Секретный рейд адмирала Брэда - Богдан Сушинский

Окончив свой монолог, она выждала несколько секунд, рассчитывая на реакцию старшего радиста, но тот помахал перед своим лицом руками, давая понять, что не может поддерживать разговор с ней, и потыкал пальцем в сторону наушников. Поняв, что упускает что-то очень важное, Фройнштаг тоже мгновенно вооружилась этим благом цивилизации, И тотчас же поняла, что вошла в эфир как нельзя вовремя.

— На связи контр-адмирал Людвиг фон Риттер, — услышала она характерный гортанно-хрипловатый голос, по которому способна была узнать бывшего командира «Швабенланда», даже если бы он не представился. — Мне доложили, обер-лейтенант, что у вас там что-то происходит. Представьте-ка меня этому высокому собранию.

— Мы сопровождаем американский самолет, на борту которого находится адмирал Брэд.

Фройнштаг многозначительно взглянула на вооруженного наушниками командующего эскадрой, которому уступил свое кресло штаб-сержант Адэр.

— Меня не интересует этот трусливый янки, предательски сбежавший в свое время из авианосца «Швабенланд» перед самым началом моей антарктической экспедиции. — Фройнштаг понимала, что заговорить с пилотом о бегстве Брэда со «Швабенланда» контр-адмирал фон Риттер мог только в том случае, когда был уверен, что его слова дойдут до ушей самого командующего Полярной эскадрой.

— Простите, господин контр-адмирал, тут, видите ли… попытался было урезонить его обер-лейтенант, очевидно, намереваясь сообщить, что командующий американской эскадрой уже слышит их, однако договорить ему фон Риттер не позволил:

— И как адмирала и полярника господина Брэда я тоже не воспринимаю. В свое время он дал согласие идти вместе со мной в Антарктику. А затем трусливо бежал, сославшись на то, что, дескать, это не научная, а сугубо военная экспедиция, да к тому же организованная штабом СС во главе с Гиммлером. Хотел бы я знать, на каких судах прибыл он в Антарктику сейчас, на рыбацких сейнерах?

Адмирал Брэд натужно покряхтел и старательно вытер платочком некстати вспотевший лоб командующий Полярной эскадрой. Кто мог бы предположить, что вскоре сам ты тоже придешь сюда на авианосце, причем во главе целой военной эскадры, сказал он себе. Как бы он ни относился сейчас к адмиралу фон Риттеру, правда все же находилась на его стороне. Но даже если бы Брэд был убежден в его неправоте, он все равно не решился бы вступать с ним в спор: и потому, что радиоэфир — не место для подобных полемик, и потому, что надо было и дальше сохранять инициативу за экс-эсэсовкой.

Фройнштаг понимала, каково сейчас адмиралу Брэду выслушивать язвительные замечания в свой адрес, особенно в глазах старшего радиста, поэтому она сразу же притворно прикрыла глаза ресницами, стараясь не встречаться с ним взглядом. В эти мгновения она чувствовала себя так же неловко, как и старший мастер-сержант, который, низко склонив голову, делал вид, будто внимательно рассматривает разостланную перед ним карту Антарктиды.

— И потом, в представленном мне докладе, — продолжал тем временем барон Людвиг фон Риттер, — речь шла не о нем.

— Вы нравы, господин барон. На связь со мной вышла швейцарская журналистка, сопровождающая экспедицию Брэда в составе группы иностранных журналистов.

«А ведь я ничего не говорила обер-лейтенанту о «сопровождающей эскадру группе иностранных журналистов», — подумала Лилия. — Ридберг явно готовит заместителя коменданта базы к благосклонному восприятию моего появления в среде «янки-америкашёк». Причем делает это психологически точно».

— Вы так и не назвали ее имени, Ридберг.

— Фройнштаг. Гауптштурмфюрер СС Фройнштаг. Ныне — супруга некоего швейцарского банкира, фамилии которого я не запомнил.

— Мне наплевать на фамилию банкира, обер-лейтенант, — взволнованно, явно нервничая, проговорил контр-адмирал фон Риттер.

— Как прикажете, господин контр-адмирал.

— Я спрашиваю вас не о банкире. Вы мне лучше фамилию гауптштурмфюрера повторите. Только внятно и по слогам.

— Фройнштаг, — холодно, и действительно но слогам, произнес пилот. — Гауптштурмфюрер СС из отдела диверсий Главного управления имперской безопасности. Служила под командованием самого Отто Скорцени. Это все, что мне известно.

Барон покряхтел, что-то невнятное проворчал и наконец вполне членораздельно произнес:

— Если только это действительно Фройнштаг, то, конечно же, — под командованием Скорцени. Это лучшая разведчица и диверсантка рейха, Ридберг. Лучшая. Она прошла через такие операции, в которых мало кто выживал. А под командованием Скорцени служили только такие люди. И я уверен: был бы Скорцени жив, он находился бы сейчас с нами.

