних словах он поднял голос так, что, казалось, он сейчас бросится на Борю с кулаками, Миша даже приподнялся с лавки, готовый вступиться за друга в любую секунду. — Отдохните тут день, — он бросил взгляд на Тимофея Степановича, но тот молчал, глядя в сторону, — а потом советую убираться подальше, — добавил он уже мягче.

— Откуда вы хоть? — Миллениум не собирался так легко отступать.

— Хочешь поблагодарить в письменном виде? — Седой улыбнулся, снисходительно глядя на Борю.

— Я… — он замешкался, не зная, что и сказать, чем и воспользовался Сергей, он резко развернулся, увлекая за собой Тимофея Степановича, и через секунду, чтобы спросить у них еще что-нибудь, пришлось бы кричать во весь голос.

Они ошеломленно сидели на скамейке и смотрели вслед удаляющимся фигурам.

— Странные какие-то… — нарушила молчание Женька. — Заладили — гиблые, гиблые места, как зомби какие-то.

— Мы даже им спасибо не сказали… — Юля встала со скамейки, чтобы размять ноги. — А ведь они нам, можно сказать, жизнь спасли. Нас бы эти собаки в клочья порвали.

— Что будем делать? — Сандаль посмотрел на своего друга, ожидая от него решающего слова. — Зависнем тут на ночь или, ну его, отправимся в тайгу?

— Ночью в тайге делать нечего, переночуем, завтра выдвинемся: чем дальше, тем лучше. — Миллениум подхватил свой рюкзак и вскинул его на плечо. — Пойдемте в наш дворец культуры, сделаем славный ужин, расслабимся, налопаемся от пуза. — Он улыбнулся, глядя на своих товарищей. — Нечего киснуть, был неприятный момент, но нас пронесло.

— Это точно… — Миша встал, осматривая город, который начинал тонуть в сгущающихся сумерках. — Нам лучше пошевеливаться, ой как не хочу бродить по этим улицам в темноте, особенно после слов этого Сергея. Как-то жутко тут, да еще эти собаки, кто знает, может, здесь не одна стая обитает, на редкость злобные твари.

— А ты не поешь недельку, еще злее будешь! — Женька подхватила свой рюкзак, готовая покинуть мрачные улицы Ежа и укрыться за стенами уже ставшего родным маленького облезшего дворца.

Уже через полчаса Миша разводил костер на сцене из переломанных стульев и вороха смятых старых газет. Боря мастерил баррикаду у двустворчатой двери входа, на этот раз он подошел к делу ответственно и несколько раз перепроверил, насколько надежна эта защита, дневная встреча с одичавшими собаками не прошла даром, да и новые знакомцы, что бродили по окрестностям города, казались совсем не божьими одуванчиками. Юля и Женя вскрывали раздобытые в магазине банки с тушенкой и консервы, приготовление к ужину шло полным ходом. Этот ужин был прощальным, и прощались они с хлипким оплотом цивилизации, что раскинулся на маленькой площади посреди бескрайней тайги. Люди давно покинули его, но здесь все еще ощущался дух их присутствия. Завтра они вновь окунутся с головой в дикую природу, где не ступала нога цивилизованного человека, где не позовешь на помощь, где не наберешь номер спасательной службы, где можно было орать во всю глотку, но услышат тебя только дикие звери. Это была тайга, романтика которой притягивала к себе сотни душ искателей приключений.

— Скоро будем дома! — Юля сказала это вслух, пытаясь поверить в собственные слова, которые звучали в этом заброшенном зале как молитва неведомым божествам. — Пара дней, и все. — Она раскидала тушенку по железным мискам и откинулась на спинку кресла с обшарпанной красной обивкой.

— Звучит неплохо… — Сандаль раздул костер, и теперь едкий дым поднимался к самому потолку, исчезая в сотне щелей, испещривших его. — Но работы еще непочатый край. — Он подошел к рядам кресел и уселся рядом с Юлей.

— Работы бояться — в лес не ходить, причем в прямом смысле этого выражения… — Женька развалилась в кресле рядом с подругой.

— Вообще, там речь шла о волках, но и так пойдет. — Миллениум присел рядом с Женей. — Чего сидим? — Он непонимающе посмотрел на Мишу. — Наливай, а то уйду!

Дважды повторять не надо было, Сандаль открыл распечатанную днем бутылку виски и быстро разлил огненную жидкость по железным кружкам.

— Погодите, надо же ужин разогреть, как-то холодную тушенку лопать неохота. — Юля быстро встала с кресла и подхватила миски с едой, у костра уже ждала походная решетка, которая вмещала как раз четыре порции. Мясо зашкворчало, наполняя зал приятным запахом, от которого заурчало в желудке.

— Чую запах мяса, — сгладывая слюну, Миша встал и направился к костру, у которого происходило все действо, — дай-ка я тебе подмогну. — Он подхватил две разогревшиеся миски и направился назад к рядам кресел.

— Погоди, еще не готово, — попыталась остановить его Юля, но все было тщетно, аппетитный запах мяса сделал свое дело, и Сандаль, вручив одну из мисок Боре, уже тянулся за ложкой.

— Юль, давай уже сюда, — он кивнул на свободное место рядом с собой, — уже налито, закуска готова, не томи.

Юля подхватила разгоряченные миски, предварительно намотав на руки края своей походной куртки, одну миску она отдала Женьке, со второй устроилась сама на кресле. Миша тут же ей вручил бокал, представляющий из себя жестяную кружку с оббитыми краями.

— Ну что, граждане, поздравляю вас с хорошим окончанием нашей дневной истории, никто не был съеден злобными собаками и, надо заметить, никого даже не покусали, что тоже хорошо. За то, чтобы было хорошо. — Миша поднял кружку, призывая всех чокнуться с ним. Кружки со скрежетом встретились друг с другом, после чего огненная вода была принята залпом.