Любовь на краю света - Ирмгард Крамер

лапы. Я выкормил его. Поначалу Виктор помогал мне в этом, пока не решил, что придется отпустить его на волю. Диких животных нельзя приручить. Но лис находил меня всюду. Однажды Виктор застал нас вместе, после чего мне пришлось испытать на себе его гнев. С тех пор мы скрываем нашу дружбу. Лис и я. Виктор давно забыл его… я надеюсь.

Ной улыбнулся. Одной рукой он крепко держал меня, а другой — лису, тем самым как бы связывая тех, кто был ему дорог.

— Когда мы отправимся в путь, Марлен? — спросил он меня, когда мы собрались уходить, поскольку уже темнело, и мне стало не по себе.

Он крепко сжимал мои руки.

— Ты найдешь выход отсюда?

Я сглотнула.

— На мой день рождения. Не позже, — сказал он. — Как ты думаешь?

У меня было ощущение, будто мое сердце сковала железная лента.

— Хорошо, до твоего дня рождения. Обещаю тебе.

Опять обещание. О, господи! На этот раз я не стала скрещивать пальцы.

Ной коснулся моего лица и поцеловал меня, сначала в левую щеку, затем в правую, потом — глаза, кончик носа и рот.

— Это будет самый чудесный день рождения в моей жизни.

У меня внутри все сжалось от боли, когда я посмотрела на его сияющее лицо. Я была очень рада, что он не видел слез, которые текли по моему лицу, когда я старалась говорить бодрым голосом:

— Да, это будет прекрасный день рождения.

Ной был настолько воодушевлен, что его шаги ускорились. Он сгорал от нетерпения, и, казалось, вот-вот оторвется от земли. Я чувствовала себя совсем иначе. Я боялась за него.

Вдруг в лесу раздался выстрел.

Мы резко остановились. Ной сделал тревожный жест рукой, каждая его мышца была в напряжении. Кто стрелял? Что случилось? Но деревья стояли так плотно, что я ничего не могла видеть.

— Ты слышишь? — спросил Ной, и его голос звучал так, как будто у него пересохло во рту. Он отвернулся от меня и нахмурился. — Боже мой, — сказал он и пошел вперед.

— Что это?

Я поспешила за ним.

— Лис, — сказал Ной испуганно и пошел семимильными шагами с вытянутыми руками на звуки, которые мог ясно слышать только он.

Он сошел с дорожки. Кустарник и хвойные деревья чередовались друг с другом. Я держала руки перед лицом.

— Осторожно! — успела я закричать, когда деревья поредели и прямо перед Ноем оказалась яма с множеством огромных корней.

Если бы он упал туда, неизвестно, чем бы все это закончилось. Ясно, что я не могла вытащить его оттуда. Но Ной не остановился, упал на колени, исследовал края ямы, встал и снова пошел в сосновый лес.

Я вскрикнула от испуга, увидев окровавленный мех, лежавший на земле. Лис. Рядом с ним сидящий на корточках Виктор. Ной остановился.

— Марлен!.. Что ты видишь… скажи мне, что ты видишь, — умоляюще говорил он.

Но я не могла произнести ни слова. Неподвижная, как соляной столб, со слезами на глазах, я смотрела на умирающее животное и на Виктора, рядом с которым лежало ружье, смотревшего на нас.

— Ной! Что ты здесь делаешь? Вы уже давно должны быть дома.

Я посмотрела на испуганное лицо Ноя: он догадался, что случилось. Он снова задвигался, прошел мимо меня, споткнулся о корни, упал и дальше полз на четвереньках к умирающему лису, пока не дотронулся до него руками. Во мне все оборвалось. Я едва могла сдерживать себя, видя, с какой любовью он относился к своему другу. С кислым выражением лица Виктор отошел назад и смотрел в недоумении, как Ной подошел к лису и погладил сначала его морду, а потом шею. Он ощупал влажную рану, лизнул палец, почувствовал вкус крови, и на его глазах выступили слезы. Он держал руку на шее лиса до тех пор, пока он не испустил последний вздох. Лис был мертв. По лицу Ноя можно было видеть, как в нем зарождалось и крепло ощущение ужаса произошедшего. Он склонился над лисом, взял его обеими руками, положил на колени и, раскачивая его взад и вперед, зарылся лицом в мех. Зрелище было настолько душераздирающим, что слезы текли сами собой. Даже у Виктора были увлажненные глаза, и, казалось, он раскаивался в своей фатальной ошибке. Мне хотелось поддержать Ноя, но это была глубоко личная трагедия, и я не стала вмешиваться. Виктор чувствовал что-то подобное: его колени дрожали, когда он подошел к Ною и коснулся его спины. Но Ной ударил его по руке.

— Убийца! — закричал он.

25

Наконец стук в дверь комнаты Ноя прекратился. Они могли делать все что угодно, даже взорвать эту виллу, мы все равно не отпустили бы друг друга. Прижавшись друг к другу, мы лежали на кровати и плакали. Боль сотрясала все его тело. Я никогда не слышала, чтобы кто-то так отчаянно плакал. Как будто он узнал, что должен скоро умереть, что нет никакого выхода и надежды на жизнь. Сестра Фиделис сначала пыталась уговорить его по-хорошему, потом перешла к увещеваниям и, наконец, резким тоном заявила, что контракт со мной расторгнут. Наконец она попыталась обратиться к моему разуму. К разуму! Как будто он имел здесь какое-то значение. Виктор хладнокровно убил друга Ноя, хотя сам он настаивал на том, что лис пробежал перед ним, когда он охотился на куницу. Ни за что на свете я не позволила бы кому-нибудь войти в комнату. Потом я услышала голос Ансельма, который пытался поговорить с нами. Мы проигнорировали и его.

В какой-то момент Ной уснул, от горя или усталости — я не знала. Положив голову на руку, я лежала рядом и смотрела на него. Во сне он выглядел молодо, почти как ребенок, на его лице было спокойное выражение, как будто ничего больше не может случиться. Мне нельзя спать. Я не оставлю его одного. Ной нашел меня, обнял, и мои веки отяжелели.

Вдруг я почувствовала нежный поцелуй в уголок глаза, затем прикосновение руки к моей щеке, пальцы на губах и еще один поцелуй в рот. Я открыла глаза.

Ной слегка улыбался. Он выглядел усталым и бледным, но уже не таким грустным. Мне показалось, что он смирился со смертью лисы, смирился с жизнью и смертью. Он принял неизбежность произошедшего.

О лисе Ной больше не говорил ни слова. Он взял меня за руку, и я ждала, что он скажет: «Пошли!» Но он не сказал, поцеловал меня и повел из своей комнаты вниз через бесчисленные коридоры в