Теперь уже настала очередь Фройнштаг прикусить верхнюю губу и мысленно спросить барона: «Кто вас, контр-адмирал, идиот вы эдакий, тянет за язык: «Лучшая разведчица, лучшая диверсантка!»? Однако, взглянув на адмирала Брэда, германка поняла, что тот не склонен ни язвить по этому поводу, ни в очередной раз пытаться уличать ее в шпионаже. Тем более сейчас, когда ему самому досталось от барона фон Риттера.

— Ничего нового для меня в этом нет, мэм, — услышала она из уст командующего эскадрой именно то, что желала услышать. — Мне достаточно хорошо известна ваша фронтовая биография.

— Благодарю вас, сэр.

— Мне очень хорошо известна биография этой мужественной женщины, старший мастер-сержант, — обратился Брэд к радисту, настороженно наблюдавшему за поведением этих двух странных людей.

— Не сомневаюсь, сэр.

— Но военное прошлое — это военное прошлое.

— Госпожа Фройнштаг оказала нам большую услугу, вступив в переговоры с германскими летчиками, — ответил Хастон. — Иначе они попросту могли бы нас сбить. Пока она находится на борту нашей «Кобры», нам, будем надеяться, ничего не грозит.

— Но как она могла оказаться здесь, в Антарктиде? — вновь возник в наушниках Фройнштаг голос.

— Я уже сообщил вам, господин контр-адмирал, что теперь она работает в какой-то швейцарской газете, — по тому, как пилот сказал это, Лилия почувствовала, ему стоило немалого труда, чтобы сдержать свое раздражение. — А журналисты могут бывать везде, где им заблагорассудится.

— Даже за сотню миль от полюса, на борту американского самолета? Трудно поверить.

— Мы с ней достаточно долго беседовали, господин контрадмирал, чтобы я мог усомниться в ее существовании.

— Вы могли бы связать меня с бортом этого самолета, обер-лейтенант?

— Попытаюсь.

— Сержант, — обратилась Фройнштаг к старшему радисту, — контр-адмирал намерен поговорить со мной. Это удача. Разговор с ним может решить судьбу и базы «Адмирал-Форт», и всей экспедиции.

Прежде чем выйти на связь с обер-лейтенантом Ридбергом, старший мастер-сержант вопросительно взглянул на адмирала Брэда.

— Не теряйте времени, — поторопила его журналистка.

— Считайте, что сейчас здесь командует леди Фройнштаг, — устало молвил полярник. Он вдруг почувствовал смертельную усталость от всего, что здесь происходит. Если уж нельзя было тотчас же вернуться в США, то от жизни он хотел немногого: вернуться на свое место и хотя бы на несколько минут уснуть. — Не забудьте помолить Бога, сержант, чтобы переговоры ее оказались успешными.

— Я прошу вас не оставлять отсек, сэр, — упредила его уход Фройнштаг. — Задержитесь на пару минут.

— Наши сержанты — люди воспитанные, — попробовал отшутиться Брэд, однако журналистка проявила настойчивость:

— Важно, чтобы вы лично присутствовали при разговоре с контр-адмиралом фон Риттером. Во-первых, у барона могут возникнуть вопросы к вам, или у вас — к нему, а во-вторых, у вас не должно оставаться сомнений относительно темы наших переговоров.

— Сомнений уже не возникает, — молвил адмирал, — но, пожалуй, вы правы, я задержусь.

29

Декабрь 1946 года. Антарктида.

Борт разведывательного самолета «Кобра».

Выходить на связь с германским пилотом Ридбергом старшему радисту «Кобры» не пришлось, обер-лейтенант опередил его.

— Я получил приказ заместителя коменданта «Базы-211» контр-адмирала фон Риттера вновь связаться с вами, господа, — молвил он, как только услышал голос старшего мастер-сержанта Хастона.

— Слышимость устойчивая, коллега.

— Контр-адмирал хотел бы переговорить с госпожой Фройнштаг.

— Сегодня госпожа Фройнштаг пользуется особым успехом у всех адмиралов Антарктиды.

— В чем я ни минуты не сомневаюсь. Именно поэтому пригласите ее к рации.

Хастон лениво взглянул на адмирала, затем на Лилию и неспешно, голосом дворецкого или отельного портье, добавил:

— Вообще-то, леди просила не тревожить, но если ваш адмирал возжелал видеть ее, сейчас позову.

Лилия улыбнулась. Ей нравился этот смышленый парень, и то, как он ведет себя. Из него мог бы получиться неплохой «диверсионный актер» в стиле штурмбаннфюрера Вилли Штубера[36], которого Скорцени ценил именно за его умение разыгрывать всевозможные разведывательно-диверсионные сценки, в которых Штубер, несомненно, превосходил даже первого диверсанта рейха.