Грех и немножко нежно - Анна Данилова

— Андрюша, ты приедешь за мной? Да? Хорошо… — по щекам ее покатились слезы. — Я жду тебя…

Она достала печенье и захрустела им… «Ну вот и все»…

Свет костра освещал лица сидящих в саду людей. На столе стояло большое блюдо с шампурами, на тарелках остывал шашлык.

— Валера, да расслабься ты… Я же сказала, что никому ничего не скажу, — сказала Ида, кутаясь в шаль. — А ты, Эмма, ешь мясо… Совсем исхудала в СИЗО…

Эмма, маленькая, худенькая, сидела, прижавшись к Петрову, и пила вино. Из дома вышел Егор Федоров, в его руках была тарелка, полная винограда.

— Вот, дамы, угощайтесь!

— Садись, Егор, у нас все есть, — сказала Ида, постукивая ладонью по сиденью стула рядом с собой. — Иди ко мне. Отдохни. Все поняли, какой ты хороший хозяин. И баньку организовал, и шашлык, и столько всего привез!

— Да, Егор, спасибо, — Валерий прижал к себе крепче Эмму. — Здесь у тебя — просто рай!

— Да брось… Обыкновенный деревенский дом! — улыбнулся Егор. — Не знаю, как вы, а я очень переживал за Иду… Липченко, конечно, неплохой парень, и с ним можно договориться, но я же не был уверен, что она ни при чем… Я вообще сначала подумал, что это она зарезала Баэра, да, ты знаешь, Ида, я тебе говорил об этом… Подумал, что он приставал к тебе или еще чего…

— Ты спятил, Егор? Ничего такого ты не думал! — нахмурилась Ида. — Ревновал ко всем, это правда…

— Если бы не Волков, мы бы ничего и не узнали об этом москвиче… — сказал Петров.

— Нотариус? — переспросила Ида. — Вот уж действительно, не расскажи он о том, что Саша собирался продать этому москвичу ресторан, никто бы и не связал его приезд с Баэром. Я только понять не могу, когда «Манвайлер» стал принадлежать Саше?

— Сергей продал ему на прошлой неделе, вернее, оформил, как дарение, конечно, чтобы платить меньше налогов. Думаю, что на этом настояла Вера, его жена. Все-таки жить на два города — не лучшая формула семейного счастья, — сказал Петров. — Уж можете мне поверить, на себе испытал… Но у меня есть сведения, что мать Саши Баэра согласилась перепродать этот ресторан родителям Веры… Ладно, поживем — увидим. В любом случае он попадет в хорошие руки, я нисколько не сомневаюсь.

— Вот вы все про ресторан… А я так и не поняла, за что этот москвич зарезал Сашу, — сказала Ида. — Что вы все темните!

— Да дело не в ресторане, — тихо произнес Егор. — И не в том, что этот москвич хотел отжать ресторан у Саши… Эта версия — для толпы, для жителей Зульштата, чтобы не травмировать Сашину мать. Саша — гей, и этот москвич — его партнер. Он приревновал его к кому-то и зарезал. Все. Голубые разборки, так сказать.

— А… — Ида прикусила губу. — Эмма, а ты чего все молчишь?

— Слушаю… — растерянно ответила Эмма. — Все в себя никак не приду… Как сон… Здесь действительно райское место.

— Костик-то твой, наверное, ищет тебя, да?

— Нет, не думаю. Я же была дома, приезжала за вещами, сказала, что уезжаю к тетке в Оренбург…

— И что твой муж? — ухмыльнулась Ида. — Обрадовался тебе?

— Да я даже и не обратила внимания…

— Да он не мужик у тебя, так… лошара… Ты уж извини… Валера, а что там по убийству Лены Тимохиной? Никого не нашли?

— Пока никого… Хотя есть одна свидетельница, которая считает, что Лена была любовницей Жоржа Маковского…

— Жоржик наш тоже исчез, между прочим! — воскликнула Ида. — Может, это он ударил ее? В порыве страсти?

Она захохотала.

— Ида, тебе уже хватит… — Егор обнял ее, забирая стаканчик с вином. — Хватит.

— А эта… племянница Людмилы? Маша? Ее-то за что убили?

— Она клад нашла, — сказал Петров. — В своем родовом склепе.

— А вы откуда знаете? — спросил Егор.

— Липченко сам нашел склеп Краушенбахов, они с помощником залезли туда и увидели, что плита каменного гроба, где предположительно находились останки Марты Краушенбах, сдвинута… Они пригласили эксперта, и он подтвердил, что плиту сдвинули уже в наше время, совсем недавно! Вот такая история.

