Большая телега - Макс Фрай

— Ну слава тебе господи, — выдохнула Рита. — Только смотри, не передумай.

— Не передумаю, — пообещала Сашка. — Я теперь уже сама как-то не очень понимаю, почему так долго не решалась разговор завести. Если бы ты сейчас вот так неожиданно не позвонила, я бы, наверное, еще несколько лет собиралась.

— Это я уже поняла, — усмехнулась Рита. — Ладно, хорошо, что так получилось. Кстати, знаешь, почему я тебе позвонила? Я тут случайно вышла на виа Монтенегро. И теперь вот прямо на ней и сижу.

— Это в Бриндизи? Где мои портреты на стенах?

— Совершенно верно. Между нами сейчас километров восемьдесят, если ничего не путаю. Ну может, чуть больше. Короче, полтора часа электричкой — если бы по морю ездили электрички.

— Кстати, откуда-то из тех мест прямо к нам паром ходит. Может быть даже из Бриндизи, — как бы между прочим заметила Сашка.

— И виза не нужна, — меланхолично согласилась Рита.

— А давай я уточню насчет парома. Хочешь? Вечером напишу.

— А уточни, действительно, — храбро сказала Рита. — У меня, правда, обратный самолет через пять дней, причем из Рима, до которого еще ехать и ехать. Но, кажется, еще можно поменять дату. А можно просто забить, чай не разорюсь. От вас же в Москву до фига всего летает, да? В общем, я подумаю. Но только при условии, что ты пришлешь свои книжки.

— А я их уже отправила. Пока мы трепались. Пойду теперь про паром узнавать. До связи, Гошечка!

Это она так в свое время «Маргошечку» обкорнала, решив, видимо, что изобретенное Люськой прозвище недостаточно ужасно. Близкие друзья — это такие специальные злодейские гады, которых нам посылает небо, чтобы научить смирению. И ведь уже почти научило, с улыбкой подумала Рита. Она мне — «Гошечка», а у меня сердце от нежности замирает. А раньше так бесило!

Спустившись на набережную, Рита решительно свернула налево и устремилась в неизведанные дали, тем более что в той стороне возвышалось давно уже заинтриговавшее ее старинное фортификационное сооружение, обозначенное на карте как Castello Svevo. Тринадцатый век, не хрен собачий.

Однако исследовать достопримечательность не получилось — вскоре Рита уткнулась носом в высоченный забор, увешанный табличками «Zona Militari». То есть крепость, судя по всему, до сих пор использовалась по прямому назначению — под ее гостеприимным кровом уютно расположилась воинская часть. Створки тяжелых металлических ворот были закрыты и для пущей надежности перевязаны шнурком от ботинка. Бантиком. Чтобы, значит, враг не проник.

Враг в Ритином лице так умилился, что не стал никуда проникать, даже сфотографировать этот стратегический объект рука не поднялась. Все-таки чужая военная тайна. Мысленно подняв белый флаг, она вернулась на набережную Королевы Маргариты, решив, что сейчас самое время провести повторную дегустацию эспрессо. Чтобы потом, на ночь глядя, не возникло соблазна.

Так она прошла мимо картинок в третий раз и, конечно, снова посмотрела.

Вообще-то, на Сашку не так уж и похоже, удивленно подумала Рита. Разве что прическа. Вернее, сочетание кудряшек и овала лица. А на самом деле это… Ой, нет.

То-то и оно, что «ой».

Потом Рита долго, целых десять минут притворялась, будто ничего не случилось. Шла, удаляясь от моря, по Via Casimiro, с видом настолько надменным и потерянным, что редкие прохожие невольно заключали — поссорилась небось со своим кавалером эта симпатичная синьора. И придумывает сейчас, что бы такого обидного ему нынче же вечером сказать. И куда потом гордо удалиться. И как бы этак погромче дверью хлопнуть, чтобы прозвучало как пощечина. И как он тогда все поймет и ужасно пожалеет.

А симпатичная синьора, и правда, поссорилась со своим кавалером. Только не сейчас, а четыре года назад.

Они даже не то чтобы поссорились. Просто разъехались. Вернее, он уехал. В Германию. Жить. А Рита осталась.

Она, вообще-то, всю жизнь мечтала перебраться в какую-нибудь другую страну, и тут вдруг такой шанс. Но очень уж не вовремя все это случилось. Более неудачного момента и придумать невозможно. Ритины приятели, по ее меркам, ужасно богатые, как раз решили открыть свое издательство — то есть решили-то они давным-давно, но действовать начали только теперь. И очень рассчитывали на ее участие. И говорили — все будет так, как ты придумаешь. Мы в тебя верим. И Рита чувствовала себя натурально Творцом — вечером, накануне того дня, когда стал свет.

