Игры викингов - Александр Мазин

– Ты храбро бился, – сказал ярл, вкладывая меч в бесчувственную ладонь и соединяя на рукояти омертвевшие пальцы. – Один примет тебя!

И вскрыл бедняге горло.

Акт милосердия. У дренга не было никаких шансов. Собственно, у остальных шансов тоже было немного. Голый скалистый берег. Высоченный клиф, уходящий в небо. Обломки драккара. И одна случайно уцелевшая бочка с пивом – на всех. Хватит, чтобы протянуть пару дней.

– Плохая скала, мне не взобраться, – с огорчением сообщил Свиди.

Печально. Свиди лазает лучше всех. И если он сказал «не смогу», значит, никто не сможет.

– Что ж, поищем другое место, – спокойно отозвался Хрогнир Хитрец.

Их осталось пятнадцать. Все вооружены. И богаты. Кетильфаст ухитрился не просто выбросить драккар на берег, но сделать это так, что все его содержимое оказалось либо на суше, либо совсем уж на мелководье. Так что вся добыча осталась при хирде. Всё оружие и все припасы. Уцелел даже родовой стяг Хрогнира с восьминогим жеребцом. Всё, кроме воды. Одна бочка пива – вот и все, чем можно утолить жажду. И еще у них теперь нет драккара. Зато и врагов на хвосте тоже нет. Конунг не рискнул повторить смертоубийственную скачку «Слейпнира».

Глава двадцать вторая

Игровая зона «Мидгард». Александр Первенцев. Бой до смерти

– Келль, Ворчун, Вигфус, идете налево. Искать воду и путь наверх. Дахи, Свиди, Сандар, – направо. То же самое, – распорядился ярл. Глянул на солнце: – Далеко не забирайтесь. К полудню ждем вас здесь.

– Если тюлень попадется, бить? – спросил Вигфус Лысина.

– Нет. Еды у нас вдосталь.

– А если люди? – спросил Вигфус. – Брать?

– А сам как думаешь? – фыркнул Кетильфаст. – Хорош зады чесать! Шевелитесь!

– Постойте!

Мрачный Грейпюр глядел на ярла исподлобья:

– Хочу напомнить, Хрогнир-ярл. Сандар оскорбил меня. Назвал псом. Я убил бы его сразу, но ты сказал, что мы в море. Теперь мы на суше.

– Ты в разуме, Грейпюр? – изумился Хрогнир. – Нас осталось пятнадцать. И у нас больше нет драккара. Есть дела поважнее, чем твоя обида. Да ты и сам назвал Дахи псом.

– Это так, назвал. Но Сандара – не называл. Он оскорбил меня. И это оскорбление нестерпимо. Я смою его кровью. Неужели, ярл, ты встанешь на сторону дренга против своего старого и верного товарища?

– Ты – в своем праве, Крикун, – неохотно признал ярл. – Может, согласишься на виру? Скажем, две марки? Это очень много за единственное слово!

– Я добавлю три, – вмешался Дахи. – Сандар спас меня!

– И меня! – напомнил Медвежья Лапа, становясь рядом с Саньком. – И вспомни, ярл: без него мы не взяли бы виру с тех ливов. Тебе пришлось бы самому заплатить за нас.

– Ты согласен на виру в пять марок, Крикун? – спросил Хрогнир.

– Нет. Только кровь! – отрезал Грейпюр. – К тому же, – практично добавил он, – кольчуга этого дренга стоит больше пяти марок, и он ее не заслуживает.

– Что ж. Тогда я объявляю хольмганг!

– До смерти! – уточнил Грейпюр.

– До смерти, – подтвердил Хрогнир.

– Ярл, это несправедливо! – вмешался Кетильфаст.

– Не спорь, кормчий, – ответил вместо ярла Торд Сниллинг. – Не нам оспаривать законы богов. Ты можешь встать на место Сандара, если хочешь и если он согласится.

– Нет! – возразил Хрогнир. – Ты – мой хольд! Я запрещаю!

– Ну, дерзкий дренг, выбирай оружие! – ухмыльнулся Грейпюр. – И место!

– Меч и щит! – сразу решил Санёк. – А место… – Он огляделся. Неширокий пляж: – даже не пляж, а нагромождение камней разных размеров. Санёк вообще не представлял, как тут можно сражаться. А что там? Кажется, отмель? Мелководье и песок проглядывает. Правда, маленькая совсем, пара десятков квадратных метров, не больше. Не поманеврируешь особо. Зато она освещена солнцем, а здесь – тень от скал. Добежать туда первым и эвакуироваться? И выдать себя? Хотя почему выдать? Может, с этого пляжа вообще нет выхода?

«Но точно ты не знаешь, – сказал себе Санёк. – И еще ты знаешь, что тебе не победить Грейпюра в честном бою. Да какой может быть честный бой между тобой и хольдом, сумевшим выжить в сотне битв?» Победить нельзя, но можно обыграть. В этом преимущество Санька. Грейпюр уверен в своей победе. Ну и что? Кнут Костедробитель тоже был сильнее. И тоже был уверен в победе. Но я его убил. Вот только вряд ли Грейпюр купится на тот же прием. Схватись они с Костедробителем, Крикун бы сам раздробил ему кости.

– Решай быстрее! – поторопил Грейпюр. – Ты всё равно умрешь. К чему тянуть?

– Вон та отмель, – Санёк вытянул руку.

– Прекрасный выбор! – похвалил Торд Сниллинг. – Понравится богам. А я сочиню красивую вису о твоей смерти.

Похоже, никто не сомневался в исходе поединка. И все молчаливо одобряли это убийство. «Хотя почему убийство? Для викингов смерти нет», – напомнил себе Санёк, подхватил щит и зашагал к отмели. Вернее, запрыгал с камня на камень.

Грейпюр опередил его. Хольд скакал по камням с лихостью горного козла. В паркуре ему бы цены не было. Нет, правильно Санёк не стал драться на пляже.

Думай, парень, думай. Тебе нужна какая-нибудь охренительная хитрость…

Камни стали покрупнее, Санёк поднатужился и обогнал Крикуна. Ему это было важно. Появилась идея.

Грейпюр соревноваться не стал. Зачем? Окончательная победа всё равно за ним.

Воды на отмели оказалось – по щиколотку. Нормально. Теперь надо грамотно сыграть. У Санька ровно один шанс, второго не будет.

Он извлек из ножен меч… И вдруг уставился поверх левого плеча викинга, изобразив удивление с оттенком презрения.

– Что так смотришь, щенок? Узнал свою смерть?

Грейпюр держался уверенно. Настоящий мачо. И силушки – на двух таких, как Санёк. Так что это не наглость, не обычное бахвальство викинга, а вполне здравое рассуждение.

Прокатит или не прокатит? Достаточно ли он самоуверен? Достаточно ли презирает воинское искусство Санька, чтобы купиться?

Если Грейпюр не купится, Саньку останется надеяться лишь на удачливость химеры. Ну там, споткнется хольд, или шнурок у него развяжется. Угу. Или метеорит с неба упадет прямо на макушку Грейпюрова шлема. Увесистый такой: пуда на полтора. Меньшим, пожалуй, этакого бугая не оглушить. Тем более – шлем качественный.

Не торопится, гад. Удовольствие получает. Куражится. Опытный боец противника просчитывает на раз. Вот и Санька он просчитал. И счел проигравшим. Как там, в Библии? «Мене, мене, текел, фарес…» – подсказала безупречная память. «Взвешен, исчислен и найден слишком легким» [4].