Эмма - Джейн Остин

The compliment was just returned, coldly and proudly; and, under indescribable irritation of spirits, she was then conveyed to Hartfield.

Он высокомерно, холодно, сквозь зубы, ответил, и она, в неописуемо раздраженном состоянии духа, проследовала в Хартфилд.

There she was welcomed, with the utmost delight, by her father, who had been trembling for the dangers of a solitary drive from Vicarage Lane—turning a corner which he could never bear to think of—and in strange hands—a mere common coachman—no James; and there it seemed as if her return only were wanted to make every thing go well: for Mr. John Knightley, ashamed of his ill-humour, was now all kindness and attention; and so particularly solicitous for the comfort of her father, as to seem—if not quite ready to join him in a basin of gruel—perfectly sensible of its being exceedingly wholesome; and the day was concluding in peace and comfort to all their little party, except herself.—But her mind had never been in such perturbation; and it needed a very strong effort to appear attentive and cheerful till the usual hour of separating allowed her the relief of quiet reflection.

Там ее с восторгом встретил отец, который трепетал за нее, рисуя себе опасности одинокой поездки от Пастырской дороги — крутой поворот, о котором подумать жутко, — карета в чужих руках — добро бы, Джеймс — а то посторонний кучер... Там, казалось, только и не хватало ее приезда, чтобы все пошло на лад; мистер Джон Найтли, устыдясь того, что поддался дурному настроению, был сама доброта и предупредительность и так старался ублаготворить тестя, что — хоть, правда, не изъявлял особой готовности выкушать с ним за компанию мисочку овсянки — охотно соглашался признать несравненные ее достоинства; день завершался в мире и благополучии для всех в их маленьком кружке, кроме нее. Небывалое смятение царило в душе ее, и ей с большим усилием удалось вести себя как ни в чем не бывало и поддерживать разговор, покуда урочный час отхода ко сну не принес с собою желанную возможность поразмыслить обо всем наедине.

CHAPTER XVI

Глава 16

The hair was curled, and the maid sent away, and Emma sat down to think and be miserable.—It was a wretched business indeed!—Such an overthrow of every thing she had been wishing for!—Such a development of every thing most unwelcome!—Such a blow for Harriet!—that was the worst of all.

Волосы закручены были в папильотки, горничная отпущена, и Эмма уселась думать и терзаться. Прескверная вышла история!Рухнуло все чего она добивалась!Сбылось все, чего хотела бы избежать!..Какой удар для Гарриет!Вот что было хуже всего.

Every part of it brought pain and humiliation, of some sort or other; but, compared with the evil to Harriet, all was light; and she would gladly have submitted to feel yet more mistaken—more in error—more disgraced by mis-judgment, than she actually was, could the effects of her blunders have been confined to herself.

Все в этой истории было так или иначе тяжело и унизительно, но в сравнении со злом, причиненным Гарриет, остальное выглядело несерьезным; она бы согласилась теперь еще сильнее страдать от сознания, что ошибалась и упорствовала в своем ослепленье, что позорно просчиталась, — лишь бы последствия ее оплошности не коснулись никого, кроме нее самой.

"If I had not persuaded Harriet into liking the man, I could have borne any thing.

— Все бы не страшно, если бы я не навязала Гарриет нежных чувств к этому господину.

He might have doubled his presumption to me—but poor Harriet!"

Я бы вытерпела его наглые притязания, пускай бы он хоть удвоил их. Но бедная Гарриет!

How she could have been so deceived!—He protested that he had never thought seriously of Harriet—never!

Как могла она так обмануться!..Он утверждал, будто никогда серьезно не думал о Гарриет — никогда!

She looked back as well as she could; but it was all confusion.

Она напрягала память, вглядываясь в прошлое, но там все смешалось.

She had taken up the idea, she supposed, and made every thing bend to it.

Ею овладела единая мысль, и под эту мысль подлаживала она все остальное.

His manners, however, must have been unmarked, wavering, dubious, or she could not have been so misled.

Впрочем, и он, должно быть, держался неопределенно, двусмысленно, неуверенно, иначе не ввел бы ее в подобное заблуждение.

The picture!—How eager he had been about the picture!—and the charade!—and an hundred other circumstances;—how clearly they had seemed to point at Harriet.

Портрет!..Как воодушевлен был он портретом!И шарада!И сотня других примет — как ясно, кажется, указывали они на Гарриет!

To be sure, the charade, with its "ready wit"—but then the "soft eyes"—in fact it suited neither; it was a jumble without taste or truth.

Правда, в шараде упоминался «быстрый ум», но ведь и «томные глаза» — тоже, строго говоря, она не подходила ни к одной из них — какая-то путаница, безвкусная и бессмысленная.

Who could have seen through such thick-headed nonsense?

Подите-ка разберитесь в этой топорной белиберде!..

Certainly she had often, especially of late, thought his manners to herself unnecessarily gallant; but it had passed as his way, as a mere error of judgment, of knowledge, of taste, as one proof among others that he had not always lived in the best society, that with all the gentleness of his address, true elegance was sometimes wanting; but, till this very day, she had never, for an instant, suspected it to mean any thing but grateful respect to her as Harriet's friend.

