Combat (СИ) - Владимир Колышкин

   Верховен понял, что "ужасно" - её любимое словечко.

   - Не волнуйтесь, госпожа Хунгертобель, вы не можете слышать шум крейсера. Между нами вакуум, в нем звуки не распространяется. Они вам только кажутся. Или в соседнем купе воет проигрыватель. Я прослежу, чтобы выключили. Хотя переборки звуконепроницаемы. Наверное, это у вас просто нервное. Мадам, прошу настоятельно, идите в каюту, лягте и успокойтесь.

   - Да-да, это нервное, - согласилась мадам Хунгертобель. - Но он так ужасно шумит. Помню, во время двенадцатидневной центаврианской войны, когда я была девочкой, нас эвакуировали, это был такой же большой корабль, "Мария-Луиза", может быть, помните? Хотя вы тогда под стол...

   Как можно деликатнее Верховен запихнул госпожу Хунгертобель в её каюту.

   - Ситуация под контролем, мадам. Мы уже договорились. Завтра нас всех отпустят.

   - Хэлло, капитан, - сказал мистер Хунгертобель.

   Верховен приветствовал старого джентльмена. Тот лежал в своей постели при мягком свете ночника, в целомудренных объятиях многочисленных подушек.

   - Что она вам говорила, небось, опять жаловалась на повара? Я ей говорю, сама виновата, а не повар. Господин капитан, на обед нам подали отличный бифштекс, картофель со сметаной, чуть приправленный чесноком, и бордо, лучше которого вряд ли найдешь так далеко от его родины. А на ужин мы ели креветки с перловкой. И все было бы хорошо. Но нет, ей еще понадобилось взять брюссельскую капусту. А от этой капусты её, знаете ли, пучит, мучают газы...

   - Ганс, что ты меня конфузишь перед молодым человеком. Сказал бы по-научному - метеоризмы. Но это здесь ни причем. Разве ты не слышишь этот ужасный гул?

   - Ничего не слышу, - сознался мистер Хунгертобель.

   - Ты глухой как пень. Я рассказывала господину капитану про корабль "Мария-Луиза"...

   - Ты бы еще вспомнила о "Титанике".

   Верховен помог леди лечь в её постель и включил "Баюшки-баю-5" - электронный прибор, показанный беспокойным пассажирам, главным образом тем, кто в первые дни круиза не может заснуть из-за перемены обстановки.

   Пожелав супругам Хунгертобель спокойной ночи, Верховен кинулся догонять Ульпиду Баянову. Поскольку она уже порядком оторвалась, ориентироваться пришлось по запаху. Следуя в кильватере Ульпиды Баяновой, Макс чувствовал её запах - запах опавших, прелых листьев. Наконец он догнал её. Она была в ночной сорочке, слава богу, не прозрачной. Сомнамбула поднялась на смотровую палубу. Отсюда хорошо был виден крейсер, висевший в пространстве практически рядом, в четырех гектометрах. Громадная зловещая глыба, усеянная огнями. Теперь понятно, почему Ульпида пришла сюда. Крейсер тоже своего рода небесное тело.

   И тут Верховен увидел до предела растянутую гармошку штормтрапа, временно соединявшего оба корабля в единое целое. Вот она причина звука! Гул машин крейсера передавался через трап! Примерно, как глухой Бетховен мог слышать звуки рояля посредством трости, уткнув один её конец в рояль, к другому прижавшись подбородком.

   Первый капитан отдал должное слуху госпоже Хунгертобель. Надо будет при случае извиниться и сказать, что она была права.

   Тем временем сомнамбула завершила свой мистический обряд и направилась обратно. Верховен проводил Ульпиду до её двухместной каюты, и когда та легла в койку, заботливо укрыл её простыней. Соседка Ульпиды выглянула из-под одеяла. Увидев, что это командир лайнера, она сбросила маскировку и спросила страшным голосом:

   - Господин капитан, вы не в курсе, когда начнут насиловать женщин?

   - Насиловать? Кто?

   - Ну этот, как его?.. Полковник Базьяр со своей солдатней.

   - Я надеюсь, что до этого дело не дойдет. И мысленно прибавил: "В любом случае, вам это не грозит".

   - Вы полагаете... хм...

   Верховен устал от этих полусумасшедших старух. Идя коридором первого класса, он думал: почему они, тихо мирно прожив свои гарантированные сто лет, зачастую не выходя за околицу родных городишек, - вдруг срываются с места и летят в чертову даль, таскаясь по круизам со своими фобиями, причудами, колясками, собачками, камердинерами...

   Роскошные двери люкс-каюты N94, двухкомнатной, с джакузи и прочим, прочим, прочим, что можно купить за бешеные деньги, сторожил пес Джек. Он был совершенно голым и вел себя как все собаки: почесывался задней ногой, искался, ловя на теле несуществующих блох, вылизывался. В приливе усердия попытался лизнуть собачью радость, но не дотянулся и гавкнул с досады.

   Завидев Верховена, Джек рванулся, гремя цепью, прикованной к ручке двери, гавкнул для порядка и, виляя задом, стал ластиться, тереться об ноги капитана, подпрыгивал, стараясь лизнуть в лицо или мимолетно приласкавшею его руку.

