Вкус подчинения (СИ) - "StilleWasser"

Его слова о том, что они выйдут на новый уровень их отношений, явно были ключом. Но что это значило? Каким-то шестым чувством Гермиона ощутила, что иголки в руках Снейпа, готовые вонзиться в ее плоть, являются ничем иным, как пропуском, а сам процесс – своеобразной проверкой ее готовности… ее доверия. Возможно, поэтому Снейп медлил. Она должна была принять это решение сама. Она должна была справиться с собой, своим ужасом и дать ему знать, что примет от него любую боль… даже иглы. В конце концов, это не должно было быть столь ужасно, как рисовало ее перепуганное воображение. Всего лишь два быстрых укола… ведь так?

Гермиона заглянула ему в глаза, и за миг до того, как она согласно кивнула, лицо Снейпа смягчилось и разгладилось: он снова понял ее без слов. Медленно потянувшись, он коснулся затянутыми в перчатку пальцами ее груди, сдавливая и фиксируя ареолу, и поднес иглу совсем близко.

– Не дергайся, иначе я могу тебя травмировать, – его бархатный голос прозвучал мягко и как будто бы… ласково. – Если не можешь смотреть, просто закрой глаза.

Гермиона нервно, но решительно кивнула, покрепче ухватилась веревку и задержала дыхание в ожидании боли. Почему-то ей казалось, что игла войдет в плоть как в мягкое масло, но ощущения были такими, словно ею протыкали упругий кусок резины. Резко выдохнув, Гермиона вскрикнула от вспышки резкой боли, но та почти тут же утихла, оставив неприятное ноющее послевкусие. Кожу на щеке легонько пощекотала одинокая слеза, вызванная напряжением и страхом, но прозвучавший в тишине слегка хриплый голос нес с собой тепло и заботу.

– Ты прекрасно справляешься. Потерпи еще немного.

Сжав зубы, она всхлипнула, когда его пальцы коснулись второй груди. Почти сразу же игла резко проткнула другой сосок, и Гермиона не смогла сдержать крик. Теперь пожар боли охватил ее грудь с обеих сторон, и это на миг показалось слишком жестоким… невыносимым. Послышался звук стягиваемых с рук перчаток, и ощущение тепла чужого тела, вдруг возникшего рядом, окутало ее нежностью и успокоением.

Пальцы Снейпа легли ей на шею, мягко поглаживая, а второй рукой он ласково стер сбегающие по ее щекам слезы. Гермиона открыла глаза, желая посмотреть на него, но он стоял слишком близко, и взгляд уперся в желтоватую надпись «Queen» на его груди. Дрожь прошла по ее телу, и, словно почувствовав это, Снейп коснулся губами ее лба.

– Хорошая девочка, – низко пророкотал его голос, и Гермиона снова всхлипнула: столько ласки и теплоты в нем было. – Я горжусь тобой… твоей храбростью.

Его рука мягко коснулась ее колена и двинулась вверх, поглаживая покрытую испариной кожу. Пальцы невесомо скользнули по слегка приоткрытым половым губам, и в звенящей тишине комнаты, перемежаемой лишь тяжелым дыханием и всхлипываниями Гермионы, вдруг отчетливо раздалось влажное хлюпанье.

– Ты слышишь свое тело? – шепнул ей на ухо Снейп, пробуждая в ней безумные волны удовольствия своими неторопливыми дразнящими движениями пальцев вдоль мокрых складочек плоти. – Слышишь, как его возбудили подаренная мною боль и твой страх?

Низкий грудной стон, похожий на животный, наполнил окружающее пространство, и Гермиона испуганно уткнулась лицом в грудь Снейпа, не веря, что этот звук тоже издало ее тело. Оно, похоже, существовало отдельно от разума, если реагировало таким острым возбуждением на негативные эмоции. Хотя, на самом деле, их сложно было назвать негативными, ведь они были замешаны на подчинении и доверии, которых явно в этой смеси оказалось больше.

Гермиона закусила губу и потерлась носом о полустертую надпись на футболке Снейпа. От него по-прежнему пахло сигаретами, можжевельником и бергамотом, и этот аромат дурманил и пьянил. Северус не отстранялся, наоборот, мягко погладил ее по волосами, крепче прижимая к себе, но при этом следя, чтобы не коснуться саднящих сосков. Пальцы второй руки продолжали кружить по клитору, с каждым движением все усиливая интенсивность ласк, пока Гермиона не начала задыхаться от переполняющих ее ощущений. Подчинение и боль, тоненькими ручейками струящиеся по телу, вдруг влились в бурную реку наслаждения, управляемую чуткими нежными пальцами ее Верхнего.

