Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны - Александр Помогайбо

Конечно, солдата спросят его боевые товарищи: «Где ты видел, чтобы немец топтал наши земли?» Наш боец отмахнется: «Вы ничего не понимаете, это — чисто наступательная песня».

Бойцы не унимаются: «Это же мы топчем чужие земли. Выходит, это ты нас считаешь грабителями и насильниками?»

Боец молчит и думает: «Вот гад Соловьев-Седой! Ведь поручили ему наступательную песню написать, а написал оборонительную».

А бойцы свирепеют. Их раньше насильниками никто не называл. Начинается самосуд. Народ в 1941-м был крестьянский, закаленный в драках деревня на деревню, без свинчатки или гирьки в Красную Армию служить не ходил.

Прибегает лейтенант: «Отпустите его! Вы что, озверели?» Бойцы потрясают в воздухе кулачищами: «Он нас, сука, называет душителями детей». Лейтенант отправляет то, что осталось от бойца, для разбирательства в соответствующие органы. Органы начинают выяснять, кто заказал эту вредительскую, антисоветскую песню.

Каким же будет их удивление, когда они установят, что заказал эту песню сам Сталин!

Да, Суворов-Резун так и пишет:

«Сталину в ФЕВРАЛЕ 1941 года понадобилась песня о великой войне против Германии. И Сталин такую песню заказал — вот что главное».

Итак, по Суворову-Резуну, главное — Сталину понадобилась не наступательная, а оборонительная песня.

Опять Суворов-Резун странным своим способом убеждает нас в миролюбии советского вождя.

Разъяснив читателю таким образом, какой видел будущую войну Сталин, Резун задает читателю вопрос: «Почему Сталин выгрузил в западных военных округах много сапог?» Этому у него посвящена вся первая глава.

«Под прикрытием Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года миллионы солдат из внутренних округов двинулись к границам, а кожаные сапоги для них уже сгружали на железнодорожных станциях вблизи границ. На станции Жмеринка, например, в начале июня 1941 года кожаные сапоги выгружали из вагонов и укладывали в штабеля у железной дороги под открытым небом».

Казалось бы, это говорит о намерении Сталина начать войну. Раз сгружали много сапог, то не иначе как для похода на Запад.

Но для тех, кто так подумал, Суворов-Резун припас сюрприз. В его книге «Ледокол» есть такие строки:

«Маршал Советского Союза С. К. Куркоткин: «Воинские части, убывшие перед войной к государственной границе… увезет с собой весь неприкосновенный запас обмундирования и обуви» (Тыл Советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне. 1941–1945 гг. С. 216)».

В любой книге по истории Великой Отечественной войны мы можем найти информацию, что в мае — июне 1941 года, в связи с концентрацией немецких войск на границе, в западные районы страны перебрасывалось несколько армий. Ничего нового Суворов-Резун не открывает. Перебрасывались армии с запасами — и это давно известно.

Но почему наш советский разведчик Суворов-Резун акцентирует внимание именно на сапогах? А потому что это не наступательное вооружение. Это просто часть солдатского обмундирования. Саперными лопатками и пряжками иногда еще можно повоевать, сапогами — никогда.

Как же тонко наш советский разведчик обращает внимание читателя на миролюбие внешней политики Советского Союза и его ленинского Политбюро!.. К тому же ветераны знают, что «переобувания из кирзовых сапог в яловые» в 1941 году «для похода на Европу» не могло быть, поскольку кирзовые сапоги появились лишь во время войны; изобретатель сапожной кирзы получил Сталинскую премию первой степени. Читатель опять «аргументами» Резуна убеждается в миролюбии Сталина.

Следующую главу этой книги Суворов-Резун называет так: «Почему Сталин уничтожил стратегическую авиацию?»

Вопрос наводит на мысли. И на хорошие мысли! Была у Сталина стратегическая авиация для нападения на другие страны, а он ее уничтожил. Из миролюбия, во имя мира на земле.

Раньше, до Суворова-Резуна, все мы наивно полагали, что Сталин только и строил громадные самолеты

— разные там тяжелые бомбардировщики ТБ-3, многомоторные «Максимы Горькие» и длиннокрылые РД. А оказалось, он их уничтожал.

Ленин ему оставил стратегическую авиацию, передал из рук в руки с заветом: «Береги, Коба, стратегическую авиацию пуще партийного билета», — а Сталин, как только похоронил труп Ильича в Мавзолее, тут же накинулся на стратегическую авиацию.

Выглядело это, наверно, так. С криком «Я т-тебе покажу, стратегическая авиация!» Сталин метался с топором от одного самолета к другому, кромсая их в щепы. Не выносил Сталин стратегической авиации. Как увидит какой-нибудь большой самолет, так и выдыхает свистящим шепотом: «Не-на-вижу…» А зря.