   - Фу, Джек, лежать!

   Джек послушно лег под дверь и спросил человеческим голосом:

   - Который уже час, капитан? Скоро ли подъем? Кажется, пробили четыре склянки и вот-вот ударят пять. Замерз как собака, у вас тут сквозняки гуляют.

   Видимо Джеку было скучно коротать ночь в одиночестве. И он рад был перекинуться с кем-нибудь словом.

   - Половина пятого, мистер Джекрой... тьфу ты, Джек.

   - Благавдарю. Уже скоро! Гав-гав!

   - Передайте мое почтение мадемуазель Лу. Простите, Лупердии.

   - Непрррремноо. Ррргав! Гав! Уууууу!

   Под аккомпанемент тоскливого воя пса Джека, Верховен подумал, что бы сказали его, Верховена, подчиненные, если бы первый капитан лайнера вот так бы выл и гремел цепью под дверью Наташиной каюты? А ведь мистер Джекрой по общественному статусу был неизмеримо выше Макса Верховена. Ибо мистер Джекрой был генеральным директором межпланетной корпорации "Кентавр+", а мадемуазель Лу была всего лишь его секретаршей, одной из. Почти целый год мистер Джекрой оставался адекватен себе, то есть мистером Джекроем - магнатом, почетным и реальным членом всяких комитетов, фондов и прочего, одним словом - столпом общества. Но на время месячного отпуска хозяин и слуга менялись местами. Ничтожная девчонка, пустая, ничего не значащая, становилась госпожой, а солидный господин - её верным псом. Причем капризно требовала от окружающих называть себя полным именем - Лупердией, а своего раба - Джеком и никак иначе.

   Мистер Джекрой утверждал, что после такой терапии, снобизм надолго исчезает, как отступают приступы геморроя после сеанса лечебного вибромассажа.

   - Вот моя жизнь, - сказал себе Верховен. - Гоняться по ночам за лунатиками и подыгрывать извращенцам.

   Он зашел в полутемный бар, работавший круглосуточно. Флориан обслуживал единственного клиента. Этого парня, Хорнунга. Из-за которого поднялась вся кутерьма. Верховен из вежливости сел рядом на высокое сиденье, локтем уперся в стойку.

   - Что пьем? - спросил командир лайнера у гостя.

   - "Большую Медведицу", - ответил Хорнунг. - Хорошо тормозит. Выпейте за компанию.

   - Нет, - сказал Верховен, - слишком поздно для крепких напитков... или рано. А впрочем, Флориан, плесни мне чего нибудь послабее...

   - "Малую Медведицу"?

   - А в чем разница?

   - То же самое, только больше содовой.

   - Нет, что-нибудь из старой классики.

   - У меня есть кюрасо, - сказал бармен, - или, если вы предпочитаете, немного бенедикта.

   - Пожалуй, кюрасо.

   Флориан был толстый, лысоватый человек, с кофейным родимым пятном в полчерепа, большими покатыми плечами и презрительно-обиженным выражением на толстых лиловатых губах.

   Как истинный южанин, умеет быть чрезвычайно любезным, если только он в духе, но если не в духе, - это сущий дьявол.

   Верховен сделал глоток и прислушался к ощущениям. Вино было с превосходным послевкусием.

   - Спасибо, Флор.

   - Утренний рацион?

   - Да только полегче.

   - Когда только закончится эта чехарда? - тяжко вздохнул Флориан, выдавая заказ. - Чертов упырь - полковник - распугал всех моих клиентов.

   И бармен заурчал шейкером, смешивая превентивный коктейль для какого-нибудь смелого посетителя.

   - Я бы тоже хотел это знать, - ответил Верховен, беря заказ: чашку бульона из сублимированных кубиков и кофе.

   Нехотя цедя сквозь зубы теплый бульон, Макс взглянул в зеркало, висевшее на стене за стойкой. Из зеркала смотрел бледный автопортрет с серьезными глазами всех автопортретов. "Круглая глупая физиономия. Такого человека грех не обмануть. И еще эта дурацкая бороденка-мини: узкая полоска от нижней губы до конца подбородка. Жалкая попытка удлинить лицо, как у актера реала Брита Хогарта. Сбрею к чертовой матери, ведь у меня же правильный крепкий подбородок".

   - Вы прекрасно держитесь, капитан, - подбодрил сидящий рядом человек. Он был проницательным.

   - Вы тоже, - любезностью на любезность ответил Верховен и хотел продолжить: "хотя вам легче, у вас под рукой ходят только двое, а у меня...", но передумал. Не стоит обижать человека только потому, что сам не в духе. Однако этот дальнобойщик с чеканным профилем и густыми гладкими волосами был чем-то неприятен Максу. Наверное, тем, что в самый ответственный момент низвел его роль первого капитана до положения статиста, от которого ничего не зависит. А это так унизительно. И еще, наверное, своей силой духа и, конечно, молодостью. Интересно, сколько еще лет Верховен сможет конкурировать с такими парнями, прежде чем Наташа уйдет к одному из них? Неравный брак - это всегда унизительно.