Пропавший легион. Император для легиона - Гарри Тертлдав

– Почти все время – это хорошая практика для дипломата. Забудь обо мне, лучше посмотри на себя. Когда ты встал с мечом против Авшара, я был уверен, что наше знакомство на этом и прекратится. На ты победил и, кажется, знал, что делал. А теперь – это!

– Что – это? – переспросил трибун в полном недоумении.

– Ты и твои солдаты победили намдалени в учебном бою. Прекрасно. Этим ты польстил Нефону Комносу и сделал приятное Императору. Солдаты Княжества – хорошие воины; Маврикиос будет рад узнать, что теперь у него есть преданные солдаты, которые могут выстоять против них в случае необходимости. – Он поднял палец в предостерегающем жесте и ткнул в грудь Скавру. – А предан ли Императору ты? Ты разбил их, что же дальше? Ты хвастался своей победой? Нет. Ты уселся с ними за один стол, ты пьешь их вино, как будто вы с намдалени – лучшие друзья. Ты хочешь заставить Императора волноваться? Или ты думаешь, Сфранцез будет теперь относиться к тебе лучше? После той рыбки, которой он угостил тебя на банкете, – сомневаюсь! Да-да, я видел, как ты тогда маялся, а ведь пищеварение, кажется, не доставляет тебе особенных хлопот.

– Какое отношение Сфранцез имеет к… – начал Скавр и тут же замолчал, не закончив вопроса, потому что уже понял, каким будет ответ. Намдалени были наемниками, и это говорило о многом. Иностранных солдат принимает на службу не Император и не те, кто поддерживает его. Это работа чиновников и высшей столичной знати Они использовали наемников для того, чтобы сдерживать Гавраса и самим управлять Империей. Во главе же этих людей – Варданес Сфранцез.

Он выругался по-видессиански – для Тасо Ванеса, а потом по-латыни, чтобы отвести душу.

– Я вижу, теперь ты меня понял, – сказал Ванес.

– Но ведь это всего лишь пирушка… – запротестовал Скавр.

Тасо Ванес удивленно поднял брови. Комментариев больше не требовалось. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!» – трибун прекрасно помнил эти слова. Сам Цезарь, когда был молодым, попал под подозрение, потому что был знаком с Марием, возглавлявшим побежденную фракцию. А ведь Марк не отрицал своей симпатии к намдалени. Их подход к жизни напоминал тот, что был принят у римлян. Они смотрели на вещи по-деловому, не страдали чувствительной гордостью и не носились с религиозными фантазиями, как видессиане. Не было у них и мрачных мистических воззрений, как у халога. Люди Княжества делали свое дело как можно лучше, а их взгляды хорошо согласовывались с учением стоиков, столь близким Марку. Были и другие причины, которые он держал про себя.

Он ответил:

– Сейчас уже слишком поздно тревожиться, не правда ли? И потом, почему ты предупреждаешь меня? Ведь мы с тобой почти не знакомы.

Ванес громко рассмеялся; как и у Патриарха Бальзамона, смех его был веселым и немного ироничным.

– Я занимаю свой пост в этом городе вот уже восемь лет. Это, конечно, не самый большой срок. Гавтруз, например, здесь на два года дольше. Но я знаю всех, и все знают меня. Мы, послы, давно все постигли: как играть, какими трюками пользоваться, как торговаться, когда уступать, и в большинстве своем мы страшно скучаем. Во всяком случае, я. А с другой стороны, ты и твои римляне, – он увидел, как Марк вскинул брови, – новые кости на игральной доске. Тяжелые кости к тому же. Многое будет зависеть от того, что вы выбросите: единицы или двойные шестерки. – Он почесал свою куцую бородку. – Пора нам возвращаться. Сотэрик, я полагаю, не может вечно говорить о гончих собаках с кривым носом.

Он пошел к пирующим, оставив за Скавром выбор – возвращаться или уйти в свою казарму. И Марк решил возвратиться. Тасо Ванес удовлетворенно хмыкнул, когда они подошли к столам.

– Несколько рано, – сказал он. – Но не слишком. Слишком рано лучше, чем слишком поздно, иначе мы не сможем найти места для игры или же ставки будут уже не по карману.

Наблюдая за сценами, которые предстали их взору, Марк еще раз подумал о характере намдалени. Почему они любили игру – потому что верили в игрока-Фоса, которого придумали их теологи, или просто потому, что родились для азарта? Сейчас он мог держать пари на последнее – и, скорее всего, нашелся бы намдалени, готовый поспорить с ним.

Большая часть столов и скамей исчезла, а вместо них прямо на земле начертили круг для игры в кости, рулетку, расставили мишени для метания ножей, а также кегли. Как и ожидал Скавр, он увидел здесь Горгидаса. Грек был мастером игры в коттабос, в которой требовались опытность и практика. Марк сунул руку в свой кошелек и посмотрел, много ли при нем денег. Как он и думал – несколько бронзовых монет странной формы, с десяток серебряных и шесть золотых, последние чеканились размером с ноготь большого пальца. Более старые, потертые монеты были сделаны из хорошего чистого золота, а новые – с добавками серебра или меди. Формально курс их был одинаков, но трибун знал, что на рынке старые ценились куда больше.

Видессианские правила игры в кости (как он узнал за долгую зиму в Имбросе) отличались от тех, что были приняты в Риме. Две единицы («солнышки Фоса», как их называли) были самыми высокими номерами в игре. Можно бросать кости, пока не придут противоположные номера («демоны») или двойная шестерка – тогда ты проиграл. Были и маленькие ставки – сколько раз ты сможешь выкинуть кости, какие очки наберешь и так далее, в общем, все, что только сможет изобрести ум игрока.

Первый бросок был удачным. Скавр бросил кости еще три раза, дважды получив «солнце», пока наконец не выбросил «демонов». Ставка возросла, и он выиграл, правда, почти тут же все спустил – на него с усмешкой глядели две шестерки.

Крики одобрения и хлопки ладоней донеслись из круга, где играли в коттабос. На мгновение Марк оторвался от костей и увидел то, что ожидал увидеть: Горгидас стоял, широко расставив ноги, и готовился швырнуть палку в кегли, выигрывая, наверное, уже в десятый раз, никак не меньше. Если бы он не был сейчас навеселе, половина намдалени ходили бы в его должниках еще до того, как закончится ночь.

Скавр немного выиграл и немного проиграл. Он полностью сосредоточился на своем круге для игры в кости, на деньгах, лежащих рядом, и на костях, которые бросали мужские руки – руки, берущие фишки или сгребающие выигрыш. Неожиданно в круг потянулась нежная, тонкая в запястье женская рука с крашеными ногтями и изумрудным перстнем на длинном пальце. Ошеломленный Марк поднял глаза и увидел Комитту Рангаве. За спиной ее стоял Туризин Гаврас. Севастократор был одет в простую тунику и штаны и, видимо, находился здесь довольно