Ёж - Алексей Антонов

В единственной комнате стоял большой зеленый диван, занимающий всю правую сторону, рядом с ним располагался обеденный стол, некогда белая скатерть устилала его, ее украшали две тарелки со сгнившим ужином или обедом. Телевизор, стоящий по левую сторону, был сломан, кинескоп то ли взорвался от того, что его забыли выключить, уходя из квартиры, то ли не выдержал перепадов температур и лопнул. Огромное окно было выбито вместе с рамой, осколков в комнате не было, что говорило о том, что выбили его изнутри. Боря подошел к нему и выглянул наружу.

— Похоже, уходили они через окно, — он удивленно посмотрел на своих спутников, — там кресло валяется. Думается, им и выбили окошко. — Он развел руками, осматривая комнату, недоумевая, что же здесь такое могло произойти.

— Зачем тогда дверь открытую оставлять? — Миша кивнул в сторону выхода. — Пожара тут не было, к чему в окно прыгать, когда дверь открыта?

— А это ты у тех, кто тут жил, спроси. — Миллениум присел на краешек дивана, достал трофейную сигарету и закурил. — Сейчас это похоже больше на безумие, может, они выбили окно просто так, а сами вышли через дверь? — Он не спрашивал кого-то конкретно, скорее, вопрос задавал пустой комнате, которая была свидетелем тех печальных событий.

— А я вчера видела, как клещи стройными рядами ходят, — вдруг призналась Юлька. Все посмотрели на нее как на обезумевшую.

— Что? — не понял Миша. — Какие клещи?

— Ну, вчера я ставила теодолит, посмотрела под ноги, а там орда клещей, может, тысяча, может, миллион, и идут так стройненько, ряд в ряд, друг за другом. Я вот и подумала, странно это.

— Ты начинаешь меня пугать, — с улыбкой сказал Сандаль, — то девка какая-то, то клещи, что будет дальше? — он хотел подшутить над подругой, но его прервал остервенелый собачий лай, рвущий тишину мертвого города и вселяющий дикий, первобытный ужас в тех, кто его слышал.

Женька взвизгнула и отошла от входной двери подальше, потому что именно в длинном коридоре подъезда надрывалось животное. Юлька стояла на месте, как приколотая к белому листу бумаги бабочка. Боря с Мишей направились к входной двери, чтобы выяснить, что там происходит. Собачий лай так дико и неожиданно звучал в этом мертвом городе, что каждый слышавший его понимал, что ничего доброго он с собой не несет. Они не видели ни единого живого существа с тех пор, как пришли сюда, даже надоедливая мошкара отступила на границах Ежа назад в тайгу, будто город был заговорен страшной силой местного шамана.

Сандаль выглянул в коридор, ориентируясь на душераздирающий лай собаки, хотя теперь это лаем назвать было нельзя, собака дико рычала, и время от времени из ее глотки вырывался брехающий кашель.

— Там собака! — он сказал это так, будто не ожидал увидеть там что-то живое. — Стоит и лает.

— То, что она лает, мы и так слышим, было бы удивительно, если бы она лежала, — съязвила Женя.

К первой лающей собаке, присоединилась еще одна, затем еще и еще. Через минуту, казалось, они заполонили весь дом.

— Что за чертовщина? — Миллениум на секунду выглянул в подъезд и вновь спрятался в квартире. — Целая свора! — Его лицо стало белым, как полотно, ожидающее руку художника, который, используя яркие краски, начнет наносить на него удивительный рисунок.

Юля опустилась на диван, зажимая уши руками, непрекращающийся лай выбивал из нее остатки рассудка, и ей казалось, что она начинает сходить с ума. Она не хотела слышать этих животных воплей, она хотела, чтобы вернулась гробовая тишина мертвого города. Она никогда не боялась собак, но теперь испытывала животный ужас пред ними, несмотря на то, что даже не видела их, ей достаточно было просто слышать.

Боря потянулся к ручке деревянной двери, которая не вселяла уверенности своим видом, но была надеждой на спасение от разъяренной стаи, если та решится напасть. Длинные собачьи когти заскребли по усыпанному штукатуркой полу, попытка людей защититься послужила поводом для нападения. Через секунду в дверь врезалась первая собачья туша, та скрипнула, но выдержала напор, за первой последовала вторая, на хлипкую преграду, разделяющую людей и одичавших животных, непрестанно сыпались все новые и новые удары, дверь нещадно трещала, но стояла на месте.

Боря извлек из маленькой кобуры, что висела у него на поясе, четырехзарядный травматический пистолет. Юля с Женей свои средства защиты оставили в рюкзаках, на пару стоящих в центральном зале дворца культуры. Сандаль перевел предохранитель карабина в боевое положение и направил его на дверь.

