Семья О’Брайен - Лайза Дженова

Он этого не планировал. Он планировал проработать тридцать пять лет и выйти в отставку молодым, в пятьдесят пять, чтобы пожить заслуженной счастливой жизнью с Роузи, порадоваться внукам, заработать полную пенсию, которой им обоим хватало бы, а потом хватило бы Роузи, в старости, когда его не станет. Он не дотянет до пятидесяти пяти. Даже близко. Получит частичную пенсию, возможно, что-то по инвалидности. А может, и нет. Использует свой больничный – и то, что, может быть, отдадут ему по щедрости сослуживцы. А потом что? Роузи будет все еще молодой женщиной, а содержать ее будет некому. И медицинские расходы, которые предстоят Джо, могут стоить им всего.

Он не хочет идти домой и рассказывать Роузи, что происходит. Не хочет опять приносить в ее мир дурные вести. Ему невыносимо быть источником ее боли. И дети их переживают из-за этого чудовищный, невообразимый ад. Джо всю жизнь защищал Бостон, но самим своим существованием причинил вред собственным детям. Если только медицинская наука чего-нибудь быстро не придумает, Джей Джей и Меган умрут из-за него молодыми. Свет в душе Джо тускнеет всякий раз, как он осознает, что это правда, это убивает его понемножку каждый день.

«Время года сейчас суровое». Джо точно знает, о чем толкует Донни. Январь, только что кончились праздники, время семейных встреч и подарков для большинства, но для других – время невыносимой депрессии. Холодно, темнеет к половине пятого. Джо и Донни за годы выезжали на множество самоубийств, и зима, как ни печально, самое популярное время. По этой части своей работы Джо скучать не будет. Обнаружение тел. Иногда частями. Подросток с передозом героина. Мать семейства выпивает весь пузырек прописанных ей таблеток. Отец прыгает с Тоубина. Коп сует себе пистолет в рот.

Вот так бы он и поступил, если бы в его планы входило самоубийство.

Глава 26

Джо и Роузи сидят в юридической конторе Кристофера Каннистраро, ждут, когда он договорит по телефону. Крис – знаменитый «юрист по авариям» в больнице Ревира, но еще он занимается недвижимостью, семейным правом и инвалидностями. Его до тошноты слащавый рекламный ролик крутят днем по телевизору: Крис крупным планом, с зализанными гелем волосами и блестящим лицом, таращится в камеру и клянется, что будет драться, если вы или кто-то, кого вы знаете, пострадает от несчастного случая. Джо думает, что Крис хотел звучать искренне и решительно: такой благородный защитник страждущих, но казался очень скользким типом.

Только Джо в жизни не пошел бы к юристу, которого не знает от сотворения мира. С юристами, за исключением окружных прокуроров, он себя чувствует не в своей тарелке. Прокуроры на той же стороне, что и полиция, поэтому у Джо к ним никаких вопросов. А остальные в лучшем случае кажутся Джо жадными, без умолку стрекочущими мошенниками. Хуже всех судебные адвокаты. Джо знает, что они – необходимый винтик в машине правосудия, но это не мешает крови Джо закипать всякий раз, как они вытаскивают какого-нибудь мерзавца на основании нелепого нарушения процедуры, хотя все, у кого есть хоть одна клеточка мозга, понимают, что тот виновен. И вся работа полиции идет прахом, потому что какой-то адвокат со сбитым моральным компасом, одетый в дешевый костюм, думает, что он – звезда «Закона и порядка». Джо искренне не понимает, как они спят по ночам.

Но Крис не судебный адвокат. Они с Донни познакомились в Стране Чудес, ставили вместе на собачьи бега и отмечали выигрыши пиццей в «Сантарпио». Крис помогал Донни с разводом, добился для него совместной опеки и уберег от финансового изнасилования, которое замышляла бывшая жена Донни. Если Донни доверяет Крису, Джо все устраивает. Еще один отзыв ему не нужен.

Стол Криса завален таким количеством скоросшивателей, что Джо видит его только выше плеч. На Крисе серый костюм, белая рубашка и синий галстук, за правое ухо заложен карандаш, он читает что-то с экрана своего допотопного компьютера, пока слушает, что ему говорят по телефону, громко вставляя временами «ага» и «неа». Книжный шкаф рядом с Джо забит впечатляюще выглядящими справочниками. Джо гадает, читал ли Крис хоть один, или они тут просто для показухи. И подозревает, что верно второе.

Джо смотрит на часы, и Крис это замечает. Он поднимает указательный палец и сообщает человеку, с которым говорит, что ему нужно идти.

– Простите, что так вышло, – говорит Крис, поднимаясь и протягивая руку сперва Роузи, а потом Джо.

– Без проблем, – отвечает Джо. – Спасибо, что приняли нас.

