Под покровом ночи. - Мэри Ройс

— Нам эта тряпка не поможет.

Соломон оглядывает мои ноги, которые тоже в кровяных разводах. А потом подхватывает меня на руки и несет обратно в ванную.

В моей голове не затихает поток мыслей. Это была такая порочная страсть, которая затмила собой все, и ничто не смогло остановить нас. Ни ненависть, от который мы оба сгорали, ни его кровоточащая рана, ни боль, которую он мне причинил. Мы как обезумевшие слились воедино. Меня это пугает и одновременно притягивает к нему еще сильнее.

Соломон освобождает меня из своих крепких объятий, и я опускаю босые ноги на холодный кафель. Не спеша разворачиваюсь к зеркалу, а он нависает надо мной со спины, будто тяжелая грозовая туча.

— Мы с тобой гармонично смотримся. Наверное, нас объединяет моя кровь, — хрипло шепчет он мне на ухо, опаляя кожу жарким дыханием.

По телу тут же начинают бежать мурашки. Я с интересом наблюдаю, как огромные ладони спускают с хрупких плеч разорванное платье, и оно стремительно падает к моим ногам, оголяя стройную фигуру. Мое внимание притягивает его укоряющий взгляд, который темнеет и сужается, напрягая и без того строгое лицо. Прослеживаю сверлящий взор змея, пытаясь понять, что же его так разозлило. И с ужасом устремляю расширенные глаза в зеркало, в котором вижу свое тело, покрытое множественными гематомами и ссадинами. Его шершавые пальцы очерчивают проступившие на шее синяки, а после мужчина нежно касается их губами, и от блаженства я рассыпаюсь на осколки. Он ничего не говорит. Да это и не нужно. Покрывая мои увечья ласковыми поцелуями, Соломон безмолвно просит прощения. И я прощаю. Изящно разворачиваюсь и, привстав на носочки, обхватываю его лицо руками.

— Все нормально. Скоро пройдет. — Я заглядываю в бушующие от злости глаза, обволакивая его мягким голосом.

— Я ведь мог убить тебя, — шипит он сквозь зубы, при этом хмуро сдвигая густые брови.

— И что же тебе помешало? — лукаво улыбаюсь.

Пальцами начинаю блуждать по высоким угрюмым скулам кровожадного бандита, а его могучие ладони обжигают мое тело касаниями. Соломон молчит. Просто прибивает меня к полу пристальным взглядом. А после резко убирает мои руки и направляется в душевую. Холодный воздух тут же пронзает беззащитную кожу в местах, где только что ее прожигали шершавыми ладонями. Я облокачиваюсь на стену, обхватив себя руками, и наблюдаю за его манипуляциями. Литые мускулы перекатываются под кожей, немного пугая меня. Он просто гигант. Во всем. Любое его движение словно в замедленной съемке — грациозно и пластично. Завораживающее зрелище. Хочется прикоснуться к нему. Боль забыта. После его натиска будто что-то щелкнуло в груди. Я больше его не боюсь, наоборот, хочу узнать его еще ближе. Я не знаю, к чему это приведет, но неосознанно тянусь к нему, как к загадочной звезде. Не хочу думать о будущем. Хочу забыться с тем, кто меня не отталкивает. Хочу чувствовать себя желанной. Даже если это самая большая ошибка в моей жизни.

— Долго будешь пялиться? Может, потрешь мне спину? — возвращает меня в реальность насмешливый голос змея.

Я уже не прячу от него наготу, а с удовольствием ловлю на себе каждый голодный взгляд. Оттолкнувшись от стенки, шагаю к Соломону под теплые струи воды. Беру в руки мыло и мягко скольжу по его спине, огибая бугры из мышц. Вырисовывая каждый изгиб его татуировки. Гипнотизируя себя плавными движениями. Смываю с него следы потасовки. Он перехватывает мою руку и, взяв мыло в свою широченную ладонь, опускается передо мной на колено. Задирая мою ногу, он аккуратно ставит ее на выступ. Я не сопротивляюсь, позволяя ему исполнить задуманное. Его прикосновения властные и требовательные. Мужчина ловко отмывает засохшую кровь и круговыми движениями аккуратно ползет вверх, оставляя нежный поцелуй на коленке, где сияет ссадина. Прикосновение губ вызывает легкое жжение, но его поцелуй словно зализывает раны. Осознание того, что этот дьявол может быть нежным, окончательно пробивает мою броню и околдовывает разум.

Его ласки неспешны. Невесомы. И тут Соломон стремительно встает, возвышаясь надо мной. Только что был у моих ног, а сейчас вновь показывает свое превосходство.

— Надо идти спать, мышка. Завтра у меня много дел. Так что не стоит дразнить своим похотливым взглядом, — хрипло шепчет мне на ухо.

Оставив на губах жесткий поцелуй, он отстраняется. Кажется, будто он забрал свой жар с собой. Даже теплые капли воды становятся холодными после того, как Соломон покидает душевую кабинку. А я вновь замираю на месте и любуюсь его телом.

Скользящими движениями мужчина вытирает влагу с кожи и, обернув полотенце вокруг бедер, выходит из ванной комнаты. Я задумчиво прикусываю губу.

Смыв остатки пены и завернувшись в полотенце, выхожу вслед за ним.

Соломон сидит на кровати спиной ко мне. Его татуировки пленяют меня своей загадочностью. Я сбрасываю полотенце и, взяв аптечку в руки, забираюсь на матрас.

— Нужно обработать. — Беру перекись и бинт, и аккуратными движениями касаюсь ранки. Он сидит неподвижно, лишь плечи вздымаются от дыхания. — Как ее звали? — вырывается у меня раньше, чем я успеваю подумать о последствиях. До боли закусываю щеку и зажмуриваюсь. Его спина моментально каменеет.

— Алиса, — хрипит Соломон. Я чувствую, как ему больно говорить об этом. Но иногда нужно говорить. Иначе это тебя сожрет изнутри. Уничтожит, как зловещий вирус.

— Расскажи мне о себе.

Мужчина неторопливо разворачивается ко мне и перетаскивает к себе на колени.

— Я был худшим ребенком в семье. Только мои ненаглядные родители не понимали, что сами сотворили из меня монстра. Они постоянно ругались, мать начала употреблять наркотики. Из-за этого отец ходил налево. А мне доставались лишь крики, маты и драки, в которые попадал и я сам. Я начал убегать из дома, лишь бы не видеть весь хаос, который они устраивали, не думая о ребенке. Я никому не был нужен. Отец вечно на работе, а свободное время тратил на шлюх. Мать постоянно находилась под кайфом. Незаметно и я связался с наркотой. У меня начались первые проблемы с законом, учебой. Но потом родители плотно взялись за мое воспитание. Мать завязала с наркотой. И вроде бы