— Может, шмальнуть сквозь дверь? — он вопросительно посмотрел на друга. — Авось звук выстрела приведет их в чувство?

Внезапно под очередным ударом дверь как-то нехорошо хрустнула и верхняя петля, держащая полотно, разбрасывая оторванные шляпки проржавевших гвоздей, отвалилась. Между дверью и косяком возникла небольшая щель, в которой тут же показалась собачья морда с оскаленными клыками. Свора продолжала визжать, хрипеть, лаять, они чувствовали, что вот-вот доберутся до теплого человеческого мяса и устроят невиданный до сих пор пир. Поначалу насытятся самые сильные, затем будут допущены молодые самцы и самки, но мяса хватит всем.

Миша приставил дуло карабина к ошалело вытаращенному глазу пса и спустил крючок, раздался оглушительный выстрел, мелкая пыль, осевшая на полу, взбудораженная резким звуком, наполнила воздух. Звук выстрела заставил прийти в себя Юлю, которая чувствовала, что ее сознание соскальзывает в бездну безумия, Женька подпрыгнула на месте от неожиданности и смиренно села на диван рядом с подругой.

Тяжелая пуля, выпущенная в упор, вмиг намотала на себя мягкие ткани, разнесла черепную коробку животного и впилась в мягкое дерево косяка, собаке буквально снесло голову. Громкий звук ничуть не напугал животных, сотоварищи погибшего выволокли его в коридор, где раздались звуки жуткого пира.

— Похоже, они его там жрут. — Сандаль словно во сне направил дуло карабина на дверь и выстрелил дважды. На секунду удары прекратились, но почти в тот же миг на смену упавшим пришли новые псы. Дверь угрожающе наклонилась, вторая петля еще держалась каким-то чудом, но длиться этому чуду оставалось недолго. Собаки рвали преграду, стоящую у них на пути, в щепки, выворачивали петли, напирая своей огромной массой.

— Диван! — Боря кинулся к дивану, сгоняя с него девчонок, Миша, сообразив, чего хочет сделать его друг, кинулся ему на помощь. Следовало перекрыть единственный доступный вход в квартиру тяжелой мебелью, пока еще было на это время.

В коридоре раздались выстрелы, поначалу одинокие, но очень быстро переходящие в непрекращающуюся канонаду. В следующий миг хлипкая входная дверь не выдержала напора и ввалилась в пустой коридор. Внутрь хлынул поток обезумевших животных, переваливаясь через тела своих мертвых товарищей, они ринулись на людей, в одном единственном желании перегрызть глотку с трепещущими артериями, пустить кровь и в то же мгновение издохнуть.

Первым сообразил, что происходит, Боря. Он резко развернулся и откинул двумя выстрелами к стене ближайшего пса. В магазине карабина оставалось еще два патрона, ими Сандаль уложил двух собак, затем он перехватил бесполезное оружие за ствол и начал размахивать им перед собаками, заставляя немногих уцелевших держаться подальше от людей. Девчонки в ужасе вжались в противоположную стену, понимая, что спасет их лишь чудо.

Вслед за собаками в квартирку ворвались два человека, они были одеты в форму из ткани защитного цвета, у каждого в руках было по карабину, весьма угрожающего вида, казалось, то, что было в руках у Миши, принадлежало еще позапрошлому веку. В маленькой комнатке стало совсем тесно, зажатые между людьми псы пытались найти выход из этой адовой мясорубки, они вмиг растеряли свою уверенность и жажду крови. Два незнакомца методично отстреливали мечущиеся туши, коих оказалось совсем немного, большая часть бродячих псов, решивших полакомиться человечиной, осталась грудой лежать в коридоре.

Вскоре громкий выстрел, раздирающий барабанные перепонки, оборвал жизнь последней оголодавшей твари. В тесном коридоре густо пахло порохом, кровью и смертью. Повсюду были разбросаны тела собак: белых, палевых, черных, с пятнами и без. Их искореженные тушки напоминали о бойне, которая завершилась секунду назад, воздух уже не был прозрачным и чистым, он наполнился пороховым дымом, который стремился подняться к потолку или выскользнуть в разбитое окно.

— Недаром еще бабка мне говорила, прокляты здешние места и нечего соваться сюда. — Охотники, что так вовремя подоспели на помощь, стояли в коридоре, осматривая место побоища.

— Хватит суеверий! — оборвал своего товарища высокий, с седой головой охотник. — Мне бабка тоже много чего говорила, да ты и сам знаешь. — Он окинул холодным взглядом группку геодезистов, остановился на девчонках и улыбнулся. — Предупреждал же вас Тимофей Степанович, — он кивнул на своего напарника, — гиблые тут места и нечего сюда соваться, кабы не мы, вас бы тут с потрохами сожрали, вишь, как оголодали, бестии.