Снейп чуть сместил руку, грубо вторгаясь двумя пальцами в мокрое изнывающее отверстие, и Гермиона ответила на это еще одним стоном: он словно точно знал, что ей сейчас нужно было больше всего. В мозгу слабо барахталось понимание, что он не мог прочитать ее мысли, ведь для легилименции необходим зрительный контакт, но всё тут же утонуло в новом всплеске волны удовольствия, когда пальцы внутри ее тела задвигались, резко вбиваясь и задевая самую чувствительную точку. Напряжение достигло своего пика, стенки влагалища сжались, обнимая умелые пальцы, и Гермиона, постанывая и всхлипывая, задрожала и кончила, зарывшись лицом в сгиб локтя Снейпа.

Пальцы медленно покинули набухшее мокрое влагалище и ласково погладили сверхчувствительные половые губы, будто пытаясь успокоить все еще напряженную после оргазма плоть. Затем Снейп убрал руку, и Гермиона сквозь бухающую в ушах кровь и сладкое отупение услышала странный звук, заставивший ее очнуться и вскинуть голову, чтобы проверить, не показалось ли ей. Увиденная картина была невероятной и возбуждающей: Снейп слизывал ее смазку, медленно скользя языком по своим длинным изящным пальцам и собирая всё до капельки, будто это было самое изысканное лакомство.

– Я лишь попробовал тебя на вкус, – его голос, глубокий и чуть хриплый, вызывал головокружение, будто хороший выдержанный Огневиски. – Возможно, когда-нибудь я захочу вкусить тебя… до конца. Но не сейчас.

Гермиона сглотнула, чувствуя, как пересохло во рту.

– На следующей сессии ты получишь свое наказание, которое было обещано тебе в прошлый раз и должно было состояться сегодня. Но все пошло не по плану, хотя обычно такого не случается, – добавил он, отступая на шаг и снова взявшись за перчатки. – Сначала я вытащу иглы и залечу ранки. Они немного кровоточат. И только потом освобожу твои руки. Потерпи еще немного.

Гермиона кивнула, отвернувшись. Удовольствие схлынуло, будто прибой, оставив после себя все ту же саднящую боль, а после слов о крови закружилась голова.

Закрыв глаза, Гермиона постаралась расслабиться и думать о чем-то отвлеченном, пока руки Снейпа проводили неприятные манипуляции, избавляя ее плоть от инородных предметов, дезинфицируя и залечивая ранки. Она открыла глаза, лишь когда удерживающие ее запястья веревки исчезли, и Гермиона, покачнувшись от неожиданности, соскользнула со стола прямо в руки Снейпа. Сделав шаг по направлению к креслу для посетителей, он уселся в него и устроил ее у себя на коленях. И тогда она решилась взглянуть на свои соски. Они выглядели как обычно: ни следа проколов или крови, а боль ушла, будто ее и не было вовсе. Переведя взгляд на Снейпа, Гермиона вдруг поняла, что он наблюдает за ней с легкой едва уловимой улыбкой одними кончиками губ. Это было так непохоже на его извечное холодное безразличие, что она уставилась на его лицо, будто разглядела там нечто странное.

– Все в порядке? – спросил он, заметив ее взгляд. Гермиона нерешительно кивнула, не зная, можно ли ей уже разговаривать, но решила на всякий случай не рисковать: мало ли какие наказания он припас для нее помимо иголок. Неловко поерзав на его коленях, она удивленно застыла, не веря своим ощущениям. А затем еще раз осторожно двинула бедрами, чтобы убедиться, что ей не показалось: прямо ей в ягодицы упирался его напряженный член.

«Сегодня ты возьмешь в рот мой член и проглотишь семя».

Невольно облизав губы, Гермиона снова перевела взгляд на своего Верхнего, и он опять без слов понял, о чем она думает. Сердце забилось быстрее от возможной перспективы наконец увидеть его член впервые за все проведенные им сессии.

– На колени, – мягко приказал Снейп, жестом указывая на место у своих ног, которое по праву принадлежало ей: почему-то именно сейчас, после всего случившегося, Гермиона ощутила это ярче и отчетливей, чем прежде.