Суворов-Резун его за это теперь журит, приводя фотографию. Под фотографией Суворов-Резун написал: «Бомба весом в пять тонн для бомбардировщика ТБ-7. Если бы Сталин отдал приказ строить ТБ-7, то в ночь на 23 июня 1941 года сотни ТБ-7 могли высыпать на Берлин тысячи тонн бомб. А 24 июня повторить…»

Читателя это мнение Суворова-Резуна озадачивает. С чего это Сталину тратить тысячи бомб на жилые кварталы Берлина, когда бомбы нужны на передовой?

«Имея тысячу неуязвимых ТБ-7, — считает Суворов-Резун, — любое вторжение можно предотвратить. Для этого надо просто пригласить военные делегации определенных государств и в их присутствии где-то в заволжской степи высыпать со звенящих высот ПЯТЬ ТЫСЯЧ ТОНН БОМБ. И объяснить: к вам это отношение не имеет, это мы готовим сюрприз для столицы того государства, которое решится на нас напасть… Но Сталин от тысячи ТБ-7 отказался…»

Каким гуманным, однако, оказался Сталин! Вот он — моральный облик советского человека. Американцы во Вьетнаме использовали «ковровое бомбометание», убивая всех мирных жителей на определенной площади. Ничего им это не дало, кроме ненависти во всем мире.

А советский человек не таков. Иосиф Виссарионович не захотел бросать бомбы. Отказался великий советский человек от ковровых бомбометаний.

Суворов-Резун подсчитал, что Сталин отказывался целых четыре раза.

«Но Сталин восемь раз свое решение менял на прямо противоположное». Четыре раза удавалось его уговорить, но, подумав, Сталин четыре раза менял свое решение.

«Отказ от ТБ-7— это самое трудное из всех решений, которое Сталин принимал в жизни.

Это самое важное решение в его жизни. Я скажу больше: отказ от ТБ-7— это вообще самое важное решение, которое кто-либо принимал в двадцатом веке».

Грандиозно! Суворов-Резун открыл для нас самое важное решение двадцатого века. Отказ вождя от ТБ-7.

А потом еще одно самое важное решение. Поскольку Сталин не один раз отказался от ТБ-7. А потом еще одно. Поскольку Сталин отказался не дважды. А потом еще одно — потому что Сталин отказывался в целом четыре раза.

И каждое его решение было самым важным в двадцатом веке.

«Вопрос о ТБ-7 — это вопрос о том, будет ли Вторая мировая война или ее не будет. Когда решался вопрос о ТБ-7, попутно решалась и судьба десятков миллионов людей… Понятны соображения Сталина, когда четыре раза подряд он принял решение о серийном производстве ТБ-7. Но когда Сталин столько же раз свое решение отменял, руководствовался же он чем-то! Почему никто из историков не пытается высказать предположение о мотивах Сталина?»

Таким образом, отказ от ТБ-7 — это вопрос о том, будет ли Вторая мировая война, — и историки об этом ничего не говорят! По такому важному вопросу!..

И это — само по себе еще одно открытие Суворова-Резуна, поскольку историки говорят о причинах отказа от серийного выпуска ТБ-7, и говорят много.

Историк советской авиации Д. Гай в книге «Профиль крыла» рассказывает о конструкторе Петлякове. О самолетах ТБ-7 он пишет:

«Всего за годы войны с заводских сборочных стапелей сошло около 80 тяжелых бомбардировщиков. Могло сойти и больше. Но рождался самолет в трудных условиях. Неясно было, в какой степени необходим он ВВС. К тому же следует учесть расход дефицитного дюралюминия. Специалисты подсчитали: три самолета Пе-8 требовали почти сколько же металла, сколько полк штурмовиков или истребителей».

Вот в чем дело! А мы-то, читая Суворова-Резуна, мучились, гадали — зачем Сталин отказался от тысячи ТБ-7? А все оказалось просто. Дело было в затратах металла, и в великих затратах.

И не только в них. Д. Гай пишет:

«Серийный выпуск давался нелегко. Сделали двенадцать машин, и вдруг затор — нет двигателей…

Через несколько недель Незваль вновь был вызван в наркомат… Шахурин объяснил решение наркомата:

— Машину надлежит переделать под дизельные двигатели».

Так вот еще в чем дело! В двигателях!

Сталин тут вообще ни при чем.

А что такое стряслось с двигателями? А то, что двигателей Александра Микулина АМ-35А (на опытные самолеты ставили АМ-34) катастрофически не хватало, поскольку их ставили не только на ТБ-7, но и на истребители МиГ-3.