Крис вытаскивает из верхней стопки папку и просматривает бумаги, лежащие в ней. Потом захлопывает папку, кладет ее обратно на стопку и барабанит пальцами по столу, словно играет гаммы на пианино, такое беззвучное музыкальное вступление.

– Так, – наконец произносит он. – Это не совсем моя сфера, но я честно сделал домашнее задание и рассмотрел все ваши возможности. Вот что у вас есть. Вы отдали службе двадцать пять лет. Теперь вы на бумажной работе. Не знаю, сколько вы еще сможете работать, но вам нужно уйти, прежде чем вас уволят. Подчеркну это дважды. Если вас уволят, вы ничего не получите. И да, у нас теперь есть закон о запрете генетической дискриминации, и мы можем подать на них в суд, но вы едва ли хотите провести время, которое у вас есть, общаясь со мной.

Этот закон запрещает работодателям увольнять служащих на основе генетической информации. Хотя, конечно, по-прежнему законно уволить кого-то, кто не может безопасно и эффективно исполнять свои обязанности. Как Джо.

– Нет, не хочу. Уж не обижайтесь, – говорит Джо.

– Слушайте, да я чаще всего сам бы с собой не общался. Так что уходите, прежде чем вас уволят.

Джо кивает.

– Сначала израсходуйте весь больничный. Сколько у вас?

– Десять месяцев. Наверное, смогу получить еще у сослуживцев[14].

– Тогда вы уйдете по инвалидности. Получите тридцать процентов пенсии.

– Тридцать? И все?

– Боюсь, что так.

Джо смотрит на Роузи, на ее открытый в безмолвном изумлении рот, на посеревшее лицо. Он догадывается, что у него самого вид такой же обалдевший. Пенсия по полной выслуге лет – это восемьдесят процентов. Они едва сводят концы с концами на то, что он сейчас приносит домой. Прибавки не было многие годы. Тридцать процентов. Как Роузи будет на это жить? Он не думал, что получит полную пенсию, но надеялся на что-то большее. Двадцать пять лет самопожертвования и службы, а в итоге всего тридцать жалких процентов. Джо не знает, плакать ему или посмотреть тяжелым взглядом на полку с книгами возле прилизанной головы Криса.

– Твою мать, – говорит Джо.

– Я вас понимаю. К несчастью, это еще не самое худшее, вот в чем беда. Учитывая, что вас ожидает в смысле здоровья, и предполагая, что вам понадобится уход, вся ваша пенсия по отставке, как бы мала она ни была, уйдет, в конце концов, лечебнице или государственной больнице, если вы попадете туда.

Крис делает паузу.

– Если вы по-прежнему будете женаты.

Крис снова барабанит пальцами по столу, наигрывая на невидимых клавишах тревожную музыку, и ждет. Джо скребет щетину на щеках и трет глаза. Он повторяет про себя, что только что сказал Крис, пытаясь выяснить, что из этого было наиболее непонятным.

– Вы о чем? – спрашивает Джо.

– Я о том, что единственный способ уберечь вашу тридцатипроцентную пенсию от того, чтобы она полностью ушла лечебнице или больнице, это развестись. Переписать свою пенсию полностью на жену, передать ей бумаги на дом и остальное имущество. Короче говоря, оставить вас ни с чем, а Роузи отдать все. Иначе вы всего лишитесь. У вас все заберут.

Джо и Роузи в ужасе молчат. Джо думал, что шел на эту встречу с открытыми глазами, готовый ко всему, способный принять какое-то трудное юридическое решение относительно их будущего. Инвалидность. Участие юриста. Распоряжения на будущее. Питание через трубочку. НР – Не Реанимировать. Но такого он не ожидал. Он чувствует, что совершенно не был к этому готов, словно ждал поезда, который по расписанию прибывал на восточный путь, а их снес идущий на запад товарняк, которого они даже не видели.

– Нет, – говорит Роузи, скрещивая руки. – Этого мы делать не будем. Мы не можем развестись. Должен быть другой путь.

Джо какое-то время обдумывает новую информацию, сценарий, который он не рассматривал раньше, хотя надо было. И кивает сам себе. В этом никакой, мать его, справедливости, но это верное решение. Он не потащит Роузи с собой на дно. Если, разведясь, он может ее защитить и обеспечить, как бы несправедливо и не по-людски это ни было, он так и сделает. Он отказывается оставлять ее вдовой, да к тому же еще и разоренной.

– Это только на бумаге, крошка.

– ТЫ с ума сошел? Нет. Это нелепо. И это грех. Мои родители в гробу перевернутся.

– Ни в наших сердцах, ни перед очами Господа это не будет правдой. Думаю, нам надо послушать Криса.

– Ни за что. Я с тобой не разведусь, Джо. Это безумие. Думаю, нам надо еще с кем-то поговорить. Этот не понимает, что творит.