Конечно, она замечала, особенно в последнее время, что он с нею преувеличенно любезен, однако принимала это лишь за манеру держаться, но неумение взять верный тон, недостаток тонкости и вкуса, лишнее свидетельство того, что ему доводилось вращаться в не лучшем обществе, что при всей галантности его обращения ему порою недостает подлинной изысканности; но ни на минуту до сего дня не приходило ей в голову, что за всем этим кроется не просто благодарное уважение к ней как другу Гарриет, а что-то иное.

To Mr. John Knightley was she indebted for her first idea on the subject, for the first start of its possibility.

Мистеру Джону Найтли обязана она была первым проблеском света на этот счет, первою мыслью о том, что это возможно.

There was no denying that those brothers had penetration.

Спору нет, братьям нельзя было отказать в проницательности.

She remembered what Mr. Knightley had once said to her about Mr. Elton, the caution he had given, the conviction he had professed that Mr. Elton would never marry indiscreetly; and blushed to think how much truer a knowledge of his character had been there shewn than any she had reached herself.

Ей вспомнилось, что говорил ей однажды про мистера Элтона мистер Найтли, как остерегал ее, как настаивал, что никогда мистер Элтон не женится опрометчиво, — и ее бросило в краску при мысли о том, сколь же верно судил он о человеческих свойствах викария и как ему уступала в этом она.

It was dreadfully mortifying; but Mr. Elton was proving himself, in many respects, the very reverse of what she had meant and believed him; proud, assuming, conceited; very full of his own claims, and little concerned about the feelings of others.

Как ни обидно, выходило, что мистер Элтон вовсе не тот, за которого она его принимала, а во многих отношениях — прямая противоположность: чванливый, заносчивый, тщеславный, с непомерными претензиями и полным пренебрежением к чувствам других.

Contrary to the usual course of things, Mr. Elton's wanting to pay his addresses to her had sunk him in her opinion.

Вопреки тому, что происходит в подобных случаях обычно, мистер Элтон своими поползновениями ухаживать за нею только уронил себя в ее глазах.

His professions and his proposals did him no service.

Его признания и домогательства сослужили ему дурную службу.

She thought nothing of his attachment, and was insulted by his hopes.

Она не придавала никакой цены его приверженности, а его притязания казались ей оскорбительны.

He wanted to marry well, and having the arrogance to raise his eyes to her, pretended to be in love; but she was perfectly easy as to his not suffering any disappointment that need be cared for.

Он подыскивал себе хорошую партию и, дерзнув в непомерном самомнении обратить свои взоры к ней, прикинулся влюбленным, но она была покойна за него — обманутые надежды не причинили ему мук.

There had been no real affection either in his language or manners.

Ни в речах его, ни в манере не было и следа истинного чувства.

Sighs and fine words had been given in abundance; but she could hardly devise any set of expressions, or fancy any tone of voice, less allied with real love.

Вздохов да красивых слов ей досталось в изобилии, но ни одно выражение лица его, ни единая нотка в голосе не имели ничего общего с искреннею любовью.

She need not trouble herself to pity him.

Не стоило утруждать себя сочувствием мистеру Элтону.

He only wanted to aggrandise and enrich himself; and if Miss Woodhouse of Hartfield, the heiress of thirty thousand pounds, were not quite so easily obtained as he had fancied, he would soon try for Miss Somebody else with twenty, or with ten.

Его лишь прельщала мысль обогатиться и возвыситься, и, коли заполучить мисс Вудхаус из Хартфилда, наследницу тридцатитысячного состояния, оказалось не так-то просто, значит, он в самом скором времени посягнет на двадцать или десять тысяч какой-нибудь мисс Икс.

But—that he should talk of encouragement, should consider her as aware of his views, accepting his attentions, meaning (in short), to marry him!—should suppose himself her equal in connexion or mind!—look down upon her friend, so well understanding the gradations of rank below him, and be so blind to what rose above, as to fancy himself shewing no presumption in addressing her!—It was most provoking.

Но что он посмел говорить, будто встречал поощрение, намекать, будто она знала о его намерениях и благосклонно принимала от него знаки внимания или (проще говоря) собиралась за него замуж!..Что он посмел счесть себя равным ей по рождению и уму!..Смотрел свысока на ее приятельницу, отлично понимая, кому где место ниже его, но — в слепоте к тому, что находилось выше — не понимал, какая наглость со стороны такого, как он, навязываться к ней в воздыхатели!..Вот что бесило ее.

Perhaps it was not fair to expect him to feel how very much he was her inferior in talent, and all the elegancies of mind.

Возможно, несправедливо было бы требовать от него ясного представления о том, сколь много он уступает ей в природной одаренности и духовном совершенстве.

The very want of such equality might prevent his perception of it; but he must know that in fortune and consequence she was greatly his superior.

Этого он мог не сознавать как раз по неспособности подняться до нее, но он не мог не знать, насколько превосходит она его богатством и знатностью.

He must know that the Woodhouses had been settled for several generations at Hartfield, the younger branch of a very ancient family—and that the Eltons were nobody.