«Какая может быть Германия, — Рита в те дни то и дело срывалась на крик. — Что я там буду делать? А тут у меня такое творится. Такое!» А кавалер ей на это: «Да ну тебя, нашла отмазку. Хватит уже фигней маяться и врать себе, будто это дело всей жизни». — «Если ты который год никуда себя приткнуть не можешь, это не значит, что у других людей не может быть дела всей жизни». А он тогда… А она…

В общем, оба вели себя как идиоты. Самим стыдно было, и от этого они вели себя все хуже и хуже. И никто не желал уступать. Поэтому расстались, прямо скажем, не очень хорошо. Хотя, теоретически, друзьями. То есть обменялись на прощание неискренними обещаниями «еще подумать». Было бы о чем.

В некоторых случаях остаться друзьями — самый безнадежный тупик. Особенно когда так называемый «друг» уезжает к черту на рога и живет там, судя по всему, не шибко хорошо. Поэтому не звонит и почти не пишет. И к себе больше не зовет. Даже в гости. Потому что врать, будто все зашибись как замечательно, ему неохота, а правду сказать гордыня не позволяет. Это Рите как раз очень понятно. Она и сама на его месте, пожалуй, постаралась бы как-нибудь потеряться, только бы не нашли, не помогли и не пожалели.

Мы вообще очень похожи, думает Рита. Прямо близнецы. А такие пары обычно быстро расходятся. Собственную копию мало кто способен вынести. Чужого непонятного человека — еще куда ни шло.

Иди в жопу, думает она. Не буду я тебе ничего писать. И звонить не буду. Тем более у тебя там, наверное, телефон давным-давно за неуплату отключили. А я не хочу ничего об этом знать. Гораздо приятнее предполагать худшее, допуская при этом, что вполне можешь ошибаться. И не проверять.

Я бы позвонила, думает она. Мне не жалко. Просто я же знаю, что у тебя там все плохо. А хочу, чтобы все было хорошо. И ты скажешь, что все хорошо, конечно. Но я не поверю. И ты поймешь, что не поверила. И от этого станет совсем хреново. И вообще.

В одну реку дважды не вступают, думает она. Иди в жопу.

Но sms, наверное, все-таки можно написать, решила Рита целую вечность, в смысле десять минут, спустя. К этому времени она сама не заметила, как свернула на Via Duomo, а оттуда на Via Chiara, ведущую вниз, к морю.

Даже нужно написать, думала она. Все-таки портреты эти дурацкие… Странно, кстати, что мне сперва показалось, будто они на Люську похожи, а потом — что на Сашку. А теперь — вот. Меня что, всю жизнь окружали совершенно одинаковые люди? Да ну, нет, бред какой. Друг на друга эти трое совершенно не похожи. Ни капельки. Только и сходства, что все кудрявые, да и то у Сашки, кажется, химия, просто она ее так давно начала делать, что с прямыми волосами я ее не застала… Нет, я ему все-таки напишу.

Полезла в папку «отправленные» нашла там уже дважды использованное послание: В городе Бриндизи неизвестный художник рисует на стенах твои портреты, — нажала на кнопку «переслать», ввела номер, подтвердила отправку, и только когда минуту спустя раздался сигнал «сообщение доставлено», поняла, что все это время сжимала телефон в руках, уставившись на темный экран, ждала этого отчета, как благой вести. Надо же, ну и дура.

Столько лет замечательно жила одна, довольная как слон, даже не вспоминала, и на тебе, приехали, сердито подумала Рита. Так нельзя, сказала она себе. И веско повторила: нельзя так! Иди лучше поужинай. И баиньки. Тебя еще, между прочим, Сашкины романы ждут. Целых две штуки. Мало не покажется.

Но вместо того, чтобы отправиться на Via Consiglio, где еще днем приметила прекрасный рыбный ресторанчик, она отправилась на лестницу Вергилия. Села на теплую мраморную ступеньку, уставилась на море. Так и буду сидеть, сердито думала она. Как дура. Пока не замерзну. И даже если замерзну, все равно, наверное, буду сидеть. Дурам так положено.

Когда в кармане блямкнул телефон, она несколько минут демонстративно игнорировала это событие. Как будто отправитель сообщения мог узнать, сразу она его прочитала или нет. Полезла в сумку за фотоаппаратом. Зачем-то сфотографировала море. Немного подумала и стерла — я же решила, никаких пейзажей. Убрала фотоаппарат. Достала сигарету, повертела в руках, поискала зажигалку. Закурила. И наконец вынула из кармана телефон — так осторожно, словно он мог ее укусить. Прочитала: «Расскажи мне, как ты живешь». Ответила: «Хорошо». Спрятала телефон обратно. Подумала: а действительно, как я живу? Вот так, в двух словах, и не расскажешь. И слишком поздно осознала, что чертов телефон снова у нее в руках, номер набран, и гудки пошли, так что отменять вызов уже как-то глупо, черт, черт.