— Значит, тот, кто помогал этой Маше искать клад, ее и убил… — протянула разочарованно Ида. — Жаль девочку…

— Ида, пойдем спать… — Егор взял ее за руку. — Пойдем, дорогая…

Когда Эмма и Валерий остались одни, Эмма допила вино и сказала:

— Как тебе удалось найти этого человека… который взял вину на себя? Ты же знаешь, что это я убила Лену…

— Нашел. Ты не думай больше об этом.

— И что мне теперь делать? Как жить?

— Довериться мне — и все.

— Но почему ты помогаешь мне?

— Я хочу быть с тобой… Я люблю тебя.

— Но так не бывает…

— Иди сюда ко мне, ты совсем замерзла…

Они разговаривали еще долго и так тихо, что их голоса легко заглушал шелест ивовой листвы и шуршанье камыша на берегу…

— …хорошо… да… Как сон…

Вера Каплер вышла из ванной комнаты потрясенная. Ее предположения оказались правильными — тест показал, что она беременна.

Она взяла телефон. Кому звонить первому? Питеру? Маме? Или все-таки Манвайлеру?

— Сережа… привет, это я… Ты где? Когда будешь дома? Да? Уже едешь? Что? А… Да так, ничего… Вернее, когда будешь в супермаркете, купи черного хлеба и творога…

По телефону такие вещи не сообщают. Разве что — маме?

— Ма? Привет рестораторам! Как погода в Зульштате? Тепло?.. Ясно… Чего звоню? Просто так… соскучилась… Как папа? Понятно…

Вера достала бутылку шампанского, фужеры, села за стол и стала ждать мужа.

Людмила и Берта выбирали себе духи в магазине «дьюти фри» в аэропорту Домодедово.

— Ты бы ущипнула меня, что ли… — сказала Людмила. — Знаешь, мне все кажется, что мы не успеем сесть на самолет, что случится что-то такое… Что нас схватят, арестуют…

— Это нервы, — сказала Берта. — За что, интересно, нас могут арестовать?

— Да ни за что…

За последние две недели перед вылетом в Берлин Людмила Роут рассталась со своим соседом и женихом Владимиром Иоффе, Берта же развелась, наконец, официально со своим мужем Тропининым.

Сумка, полная денег, которую они обнаружили сразу после похорон в сарае Людмилы, сумка, доставшаяся им в наследство от погибшей Маши, позволила им обрести свободу и претворить в жизнь свою мечту переехать жить в Германию.

Как-то вечером, крепко выпив по поводу такой находки, сестры Роут решили испытать судьбу и поздним вечером, расхрабрившись, вооружились фонарями и коньяком, отправились на кладбище — искать сокровища своего предка-пекаря. Склеп нашли быстро, воспользовавшись найденной в сумке же картой кладбища.

— Ой, господи, да я вспомнила, где он находится! — воскликнула, ткнув пальцем в карту, Людмила. — Мы же были там с отцом!

Ни темень, ни могилы, ни кресты, ни зловещий шум кладбищенской листвы не помешали им осуществить задуманное. Не чувствуя боли, царапаясь об острые кусты и траву, они расчистили проход в склеп и вползли туда на четвереньках, увидели в свете фонаря каменный гроб, навалились на каменную плиту и сдвинули ее! И обнаружили металлический ящичек, открыв который, увидели настоящие драгоценности! Золотые монеты, жемчуг, перстни с бриллиантами и изумрудами…

Решили не торопиться. Продать сокровища всегда успеют. И деньги Машины тратить не стали, решили отправиться в Берлин на разведку, все узнать о возможном переезде и, если получится, подыскать себе дом где-нибудь в Баварии…

Приехали в Москву, добрались до аэропорта Домодедово и теперь дожидались своего рейса в Берлин.

— Господи, как же хорошо без мужиков-то! Свобода! — Людмила брызнула на руку духи из флакона-пробника, понюхала. — Неплохо… Так что теперь никакого Иоффе, ни его кроликов, ни планов по приобретению коз, ни пчел, ни бройлеров, ничего… Свобода и спокойная жизнь!

— Знаешь, я читала недавно интервью с одной 109-летней дамой из Шотландии. — Берта положила в корзинку коробочки с пудрой и духами, и обе сестры направились к кассе. — Так вот, она поделилась своим секретом долгожительства: теплая овсянка по утрам и минимум мужчин!

— Золотые слова!